Александр Борянский - Время покупать черные перстни

— Да! — восхитился Хар-баатар. — Здесь чудовищам не пройти. Только ворота надо укрепить. Ну а теперь я отправлюсь в путь — искать мангасов. Однако подкрепиться надо перед дальней дорогой.

— Чего бы вам хотелось? — засуетился Хастараа. — Такому богатырю, наверное, целую корову надо или барана? — Это он решил польстить Хар-баатару, но каково же было его изумление, когда услышал в ответ:

— Съем-ка я, пожалуй, пятьдесят баранов и двадцать волов!

И начался богатырский обед! Мясо едва успевали окунать в кипящие котлы и сразу подавали Хар-баатару. И тот не прерывал трапезы трое суток.

Наконец измученный Хастараа осторожно осведомился:

— Вы, наверное, очень давно не ели?

— Да, ведь отец мой, Дуулга-баян, скуповат. Всего какими-то десятью баранами накормил меня перед отъездом!

— А когда же вы снова изволите пообедать? — с ужасом спросил Хастараа, прикидывая, на сколько таких обедов достанет ханских табунов, но слегка успокоился, услыхав:

— Теперь три месяца в рот ничего не возьму. Только мне надо хорошо выспаться. Недолго — всего двадцать суток. И не будите меня ни в коем случае!

Он улегся и тут же заснул.

Нетерпеливый хан чуть ли не каждый день подсылал слуг посмотреть, что делает его баатар, но ответ был всегда один:

— Спит!

И спал Хар-баатар, и спал, и спал, и не нашлось человека, который осмелился бы прервать его сон, потому что, говорили, разбудивший не выдержал бы его гнева… И наконец-то минули двадцать дней, пробудился богатырь!

— Ну, надо поторапливаться в дорогу! — воскликнул он. — Вот только чаю выпью.

Никто не запомнил, сколько котлов он осушил, но длилось чаепитие целый день. Потом Хар-баатар обратился к Хастараа:

— Ты, мудрый и хитрый, подскажи, какой день благоприятен для поездки?

Оказалось, наступит такой день лишь послезавтра, и Хар-баатар опять предался отдыху… Но вот настал благоприятный срок, привели коня, и все с изумлением увидели, что это не карий конек, а хомхон златокрылый, с туловищем длиной в семьдесят аршин, с шеей в семь аршин. — конь, достойный своего баатара!

И тронулся Хар-баатар к северо-востоку, прямиком к мангасовым владениям, и конь его — хомхон в один мах перескакивал семь гор! И ехал так богатырь три дня и три ночи.

Ну, теперь настала пора познакомиться и с мангасами. Их владыку звали Лан-аа Ринжуу Намжил. Были у него сын по имени Гаарий Унчог и дочь, Галвин Сеерий.

Однажды утром проснулась Галвин Сеерий и чувствует: правое веко у нее подергивается, в правом ухе звенит, в правой ноздре щекотно, да так, что чихать хочется.

«К чему бы это?» — призадумалась она. Погадала, как это принято у мангасов: пальцами посучила, по ногтю щелкнула, — и ахнула:

— Да ведь к нам едет Хар-баатар, богатырь Алтан Галав Сандал-хана! Вот удача! Я, правда, замуж за хана мечтала выйти, но коль уж богатырь совсем рядом, так какая мне разница? Пойду встречать жениха!

И принялась Галвин Сеерий прихорашиваться. Свое рябое, косоглазое лицо она желтой глиной намазала, а сверху белой глиной покрыла. Посмотрелась в воду, увидала, что лицо ее стало белым, как яшма, — и осталась очень довольна. Вот только волосы у нее были раскосмачены — ведь Галвин Сеерий с самого рождения их никогда не причесывала, — поэтому она выбрала дерево ветвистое, вырвала его с корнями и намотала на него волосы, чтобы не торчали. Опять погляделась в воду — и решила, что краше ее нет на свете, не стоит и искать!

И пошла она навстречу тому, кого выбрала в мужья. А тот, не ведая, какая участь ему уготована, увидал ее — и глазам своим не поверил:

— Что это за чудище?! Человек, зверь или мангас? Захихикала Галвин Сеерий, заиграла косыми глазками:

— Я не просто мангас, а дочь владыки мангасов! Хочется мне тебя в мужья взять, Хар-баатар!

Услышав такое, Хар-баатар без раздумий махнул своей черной булавой, но Галвин Сеерий успела увернуться, и булава только скалу раздробила.

— Ну и шуточки у тебя, удалец! — захохотала дочь владыки мангасов.

А ведь Хар-баатар и не думал шутить. Рассвирепев, он поднял коня на дыбы и, взметнув булаву, на сей раз не промахнулся — угодил прямо в грудь насмешницы.

Та закричала, запричитала, но смекнула, что Хар-баатар сейчас в третий раз ударит — и конец ей придет. Простилась она с надеждой выйти за него замуж и решила погубить его. Но только начала она собирать злые заклятия, как сгустились над нею тучи небесные — и средь них показался Шагжамуни, владыка Калпы. В левой руке он держал чудодейственную чашу-бавар, а в правой сжимал очир, магический жезл, символ власти, символ Будды.

— А ну-ка, успокойся, Галвин Сеерий! — сурово сказал он, и дочь мангаса покорно склонила голову, на которой торчало дерево:

— О владыка Калпы, я и не шевельнусь! Что изволите приказать?

И Шагжамуни изрек:

— Если только ты тронешь этого великого богатыря, тебя поразят все громы небесные разом!

Шагжамуни хотел было уничтожить Галвин Сеерий на месте, накрыв ее чашей-бавар, но счел этот поступок недостойным владыки Калпы. Да и надобности в том уже не было: Галвин Сеерий исчезла, будто ее никогда и не существовало. Тогда Шагжамуни повернулся к Хар-баатару:

— А ты будь в другой раз поумнее. Даже Галвин Сеерий сильнее тебя, а уж о владыке мангасов и говорить нечего. А ведь тебе предстоит их победить. Надейся не только на силу, но и на хитрость, не будь таким вспыльчивым — это говорю тебе я, твой Учитель. Мой взор следит за тобою везде, где б ты ни был. Если настигнет тебя беда, скажи: «Шагжамуни, Учитель мой! Ом мани падме хум!» [28] Ом мани падме хум — великая мистическая мантра (магическая формула) буддистов, все составные которой — символы разных ипостасей Будды: охранительная молитва: «Да пребудет с тобою благополучие!» — и я тотчас приду на помощь.

Смирил Хар-баатар свою гордыню и склонился перед Учителем. Тот пожелал ему удачи и благополучия и вновь вознесся на небеса, а богатырь отправился своим путем и ехал еще три дня и три ночи. И до странных же мест он добрался! Горы там вершинами вниз стоят, а вокруг богатыря вьется птица-сорока и твердит на человечьем языке:

— Да это Хар Сандал, сын Алтан Дуулга-баяна, приехал! Отведаю плоти его, кровушки его отведаю!

Хар-баатар подумал, что, пожалуй, это мангасовы владения, да и сорока, конечно же, не сорока, а мангас, обратившийся птицей: хоть и бурчит недовольно, но ничего не может поделать с пришельцем — сил не хватает.

Тем временем за поворотом обнаружились преогромные дыры в скале — то ли пещеры две, то ли одна сквозная. А блестела скала так, будто была сделана из чистого серебра.

Призадумался Хан-баатар и сказал свому коню: