Евгений Прошкин - Загон

Андрей зябко задрал воротник и, сунув руки в карманы, пошел на станцию.

Линейка по расписанию прибывала через десять минут, и, чтобы чем-то заняться, Андрей стал рассматривать рекламные плакаты. Каким-то чудакам взбрело в голову призывать черов к покупке особо мягкой туалетной бумаги и высокоинтеллектуальных зубных щеток.

Похмыкав над глупостью рекламщиков, Андрей вдруг сообразил, что плакаты предназначены для пассажиров обычной электрички, которая здесь не останавливается, но слегка притормаживает. Скучающие граждане зацепятся взглядом за голую девичью задницу или девичий же разинутый рот и, не исключено, приобретут - кто бумагу, а кто щетку. В зависимости от потребностей.

Андрея все это не касалось. Его потребности были регламентированы гуманитарной службой, а она подобных излишеств не предусматривала.

Побродив по перрону, он присел на каменный парапет. В ту же секунду сбоку раздался протяжный автомобильный сигнал. Андрей покрутил головой - кроме него, на станции никого не было, лишь у конвертера топали несколько освободившихся операторов.

Андрей поднялся и, обойдя заклеенный плакатами павильон, присвистнул. На узкой трехполосной дороге за полотном линейки стояла черная машина с алыми сердцами на дверях и капоте. В марках Андрей не разбирался, но, судя по форме, это было что-то дамское и весьма изысканное. И, наверно, безумно дорогое.

Левая дверца откинулась, и из нее появились: туфля на высоченном каблуке, нога безо всяких признаков юбки, затем все же юбка, под которой мелькнуло что-то белоснежное и ослепительное, и наконец остальное - тонкая ручка, талия, грудь, лицо.

Гертруда.

Андрей, задохнувшись от испуга, дернулся было за стену, но не успел.

- Попался? - радостно крикнула девушка. - Иди сюда, чего тебе на линейке делать? Я довезу.

Первым желанием Андрея было отказаться, однако он понял, что уже ничего не изменишь. Он мог бы сочинить какую-нибудь историю - например, что ходил на конвертер из любопытства, но это уронило бы его достоинство еще ниже. К чему валять дурака? Надо подойти и признаться: "да, я чер". Авось небо на землю не упадет... Признаться и проехаться в шикарном автомобиле, если уж предлагают. Хоть раз в жизни.

Он перебрался через железнодорожные пути и пошел к машине - сначала робко, но с каждым шагом все смелее и смелее. Когда нечего терять, нечего и бояться. Останавливаясь у открытой дверцы, Андрей уже улыбался.

- Как ты меня нашла? - спросил он. - Вадик растрепал? Товарищ, называется...

- С Вадиком твоим я не общалась. Он у Ленки лежит.

- Пьяный?

- Голый... Что же ты мне наврал? - сказала Гертруда, впрочем, вполне дружелюбно.

- Про то, что я чер? Вернее, что не чер...

- Про то, что в Гамбурге живешь. Ладно, садись.

Операторы с конвертера уже зашли на перрон и ошеломленно замерли девушка, автомобиль и Андрей никак не увязывались. Был среди них и сменившийся Новиков. Андрей помахал ему рукой и, обойдя машину, утонул в спинках-подушках-подлокотниках.

Гертруда поправила прическу и, прежде чем вернуться взглядом к дороге, рванула вперед. Где-то у самого уха взвизгнули колеса, и машина, оставив позади тучу оранжевой пыли, вылетела на среднюю полосу.

За рулем Гертруда держалась еще лучше, чем в постели. Андрею стало интересно, какое из этих удовольствий она попробовала раньше. Ответить определенно он не смог, зато окончательно понял, что автобус Гертруде без надобности.

- Откуда ты знаешь, где я работаю? - спросил Андрей.

.

- Я все про тебя знаю, - ласково произнесла она. - Я даже знала длину твоего члена - еще до того, как ты разделся.

Андрей озадаченно помолчал.

- И что скажешь? - выдавил он.

- Что? А, ты об этом... Не надо цинизма. Я в медицинском смысле.

- Ну и куда мы едем?

- Только не в Гамбург, - усмехнулась она. - Ко мне, конечно.

- Я не хочу.

- Ой, не будь таким киселем! - капризно протянула Гертруда.

- В носках? - спросил Андрей.

-Что?..

- "Не будь киселем в носках". Ты это хотела сказать? Я все не мог вспомнить, где я твой голос слышал. Тогда, вечером. В кустах.

- Да, это была неудачная попытка, - спокойно сказала Гертруда.

- Меня ведь предупреждали...

- О чем же?

- Что появится незнакомка, и...

- Надеюсь, прекрасная? - вставила она.

- Да. Профессор был прав.

- Спасибо. И что дальше?

- Ничего. - Андрей испытующе посмотрел на Гертруду и невольно залюбовался ее профилем. - Ничего хорошего.

- Тебе удобно? - невпопад спросила она. - Сиденье удобное?

Андрей поворочался - упругие сегменты кресла неизменно оказывались на нужном месте.

- Мне не с чем сравнить.

- Можешь сравнить с пластиковым стулом в Бибиреве-6, - сказала Гертруда. - Ошибается твой профессор. Ничего хорошего у тебя не было раньше.

- А теперь пойдет не жизнь, а сметана, - догадался он. - Я выиграл в лотерею? Не помню, чтобы покупал билеты.

- Билетик тебе родители подарили - в тот момент, когда твой папа в твою маму... все, все, не буду. Я знаю, как трепетно черы относятся к родственникам. Неизвестно, правда, почему. Они вас помнят? Они о вас заботятся?

- Еще раз тронешь моих родственников, и у тебя на носу будет не одна горбинка, а две. Или все-таки одна, но большая.

Гертруда резко остановила машину и, положив локоть на спинку, повернулась к Андрею. . - Ты же культурный человек, гамлетов читаешь... Ты чего такой злой?

- Извини, - тихо сказал он. - У меня Барсик умер.

- Соболезную.

- А ты это умеешь?

- Уметь - не значит демонстрировать, верно? Надо быть менее проницаемым и не рисовать на лице все, что чувствуешь. Это первое, к чему тебе придется привыкнуть. В городе живут по-другому.

- Мне-то что? Я в блоке...

- В блок ты больше не вернешься.

- Это почему же?

- Потому, что ты не чер. Ты никогда не был чером, Белкин.

Автомобиль стоял у самой обочины. В сантиметре от окна качнулась потревоженная ветка, и на капот ..вспорхнула маленькая птичка с пестрым хвостом. За узкой лесопосадкой с лязгом пронеслась линейка...

Андрей все сидел, оцепенело глядя на переднюю панель. Странно, но радости он не испытывал.

Тридцать два года в окраинных блоках. Тридцать два года - продукты из гуманитарки, одежда из гуманитарки, электричество и вода по лимиту... Вся жизнь за счет государства. Бесплатная, никчемная, напрасная. Жизнь среди черов. Кто же он, если не чер?

- Продолжай про билетик, - попросил Андрей. - Про счастливый.

Гертруда запустила ему пальцы в загривок и поцеловала в щеку.

- Ты когда-нибудь причесываешься?

- Когда стригусь, а что?

- Значит, пора подстричься. Кстати, и переодеться. Не будет же весь город изображать, что не замечает.

Она легонько тронула руль, и машина с заносом вылетела на дорогу.

- Тебя долго искали и очень долго проверяли, - сказала Гертруда. - Так что можешь не сомневаться.