Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 11

Молли зашла в комнату сразу за нами; они с отцом уложили Пегги в носилки, отец включил давление. Пегги была жива. Она задыхалась, кашляла, заливала нас кровью, пока мы пытались ей чем-то помочь. Потом заплакала. Когда ее уложили в пузырь, она затихла и вроде как уснула — а может, снова потеряла сознание.

Молли плакала, но тихо, беззвучно. Отец выпрямился, вытер лицо и сказал:

— Бери за тот конец, Билл. Нужно доставить ее в город.

— Да, — сказал я и взялся за носилки.

Молли освещала нам путь. Мы перебрались через кучу обломков, бывших недавно нашим домом, и на минуту опустили носилки. Я огляделся вокруг.

Посмотрел на Юпитер; на лице его по-прежнему чернели тени, а Ио с Европой еще не достигли западного края диска. Весь этот кошмар длился меньше часа. Но сейчас я думал не об этом: небо выглядело как-то странно. Звезды блестели слишком ярко, и их было слишком много.

— Джордж, — сказал я, — что стряслось с небом?

— Сейчас не время… — начал он и внезапно замолк. Потом прошептал: — Боже правый!

— Что? — спросила Молли. — В чем дело?

— Назад, домой, быстро! Нужно откопать всю одежду, какую сможем. И одеяла!

— Что? Зачем?

— Тепловая ловушка! Она больше не действует — землетрясение, должно быть, повредило энергостанцию.

Мы снова принялись рыться в обломках, пока не нашли свои теплые вещи; это заняло немного времени — мы знали, где искать, главное было сдвинуть плиты. Отец обернул одеялами носилки, превратив их в кокон.

— О'кей, Билл, — сказал он. — А теперь бегом — марш!

И тут мы услышали мычание Мэйбл. Я остановился и посмотрел на отца. Он тоже остановился с выражением мучительной нерешительности на лице.

— Ох, черт!

Впервые на моей памяти отец выругался вслух.

— Мы не можем бросить ее здесь замерзать. Она же член нашей семьи. Пошли, Билл.

Мы снова поставили носилки и побежали к хлеву. Там был сплошной хаос, но по жалобному мычанию мы быстро обнаружили Мэйбл и стащили с нее обвалившуюся крышу. Буренка поднялась на ноги. На вид целехонькая, но, видимо, ушибло ее неслабо. Она посмотрела на нас с возмущением.

Мы с трудом перетащили ее через обломки: отец тянул спереди, я подталкивал сзади. Отец отдал Молли веревку.

— А как же цыплята? — спросил я. — И кролики? Некоторых из них придавило, остальные разбрелись вокруг развалин. Я почувствовал, как кролик прошмыгнул прямо у меня между ногами.

— Некогда! — отрезал отец. — Мы не можем взять их с собой. Все, что мы могли бы для них сделать, это перерезать им горло. Пошли!

Мы направились к дороге.

Молли возглавляла процессию, таща за собой Мэйбл и освещая путь фонариком. Свет нам был необходим. Ночь, еще пару минут назад чересчур яркая и светлая, вдруг сгустилась непроглядной тьмой. Вскоре Юпитер совсем скрылся из виду, и я перестал различать даже пальцы на собственной вытянутой руке.

Под ногами хлюпало — не дождь, а внезапная роса; заметно похолодало.

Потом хлынул ливень, сильный, ледяной. Его сменил мокрый снег. Молли обернулась.

— Джордж! — позвала она. — Мы уже дошли до поворота к Шульцам?

— Они нам не помогут. Ребенка нужно доставить в больницу.

— Я не об этом. Может, мне сходить предупредить их?

— С ними все в порядке. У них сейсмоустойчивый дом.

— А холод?

— Н-да…

Отец понял, что она имеет в виду, и до меня тоже дошло. Без тепловой ловушки и без электричества каждый дом в колонии превратится в ледяную западню. Что толку от энергоприемника на крыше, если нет энергии? В доме будет становиться холоднее, холоднее и холоднее.

А потом все скует морозная стужа…

— Иди вперед, — вдруг сказал отец. — Дойдем до поворота, там разберемся.

Но разбираться нам не пришлось, поскольку до поворота мы так и не дошли. Метель мела прямо в глаза, и мы его проморгали. Снег стал совсем сухим; его колючие иголки больно впивались в кожу.

Когда мы миновали стену из лавы, откуда новая дорога соединяла шоссе с нашим домом и домами других фермеров, я начал считать про себя шаги. Судя по моим подсчетам, мы прошагали миль пять, и тут Молли внезапно остановилась.

— Что случилось? — крикнул отец.

— Милый, — сказала она. — Я не вижу дороги. Боюсь, я ее потеряла.

Я топнул ногой, и снег мягко ушел вниз — мы стояли на пашне. Отец посветил фонариком на часы.

— Мы одолели миль шесть, — сказал он.

— Пять, — поправил я его. — В лучшем случае, пять с половиной. — И я рассказал, как подсчитывал шаги.

— Мы добрались как раз до того места, где шоссе вплотную примыкает к полям, — сказал отец. — Отсюда должно быть не больше мили, а может, и полумили до перевала через гряду Кнейпера. После перевала дорогу мы не потеряем. Билл, бери фонарь и пройди сотню шагов направо, потом налево. Если не отыщем шоссе, пойдем вперед. И Бога ради, обратно возвращайся по собственным следам, иначе ты нас потеряешь в этом буране.

Я взял фонарь и пошел на разведку. Направо ничего не вышло, хотя вместо сотни шагов я отсчитал полтораста. Вернулся, доложил и пошел влево. Отец что-то невнятно буркнул — он возился с носилками.

На двадцать третьем шагу я наткнулся на дорогу. И тут же провалился в снег почти на фут, упал ничком и чуть не посеял фонарь. Кое-как выкарабкался и пошел назад.

— Отлично, — сказал отец. — А ну-ка, сунь сюда шею.

«Сюда» оказалось чем-то вроде хомута, который он смастерил, обвязав одеялами пузырь. Теперь основной вес приходился на плечи, а руками я просто придерживал носилки. Они не были тяжелыми, но руки у нас одеревенели от холода.

— Годится! — сказал я. — Но знаешь, Джордж, пусть Молли берется с той стороны.

— Глупости!

— Нет, не глупости! Молли справится — верно, Молли? А ты знаешь эту дорогу лучше нас: сколько миль отмахал туда-обратно в потемках!

— Билл прав, дорогой, — вмешалась Молли. — Давай держи Мэйбл.

Отец сдался, взял у нее веревку и фонарь. Мэйбл не желала идти дальше; похоже, ей хотелось присесть. Отец пнул ее под зад и дернул за веревку, обмотанную вокруг шеи, оскорбив тем самым Мэйбл до глубины души. К такому обращению она не привыкла, особенно со стороны отца. Но утешать ее было некогда; мороз крепчал с каждой минутой.

Мы двинулись вперед. Как отец умудрился не сбиться с пути — не знаю, но он не сбился. Мы прошагали еще час, оставив позади перевал Кнейпера, и вдруг Молли споткнулась, колени у нее подогнулись — и она осела в сугроб.

Я остановился и тоже присел; мне нужен был отдых. Я просто хотел сидеть не двигаясь, и пусть себе понемногу заносит снегом.

Отец подошел к Молли, обнял ее и велел идти вперед вместе с Мэйбл: на этом участке дороги мы не заплутаем. Молли настаивала, что может нести носилки. Отец молча снял с ее шеи хомут, подошел к пузырю, чуть сдвинул одеяла и посветил фонариком внутрь. И опустил одеяла.