Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 11

Ведь благодаря тому что построение произойдет во время полной юпитерианской фазы, не только шестое небесное тело — Солнце — окажется в строю, но все это будет видно невооруженным глазом, поскольку тени от Ганимеда и Каллисто достигнут центра Юпитера одновременно с Ио и Европой.

Полная фаза у Юпитера наступает в шесть часов утра в субботу; в четыре тридцать мы встали, а в пять уже вышли на улицу. Мы с Джорджем вынесли на носилках Пегги. И успели как раз вовремя.

Стояла безоблачная летняя ночь, ясная и светлая. Над головой, словно воздушный шар, сиял старик Юпитер. Ио робко «поцеловала» его восточный краешек — «первый контакт», как говорят астрономы. Европа уже переползла за восточный край Юпитера, и мне пришлось прищуриться, чтобы ее разглядеть. Когда спутник в форме полумесяца, его движение проследить нетрудно, но округлившись он почти сливается с фоном. Однако Ио с Европой хоть чуточку, но ярче Юпитера, к тому же они нарушают его полосатый узор и таким образом позволяют себя обнаружить.

Уже на фоне Юпитера, но еще в восточной его половине — где-то на полпути к центру — ползли тени Ганимеда и Каллисто. Я бы не смог разобрать, какая из них чья, если бы не знал, что тень Ганимеда должна быть восточнее. Выглядели они просто круглыми черными точками. Три тысячи миль — сущая мелочь, когда их наложишь на диск диаметром восемьдесят девять тысяч миль.

Ио была чуть побольше, чем эти точки, Европа же значительно их превосходила — выглядела почти как Луна с Земли.

Мы почувствовали слабый толчок, но не обратили на него внимания — дело привычное. К тому же в этот момент Ио «поцеловала» Европу и начала понемножку скользить за нее (или под нее).

Все они ползли по лицу Юпитера: спутники довольно быстро, тени — медленнее. Примерно через полчаса после того, как мы вышли из дома, две тени встретились и начали сливаться. Ио уже наполовину скрылась за Европой и походила на выпуклый горб у нее на боку. Спутники прошли половину пути до центра, тени были к нему еще ближе.

Около шести Европа (Ио не было видно, Европа полностью заслонила ее) «поцеловалась» с тенью, которая тоже к тому времени округлилась.

Через четыре-пять минут тень заползла на Европу. Все они выровнялись по линеечке — я сознавал, что вижу самое необычайное в своей жизни зрелище: Солнце, Юпитер и четыре его крупнейших спутника выстроились в ряд, как на параде.

У меня вырвался глубокий вздох: не знаю, как долго я простоял, затаив дыхание.

— Во дают! — Вот и все, что я смог сказать.

— В общем я разделяю твои чувства, Билл, — отозвался отец. — Молли, может, отнесем Пегги домой? Боюсь, как бы она не простудилась.

— Давай, — согласилась Молли. — Я, например, уже продрогла.

— А я, пожалуй, пойду спущусь к озеру, — сказал я. Естественно, ожидался рекордно большой прилив.

На озере его не увидишь, слишком оно маленькое, но я предварительно отметил уровень воды и надеялся, что смогу замерить разницу.

— Только не заблудись впотьмах, — крикнул мне вдогонку отец. Я не отреагировал: глупые замечания не требуют ответа.

Я уже пересек шоссе и спустился вниз на четверть мили, когда грянул первый удар.

Меня шибануло прямо в лицо — такого мощного толчка я за всю жизнь не припомню. Бывали в Калифорнии землетрясения, но этому они и в подметки не годились. Я упал ничком и долго лежал, впиваясь ногтями в скалу и пытаясь удержать ее на месте.

А тошнотворная качка все длилась и длилась, и гул ее сопровождал невыносимый — утробный жуткий рык, сильнее и страшнее грома.

Какой-то камень, скатившись, пнул меня в бок. Я встал на ноги и постарался на них удержаться. Земля все еще ходила ходуном и грохотала. Я опрометью бросился к дому — словно скользя по дрейфующей льдине; дважды падал и вновь подымался…

Передняя стена дома обрушилась. Крыша сползла набекрень под каким-то сумасшедшим углом.

— Джордж! — завопил я. — Молли! Где вы? Джордж услыхал меня и выпрямился. Он стоял по ту сторону дома, я увидел его поверх съехавшей крыши. И бросился к нему с криком:

— Ты в порядке?

— Помоги мне вытащить Молли… — выдохнул он. Позже я узнал, что Джордж вместе с Молли и Пегги вошел в дом, помог Пегги выбраться из носилок, проводил ее в комнату и вышел, оставив Молли готовить завтрак. Толчок настиг его, когда он возвращался из хлева. Но в тот момент нам некогда было выяснять подробности; мы вдвоем поднимали плиты, каждую из которых укладывали на место четверо скаутов. Джордж кричал не переставая:

— Молли! Молли! Где ты?

Она лежала на полу рядом с каменным верстаком, на который обрушилась крыша. Мы стащили крышу, Джордж забрался на обломок, дотянулся до Молли:

— Молли! Молли, дорогая! Она открыла глаза.

— Джордж!

— С тобой все в порядке?

— Что случилось?

— Землетрясение. Ты в порядке? Ты не ранена? Она села, поморщилась, словно от боли, и сказала:

— Мне кажется, я… Джордж! Где Пегги? Пегги?!

Комната Пегги уцелела; сейсмостойкие крепления выдержали удар, несмотря на то что остальная часть дома лежала в руинах. Джордж настоял, чтобы сначала мы вынесли из дома Молли. Затем мы принялись разбирать плиты, загораживавшие вход в комнату Пегги.

Покореженная наружная дверь шлюза вывернулась из петель, скривилась и стояла нараспашку. В шлюзе было темно; свет Юпитера сюда не проникал. Я на ощупь попробовал открыть внутреннюю дверь, но она не поддавалась.

— Не могу открыть, — сказал я отцу. — Посвети мне.

— Наверное, ее удерживает давление воздуха. Крикни Пегги, чтобы забралась в пузырь, мы вырубим давление.

— Мне нужен свет, — повторил я.

— У меня нет фонарика.

— Ты что, не носишь с собой фонарь?

Я-то всегда таскал его с собой; в темную фазу мы вообще не выходили из дома без фонарей. Но я потерял фонарь, когда начало трясти. А где — понятия не имею.

Отец задумался, перелез через обломки и тут же вернулся.

— Нашел на тропинке между домом и хлевом. Выронил, должно быть.

Он посветил на внутреннюю дверь. Мы обсудили положение.

— Выглядит паршиво, — тихо проговорил отец. — Взрывная декомпрессия.

Между верхом двери и дверной рамой зияла щель, в которую свободно можно было просунуть руку; дверь не зажало давлением изнутри, ее просто заклинило.

— Пегги! — крикнул отец. — Пегги, дорогая, ты слышишь меня?

Нет ответа.

— Бери фонарь, Билл. И отойди в сторонку.

Отец попятился назад, а затем с силой ударил в дверь плечом. Она немного подалась, но не открылась. Он ударил еще раз — дверь резко распахнулась и тут же, рванувшись назад, сшибла его с ног. Пока отец поднимался, я посветил фонариком в комнату.

Пегги наполовину свесилась из кровати, словно собиралась встать и упала без чувств. Голова откинута, изо рта на пол стекает струйка крови.