Александр Борянский - Время покупать черные перстни

Но когда к вечеру добрались они, усталые, до дому, то первое, что увидели, был карий у коновязи, а в юрте крепко спал Хар Сандал. Мать сказала, что он уже давненько вернулся!

Когда Хар Сандал пробудился, старик спросил, какой же дорогой он ехал и почему не присоединился к ним.

— Я обогнул гору с запада. А тебя догонять не стал, потому что, показалось мне, тебе не очень-то большая радость ехать со мною рядом!

«Этот чернолицый не так прост, — подумал Дуулга-баян. — Надо с ним поосмотрительнее. Но каков невежа! Ни разу не обратился к отцу с почтением, на вы!»

Ну как мог сделать это гордый Хар Сандал? Ведь он был тенгри, северожденный Хадаргаан Хар Буман-тенгри! Только никто о том не знал, не ведал…

Попросил Хар Сандал у отца хорошее седло для своего карего конька. Дуулга-баян не без ехидства велел слугам притащить то самое тяжеленное седло, что когда-то нашел при дороге и поднять которое едва хватило его сил. Однако же Хар Сандал вскинул седло, словно перышко, и взгромоздил на спину худому коньку, а тот, казалось, даже и не заметил, что его оседлали. Озадачился старик; тем временем сын попросил в придачу еще какое-нибудь оружие. Приволокли слуги, пыхтя, гигантскую черную палицу. Хар Сандал повертел ее, словно детскую игрушку и небрежно заявил:

— Легковата, конечно, да уж ладно, коли нет другой, подойдет и такая.

— Для чего подойдет? — спросил отец. — Зачем тебе булава?

И последовал ответ:

Вот так добыл себе коня и оружие Хар Сандал. Ну а сестра его, Тувдэн Нима Осорма, брату под стать была! Все юные девы только и знают, что шьют да вышивают, а она силой баатару не уступала, из кузни не выходила — все время ковала оружие.

Да уж, непростые дети родились у богача Дуулга-баяна, непростые!..

Долгие годы жил Алтан Галав Сандал-хан, владыка Среднего Тива, ни на шаг не выходя из своей огненной крепости, хото-мандал. Надоело это ему, да чиновники-советники нипочем не выпускали за ворота, стращали мангасом: мол, нападет и сразу съест! Протерпел Алтан Галав-хан еще год и наконец не выдержал, взмолился:

— Да сколько ж мне еще тут сидеть?! Разве затем я прибыл на землю?!

— Ну, так и быть, — согласился самый хитрый и умный его чиновник по имени Хастараа. — Сегодня, на удачу, как раз такой день, что выйти можно. Но ненадолго, а то…

Обрадованный владыка взлетел в седло и ринулся из крепости. Четверо его чиновников едва поспевали за ним! На северо-западе увидали они огромную гору, хан заставил коня взойти на нее и с восторгом оглядывался вокруг, засыпая советников вопросами. Все ему было ново, все удивительно…

Вдруг прекрасный олень с ветвистыми рогами о десяти отростках легко и стремительно проскакал мимо. Все вскинули луки и навострили стрелы, но Алтан Галав-хан предложил добыть оленя в состязании. Ничего не попишешь — пришлось согласиться.

Хан был хитер — он знал, что первый выстрел должен принадлежать ему, а значит, и добыча будет его — он-то не промахнется! Вот стрела просвистела и вонзилась в бок оленю!.. Но тот продолжал скок.

Понятное дело, тут все забыли не только про угрозу мангасова нападения, но и вообще про все на свете, кроме ускользающей, дичи. Однако не успели хан и его свита нагнать оленя, как, откуда ни возьмись, наперерез им вылетел какой-то светлоликий всадник и, одним ударом повалив оленя, выдернул из его бока стрелу и привязал ее к седельному ремешку своего коня. Тут и хан подоспел.

— Это моя добыча! — крикнул он, задыхаясь от злости.

— Добыча достается тому, у кого руки длиннее! — был дерзкий ответ.

— Но ведь оленя поразила моя стрела!

— Ну и что? А моя рука раньше коснулась его — значит, он мой!

Ни хан, ни неизвестный всадник не намеревались уступать, поэтому они соскочили с коней и схватились за добычу — один за голову, другой за хвост.

Чиновники хотели было разнять их, но известно: когда двое спорят, третьему лучше не мешать. И они только наблюдали, сочувствуя хану. А хан и его противник так разгорячились, что даже вспотели. И видят чиновники: на мочке уха незнакомца показалась крошечная дырочка…

Дырочка от серьги! Видать, она была замазана жиром, но вот в пылу схватки жир растаял, и…

— Да это женщина, мой хан! — вскричал Хастараа, который раньше других догадался, в чем дело. — Отпустите!

Едва услышав это, противник хана вскочил верхом и ринулся прочь, да так стремительно, что Алтан Галав-хан и все остальные нагнали его только возле незнакомого аил-хотона.

— Стой, кто такие? — сурово окликнули приехавших.

— Хан со свитой изволят ехать! — был ответ.

А этот аил-хотон принадлежал Дуулга-баяну, и богач принял именитых гостей с великими почестями. Усадив хана на ковер, начал угощать его всевозможнейшими яствами, расспрашивал, какой счастливый случай привел его сюда. Хан поведал о своем поединке с незнакомцем, оказавшемся переодетой красавицей, похожей ликом на светлое солнце, и Дуулга-баян покачал головой:

— Простите дерзкую девчонку, хан. Это моя дочь, Тувдэн Нима Осорма.

Хитромудрому Хастараа понадобилось лишь разок глянуть на своего повелителя, чтобы угадать его невысказанное желание, и он выпалил:

— Просим отдать вашу прекрасную дочь в жены нашему владыке-хану!

Однако Алтан Дуулга-баян хорошо знал цену и себе, и своему богатству, и своей дочери, и потому он важно покачал головой:

— На это я не дам согласия!

Но Хастараа был не тем человеком, который отступает после первого же слова «нет», и завел он хитрые и долгие речи: мол, каждому мужчине надо когда-то жениться, а каждой женщине — выходить замуж. И всем надо искать свое счастье, не упускать его! Таков закон от века. Вот если бы Дуулга-баян и его жена не сочетались когда-то браком, разве текла бы в этом аил-хотоне такая богатая, счастливая, сытая жизнь? Разве появились бы на свет их прекрасные дети? Пусть же все они живут так же богато и счастливо, как родители!.. И как бы между прочим добавил, что далеко не каждой девице выпадает удача стать женой самого хана…

Наконец Дуулга-баян сдался на эти льстивые речи, но уж от хорошего калыма за невесту он не намерен был отказываться.

— Дадим все что вашей душе угодно! — пообещали хан и его приближенные. И Дуулга-баян разошелся… Он потребовал тьму всяческого добра, начиная от драгоценностей и кончая девятью девять восемьдесят одной редкостью мира. А в числе их было названо девять рогатых мангасов…

На все Хастараа только кивал да поддакивал:

— Да, это у нас есть, и это есть… хорошо, и то найдем!