Урсула Ле Гуин - Город иллюзий

— Тебя? Никогда! Ты ни в коем случае не думай, Фальк, что именно Синги влезли в твои мозги. Как-то раз, давно, еще на равнине ты сказал это, но тогда я не поняла тебя. Разве ты можешь считать себя Выскобленным или просто обычным человеком? Ты ведь родился не на Земле!

Редко, когда она говорила так убедительно.

То, что она сказала, утешало его, совпадало с его собственными надеждами, но это же несколько и озадачило его, поскольку она до этого времени молчала и казалась не от мира сего. Затем он увидел, что на ремешке, висящем у нее на шее, что-то блестит.

— Они дали мне амулет, — ответила она на его вопрос.

Похоже, что это и было источником ее оптимизма.

— Да, — подтвердила она.

Она с удовлетворением глядела на подарок.

— У нас с тобой одна вера. Теперь я уверена, что у нас все будет хорошо.

Он улыбнулся ее уверенности, но был рад, что это утешило ее. Когда он засыпал, он знал, что она не спит и лежит, глядя в темноту, полную запахов и спокойного дыхания животных.

Когда перед зарей прокричал петух, он сквозь сон услышал, как она шепчет молитвы над своим амулетом на языке, которого он не знал.

Они вышли, избрав тропу, которая вилась к югу от грозных вершин. Оставалось пересечь один горный кряж, и вот через четыре дня они добрались до перевала.

Небо потемнело, на голые скалы повалил снег. На перевале была хижина для путников, и они вместе со своими мулами теснились в ней, пока не перестал падать снег и можно было возобновить путь.

— Теперь идти будет легко, — заметила Эстрел.

Она повернулась к Фальку. Он улыбнулся, но в нем прибавлялось страху по мере того, как они шаг за шагом приближались к Эс Тоху.

Тропа стала постепенно расширяться, и вскоре превратилась в дорогу. На глаза стали попадаться хижины, фермы, дома.

Люди встречались редко, потому что было холодно и дождливо.

На третье утро после того, как они прошли перевал, погода стала ясной, и через несколько часов езды Фальк остановил своего мула, вопросительно взглянув на Эстрел.

— Что такое? — поинтересовалась она.

— Мы у цели? Эго Эс Тох, не так ли?

Вокруг была ровная местность, хотя со всех сторон горизонт закрывали удаленные горные вершины, а вместо пастбищ и пахотных земель, мимо которых они проезжали раньше, вокруг были дома, множество домов! Повсюду были разбросаны хижины, бараки, лачуги, многоэтажные дома, постоялые дворы, лавки, где производились и обменивались различные изделия.

Повсюду были дети, люди, которые шли пешком, ехали верхом на лошадях или на мулах, проезжали на слайдерах во всех направлениях. Людей было немало, но все-таки и не так уж много. Были здесь и праздно слоняющиеся, и по горло занятые каким-нибудь делом. Здесь были грязные, унылые и оживленные под ярким утренним солнцем жители этих лачуг и дворцов.

— До Эс Тоха еще миля, если не больше.

Эстрел рассмеялась.

— Тогда что же это такое? — недоуменно спросил Фальк.

Он взволнованно и испуганно начал озираться. Дорога, по которой он проделал такой длинный путь из Дома в Восточном Лесу, теперь превратилась в улицу и вскоре должна была окончиться. Люди удивленно смотрели на них и на их мулов, расположившихся посреди улицы, но никто не задерживался возле них и не заговаривал с ними. Женщины отворачивались.

Только некоторые из покрытых лохмотьями детей указывали на них, смеялись, а потом убегали, скрываясь в грязных переулках или позади какого-нибудь барака.

Это все было не то, что ожидал увидеть Фальк. Однако, чего он мог ожидать, до этого никогда не видевший в глаза ни одного города?

— Я не знал, что в мире столько людей, — наконец промолвил он. — Они роятся вокруг Сингов, как мухи в навозе.

— Это все из-за того, что личинки мух могут развиваться только в навозе! — сухо сказала Эстрел.

Затем, глядя на него, она протянула руку и похлопала его по плечу.

— Это прихлебатели и отверженные, сброд, который не пускают через городские ворота. Давай проедем еще немного и войдем в город, в истинный Город! Мы прошли долгий путь, чтобы увидеть его, и я думаю, что мы заслужили эту честь!

Они продолжали ехать верхом и вскоре увидели возвышающиеся над убогими крышами домов стены зеленых башен без окон, ярко сверкающие на солнце.

Сердце Фалька учащенно забилось. В этот миг он заметил, что Эстрел заговорила с амулетом, который ей подарили в Бесдно.

— Мы не можем въехать в город верхом на мулах, — сказала она через какое-то мгновение, ответив на недоуменный взгляд Фалька. — Нам нужно оставить их здесь.

Они остановились у ветхой общественной конюшни, и Эстрел начала что-то убедительно втолковывать на западном диалекте подбежавшему к ней прислужнику. Когда Фальк спросил ее, в чем заключается смысл их перебранки, она ответила:

— Я просила взять у нас этих животных в качестве залога.

— Что? Какого залога?

— Если мы потом не оплатим их содержание, он заберет их себе. Ведь у нас нет сейчас денег, не так ли?

— Нет, — робко произнес Фальк.

У него не только никогда не было денег, он даже никогда раньше их не видел.

Хотя на галактическом языке было слово, обозначающее деньги, в диалекте Леса аналогичного эквивалента не было.

Конюшня была последним зданием на краю пустыря, усыпанного булыжниками и мусором, который отделял район лачуг от высокой длинной стены из гранитных глыб.

Пешеходы могли попасть в Эс Тох только одним путем. Огромные конические колонны обозначали ворота. На левой колонне была вырезана надпись на Галакте:

«ПОЧТЕНИЕ ПЕРЕД ЖИЗНЬЮ»

Справа было длинное предложение, написанное буквами, которых Фальк никогда прежде не видел. Через ворота не было никакого движения, и возле них не было стражи.

— Колонна Лжи и колонна Тайны, — сказала громко Эстрел.

Она прошла между ними, ведя за руку озиравшегося Фалька. Он изо всех сил старался не показать, какой благоговейный страх начал овладевать его душой.

Однако, когда он вошел в Эс Тох и увидел его, он долго стоял, не произнося ни слова, и даже Эстрел не могла сдвинуть его с места.

Город Повелителей Земли был выстроен на двух склонах каньона — грандиозной трещины в горах, узкой и фантастически глубокой. Его черные стены были покрыты полосами зелени, спускавшимися вниз на ужасающую глубину, не менее чем в полмили, к серебристой полоске реки, струившейся на самом дне каньона, вечно погруженном в тень. На самых краях, обращенных друг к другу отвесных склонов возвышались башни города, едва опираясь о землю, соединенные через пропасть стройными арками мостов. Затем башни, мосты и шоссе кончались, и стена снова замыкала город перед самым головокружительным изгибом каньона. Геликоптеры с прозрачными лопастями носились над бездной, а на улицах и стройных мостах мелькали слайдеры. Хотя солнце еще не поднялось над могучими вершинами к Еостоку от города, казалось, что эти стройные башни вовсе не отбрасывают тени. Эти огромные зеленые башни настолько ослепительно сверкали, что казалось, будто солнечные лучи свободно проходят сквозь них, не встречая при этом никакой преграды.