Евгений Прошкин - Загон

- Поехали домой, чудо!

- Ну, - ответил Вадик и, закатив глаза, начал сползать вниз.

Андрей подхватил его у самого пола и приставил к стене.

- Идти можешь?

- Куда? - спросил он, мучительно возвращаясь в действительность.

- Домой, Вадик. В Бибирево.

- Не... Тут Леночка. У нее такая... И ты не едь, Андрюшка.

- Мне на работу надо. И тебя по дороге заброшу.

- Ты больной человек...

- Я-то в порядке. Барсик себя плохо чувствует.

- Бар... Бар?.. Который в баке с говном плавает?

- Он там не плавает, - терпеливо произнес Андрей. - Он там живет.

- Я и говорю. Ты же с Гер... с Гер... ты с ней был? Тоже вариант. А ты от нее уходишь. От такой. К Мур-зику своему говняному.

- Слушай!.. - Андрей еле сдержался, чтоб не вцепиться ему в горло. Половину того, что ты ешь, сделал мой Барсик! Не Мурзик, а Барсик! Запомнил, дрянь пьянчужная? Ты едешь? Остаешься? Ну и черт с тобой!

Он хлопнул Вадика по сальной небритой щеке и, оттолкнув его в угол, пошел к дверям.

- Андрюшка! - позвал Вадик жалобно и почти трезво.

- Что, передумал?

- Андрюша... ты болен. Выздоравливать пора.

- Тьфу!

Он выскочил на улицу и, заприметив невдалеке знакомый голубой козырек, помчался к автобусу. Вокруг было пусто - насколько это возможно в живом городе. По вылизанному тротуару шли, никуда не спеша, человек пять или шесть. Машин было мало, и те тоже ехали как-то с ленцой, точно на экскурсии.

Сориентировавшись в маршрутах, Андрей скормил автомату карточку и зашел в салон. Минус семь кредит-пунктов. Странно: он торопился на конвертер, чтобы получить три крепа за рабочую смену, и ради этого тратил семь. А еще возвращаться... Андрей не был .уверен, что приедет обратно, но в то же время сомневался, что у него хватит сил усидеть дома, - когда здесь его ждет такая большая спальня и такой прозрачный пеньюар...

Поездка в автобусе заняла полчаса. Первые десять минут Андрей не сводил глаз со смотровой башни, потом она переместилась вбок и вскоре растаяла в молочной дымке.

Рассматривая аккуратные домики за окном, Андрей вспомнил, как, борясь с собой, заглядывал Гертруде под юбку, и снова подумал о том, что до башни они с Леной могли бы добраться гораздо проще. Им же почему-то понадобилось учесать к самой кольцевой, и оттуда тащиться обратно.

Андрей размышлял об этом до тех пор, пока не поднялся в трубу перехода, но как только он спустился на другой стороне, в мозгу будто что-то переключилось.

Барсик. Как он там, бедный? Поправился или все еще хворает?

По монитору в муниципальном автобусе Андрей узнал, что за прошедшие сутки ничего экстраординарного в Тотальной Демократической Республике не произошло. Народы достойно отметили весенний День Единения и начали готовиться к следующему, зимнему.

Чтобы не слышать диктора, Андрей ушел на заднюю площадку. За гущей темного непричесанного леса появились первые блоки - четверки высотных зданий, пугающие своей нарочитой железобетонной схожестью.

"Их можно было бы раскрасить", - подумал Андрей. Если дать Вадику море краски и главное - разрешение, он бы превратил эти дома в произведения искусства. "Ну, пусть и не искусства", - оговорился Андрей. Дом - не картина, его вверх ногами не перевернешь. И все же так будет веселее.

"Было бы, - опять оговорился он. - Было бы веселее. Если б разрешили. Но ведь не разрешат же".

Из автобуса Андрей пересел в линейку, точнее - перешел, поскольку свободных мест в вагоне, как всегда, не оказалось. Через полчаса он уже был возле помойки, которая после праздника украсилась грандиозными отвалами мусора. Барсику и его собратьям предстояло все это переработать - не считая штатных ежедневных поступлений.

В камере, кроме сменщика Новикова, Андрей обнаружил троих незнакомых операторов и самого Чумакова. Андрей почувствовал неладное - бригадир к бакам без причины не спускался. Значит, был особый повод.

Уже догадываясь, но еще не веря, он молча подергал Новикова за локоть. Тот поджал губы и провел в воздухе указательным пальцем: два раза, крест-накрест.

- Жив пока, - сказал Новиков. - Но они его собираются заменить. .

- Как это заменить?! - воскликнул Андрей. - Кем?

- Хочешь - сам полезай, - не оборачиваясь, ответил Чумаков. - Наверху видел? Работы по горло. А ваш не справляется.

- Он выздоровеет! Я сегодня подежурю, все будет нормально!

Андрей заметил, что табличка на баке не прикрыта, и стиснул зубы - он обещал Барсику краску. Он замазал бы этот злополучный номер, и тогда Барсик обязательно поправился бы, и...

Один из операторов приставил к табличке отвертку и с противным жужжанием начал выкручивать винты. Андрей не сразу сообразил, что это значит. Когда он понял, к баку уже привинчивали новую бирку - с новым номером. С новым именем.

- Нет, не надо! - крикнул он.

- Поздно, Белкин, - ответил Чумаков. - Уже звереныша привезли. Они, когда маленькие, в ведре умещаются. Хочешь посмотреть? Жуть! А этого мясорубкой... Ребята там налаживают. Ну, и ножи поточат, чтоб быстрее. Вж-ж-жик!.. И все. Так что если проститься желаешь, последнее слово, или еще чего - сейчас самое время.

- Не смей этого делать, - тихо сказал Андрей.

- Угрожаешь? Работу потерять не боишься?

- А ты? Ты чего-нибудь в жизни боишься?

- Белкин! Я философов не люблю, - с угрозой проговорил Чумаков. - И, кстати, на брудершафт я с тобой не пил.

- Так и я с тобой - тоже.

- Я гляжу, тебе деньги совсем не нужны.

- Деньги?! Три крепа за шесть часов!

- Белкин, ты свихнулся? Три крепа его не устраивают! Где тебе заплатят больше?

- Грабить буду. По башке лупить, животы вспарывать. И начну с тебя, садист поганый.

- Уволен, - мгновенно отозвался Чумаков. Андрей достал из своего шкафчика последнюю бутылку лимонада и, отпив половину, вылил остальное Чумакову под ноги.

- Ты и правда помешался, - пробормотал Нови ков. - Кто убирать-то будет?

- Тот, кому за это платят. Счастливо вам тут... повеселиться.

Андрей хлопнул дверцей и внимательно посмотрел на Чумакова, словно запоминая его навсегда.

Громыхающая платформа с раздвижной решеткой сегодня ползла особенно долго - Андрей успел воскресить в памяти и свой приход на конвертер, и пакеты, без которых вначале не обходится ни один оператор, и первую пачку печенья, съеденную возле бака, и свои беседы с Барсиком. Сможет ли он так же откровенно поговорить с кем-нибудь еще? Андрей сомневался. Поднявшись на поверхность, он миновал проходную с символическим турникетом и вышел к свалке.

Комбайны по-прежнему рубили мусор и выгружали его в зев транспортера. Водители тряслись в своих кабинах и иногда, съезжаясь ближе, перебрасывались короткими фразами. Внизу, под бетонным основанием, трудились, переваривая отходы, искусственные существа. На конвертере ничего не изменилось. Только . Барсика убили.