Урсула Ле Гуин - Город иллюзий

Где-то в зеленых глубинах неожиданно выросла темная тень, затем стала уменьшаться, становилась все более зеленой и расплывчатой, пока совсем не исчезла в туманном лабиринте. Видимость, но неразборчивая, одиночество, но не уединение! Все это было чрезвычайно красивым — эта замечательная игра света и теней сквозь зеленоватые туманные поверхности, но в то же время это все чрезвычайно мешало сосредоточиться.

Внезапно Фальку почудилось, что яркое пятно за ближайшей стеной слегка зашевелилось. Он быстро повернулся и с ужасом увидел нечто живое, отчетливое — какое-то лицо, испещренное шрамами, дикое лицо, глядевшее на него парой желтых, нечеловеческих глаз.

— Синг, — прошептал он.

Он был всецело охвачен ужасом. Лицо, насмехаясь над ним, изогнуло страшные губы в беззвучном слове «Синг», и он увидел, что это отражение его собственного лица.

Он выпрямился, тяжело дыша, вставать было не очень-то легко, и подошел к зеркалу. Он протянул к нему руку, чтобы удостовериться в своей догадке. Это на самом деле было зеркало, наполовину утопленное в литую раму, выкрашенную таким образом, что она казалась более плоской, чем была на самом деле.

Внезапно раздавшийся звук заставил его обернуться. В другом конце комнаты он не очень отчетливо увидел в тусклом монотонном свете скрытых источников какую-то фигуру. Двери нигде не было видно, но человек вошел в комнату и теперь стоял, глядя на него.

Это был очень высокий человек, на широкие плечи которого была накинута то ли накидка, то ли плащ. У него были светлые волосы и чисто карие проницательные глаза. Человек заговорил. Голос у него был глубокий и очень мягкий.

— Добро пожаловать к нам, Фальк. Мы долго ждали того момента, когда ты к нам придешь. А до этого мы очень долго вели тебя сюда и защищали.

Освещение в комнате стало ярче. В глубоком голосе слышалась нотка восторга.

— Отбрось страх и прими наше гостеприимство, о, Вестник! За твоей спиной долгий темный путь, и ноги твои ступили на дорогу, ведущую домой.

Яркое сияние становилось все более интенсивным и стало слепить Фалька. Он вынужден был непрерывно мигать, а когда поднял взор, щуря веки, то человека уже не было.

Непроизвольно в мозгу зазвучали слова, произнесенные несколько месяцев назад стариком Слухачом в лесу: «Ужасная тьма ярких огней Эс Тоха».

Больше он не позволит, чтобы с ним играли и отравляли наркотиками. Ом больше не позволит им вводить себя в заблуждение. Он чувствовал себя дураком из-за того, что пришел сюда, и боялся, что живым ему уже не выбраться, но больше с ним играть уже не будут. Он бросился вперед на поиски потайной двери, чтобы последовать за этим человеком, но голос за его спиной внезапно произнес:

— Подожди еще один миг, Фальк. Иллюзии не всегда лгут. Ты ищешь истину? Ну что ж…

Фальк обернулся и увидел, как тонкая трещина на зеркале, за миг до этого сформировавшаяся на совершенно гладкой поверхности, начала расширяться и вскоре превратилась в дверь. В его комнату вошли две фигуры. Одна, маленькая и тонкая, шагнула к нему. На этой фигуре были штаны с нарочито выступавшим вперед гульфиком, короткая кожаная куртка, туго натянутая на голову шапка. Вторая, повыше, была в тяжелой мантии и двигалась небольшими семенящими шагами, какими обычно передвигаются танцоры. К его талии — а это был мужчина — спускались длинные пурпурно-черные волнистые волосы, голос был очень мягким и глубоким.

— Нас сейчас снимают, Стрелла.

— Я знаю, — ответил невысокий человек голосом Эстрел.

Никто из них до сих пор не взглянул на Фалька. Они вели себя так, как будто были совершенно одни.

— Продолжай спрашивать, что хотел, Краджи!

— Я хотел спросить у тебя, почему это отняло так много времени?

— Много? Ты несправедлив, мой Повелитель. Как я могла проследить его путь в Лесу к востоку от Шорга? Там ведь сплошная глушь. А от глупых животных помощи не добьешься. Все, что они могут, это лепетать слова Закона. Когда мне в конце концов сбросили детектор людей, я была в двухстах милях к северу от него. Когда я снова нашла его, он следовал прямо на территорию Баснасска. Ты знаешь, Совет дал им птицбомбы, чтобы они были в состоянии перехватить Странников и других бродяг. Поэтому мне пришлось присоединиться к этому грязному племени. Разве ты не слышал моих сообщений? Я все время делала их, пока не потеряла свой передатчик во время перехода через реку к югу от Владений Канзас. И моя мать в Бесдно дала мне новый.

— Я ни разу не слышал такого сообщения. Но в любом случае, все это время и весь этот риск впустую, так как все эти недели тебе так и не удалось отучить его бояться нас.

— Эстрел! — закричал Фальк.

Нелепая и хрупкая в своем мужском костюме Эстрел не обернулась и не услышала его. Она продолжала разговаривать с мужчиной в мантии.

Давясь от стыда и гнева, Фальк выкрикивал ее имя, но все это было тщетно. Он бросился вперед и схватил ее за плечо… но там ничего не было, только мелькание пятен света в воздухе.

Щелка двери в степе все еще была открыта, и сквозь нее Фальку была видна соседняя комната. Человек в мантии и Эстрел стояли там спиной к нему. Он шепотом произнес ее имя.

Она обернулась и взглянула на него.

Она смотрела в его глаза, и в ее взоре не было ни торжества, ни стыда. Ее взгляд был спокойным, бесстрастным, отчужденным, таким же, как и все то время, когда они были вместе.

— Почему ты лгала мне? — хрипло спросил он. — Зачем ты привела меня сюда?

Он сам знал, почему. Он знал, кем он был и кем всегда оставался в глазах Эстрел.

И не разум его сейчас говорил, а его самоуважение и верность, которые не могли ни вынести, ни принять всю тяжесть истины в его первое мгновение.

— Меня послали, чтобы я привела тебя сюда. Было очень нужно, чтобы ты пришел.

Он попытался взять себя в руки. Неподвижно стоя и даже не пытаясь двигаться ей навстречу, он спросил:

— Ты — из Сингов?

— Я — Синг.

Мужчина в мантии приветливо кивнул головой.

— Я — Синг. Все Синги — лжецы, и я, значит, Синг, который тебе лжет, что в данном случае говорит, что я не Синг, но тут опять выходит, что я лгу, хотя я не Синг. Каково? А может быть, все это одна большая ложь о том, что все Синги лгут? Но я на самом деле Синг и лгу искренне. Земные и другие животные, как известно, тоже лгут. Ящерицы меняют свой цвет, жуки имитируют сучки, камбалы лгут тем, что, лежа неподвижно, принимают окраску песка или гальки в зависимости от того, каков характер дна. Стрелла, этот экземпляр глупее всякого ребенка.

— Нет, Повелитель Краджи, он очень умен, — запротестовала Эстрел своим мягким и бесстрастным голосом.

Она говорила о Фальке так, как люди говорят о животных.

Она шла рядом с Фальком, ела с ним, спала с ним. Она была в его объятиях…