В. Дж. Стюарт - Запрещённая планета

Он замолк, вынул платок и вытер лицо.

— Им удалось запустить корабль, но он успел подняться не более, чем на тысячу футов, и тогда последовал взрыв и ослепительная вспышка... Корабль разлетелся на куски,— Морбиус вздохнул, покачал головой.

— Я так и не мог выяснить, произошло ли это в результате их собственной оплошности или было еще одним из проявлений той Силы...

— И с тех пор, как вы остались одни,— спросил Адамс,— вас ни разу не беспокоила эта Сила? Вам ничто не угрожало?

Я удивлялся тому, что Адамс, казалось, полностью верил рассказу Морбиуса. Сам я, если и верил, то очень мало.

Морбиус нахмурился.

— Я уже сказал вам, командор, что неприкосновенен для этой Силы,— резко ответил он.— Правда, мне пришлось принять некоторые предосторожности на тот случай, если бы мое... мое положение изменилось.

Он попытался улыбнуться, но безуспешно.

— Предосторожности?

— Исключительно физические, командор. Вот одна из них...

Морбиус протянул руку к стене, нажал выключатель, и через какую-то долю секунды день превратился в ночь. Если бы тотчас не вспыхнул свет в люстрах, мы бы очутились в кромешной тьме.

Фарман опять схватился за свой пистолет, а Адамс проворчал:

— Что еще такое?

Я успел заметить, что ближайшее к нам окно быстро закрылось металлическими ставнями. Пс-видимому, то же произошло и с другими окнами. Металл, из которого были сделаны ставни, выглядел необычайно: он был тусклым, коричневато-серого цвета.

Я увидел, что Морбиус опять улыбнулся своей высокомерной улыбкой. Тот эффект, который произвела на нас эта демонстрация, казалось, вернул ему его обычную снисходительную манеру поведения,

— Простите, если я напугал вас, джентльмены,— сказал он.— По крайней мере, вы видите, что я подразумеваю под физическими предосторожностями. Весь фасад дома покрыт теперь броней.

Он снова нажал на выключатель, ставни мгновенно открылись, и дневной свет наполнил комнату.

Адамс взглянул в окно.

— Этот металл,— спросил он,— что он из себя представляет?

Морбиус заколебался. Видимо, он догадался, к чему подводит этот вопрос.

— Это сплав, командор,— медленно сказал он.— Из местных руд. Очень прочный, невероятно крепкий и удивительно легкий.

— Из местных руд? — резко спросил Адамс.— Кто же нашел их? Впрочем, гораздо важнее — кто добыл их?

— Их нашел я.— В голосе Морбиуса послышалось раздражение.— Мы с Робби их ДОБЫЛИ, как вы говорите...

— А кто построил этот дом? Кто выдолбил эту скалу?

— Вся работа в основном сделана Робби, командор. И разрешите сказать вам, что мне...

— Одну минуту. Прежде всего — кто сделал робота?

Это был тот самый вопрос, который сверлил мой мозг с того момента, как к нашему кораблю подкатил из пустыни необыкновенный экипаж. Адамс избрал довольно длинный путь, чтобы выяснить это, но я понимал, зачем это ему понадобилось.

Морбиус долго сидел молча. Ни он, ни Адамс не шелохнулись. Но Фарман беспокойно завозился в своем кресле, вынул сигарету, снял самовоспламеняющийся колпачок и закурил.

Наконец Морбиус холодно произнес:

— Когда вы прервали меня, командор, я хотел оказать, что мне не нравится ваш тон. И ваше отношение ко мне.

— Прошу меня извинить, доктор.— Адамс был весь любезность и предупредительность.— Я только стараюсь выполнить свой долг. Будьте добры расскажите, кто же все таки сконструировал и построил робота?

— Думаю, что ответ вам ясен, командор. Его спроектировал и построил я.

Теперь Морбиус стоял, опираясь руками о стол. Было похоже, что самообладание может покинуть его. Интересно, что бы произошло, если бы это случилось?

Адамс тоже поднялся. Они были почти одного роста.

— Просматривая описок экипажа корабля,— сказал он,— я узнал, что ваша профессия совершенно не связана с техникой. Вы филолог. Вы имеете дело с языком, средствами общения. Устная, письменная или какая там еще речь — вот ваша область. Не так ли?

— Совершенно верно.

— Поэтому вполне законно мое недоумение: где вы могли приобрести такие знания, чтобы сделать все это? Или хотя бы только инструменты?

— Что касается знаний, командор, то вы, видимо, забыли старый трюизм: «Нужда — мать изобретений».

Морбиус густо покраснел, а потом вдруг кровь отлила от его лица. Неестественная бледность особенно контрастировала с черным цветом его бороды.

— Вы хотите сказать, что это касается инструментов? — Впервые в голосе Адамса послышалось раздражение.

— Инструменты? — спросил Морбиус.— Существует только один самый важный инструмент — это РАЗУМ! — Он опять улыбался своей высокомерной улыбкой.

— Для меня это слишком умно, доктор. Я не понимаю, что вы хотите сказать,— раздражение в голосе Адамса слышалось яснее.— Не лучше ли вам...

Он не смог закончить фразу, потому, что его прервали. Его прервал Фарман, и это совершенно не относилось к разговору между Адамсом и Морбиусом. Фарман издал восклицание, лучше всяких слов выражавшее его удивление. Он вскочил и смотрел куда-то в глубину комнаты.

Я повернул голову и понял, что пристально и недоверчиво разглядываю наше НЕСЧАСТЬЕ...

Несчастьем, как это часто бывает, оказалась женщина. Или, может быть, на этот раз мне следовало бы оказать ДЕВУШКА...

Она стояла в дверях, очень свободно чувствуя себя в этом необычайном доме, с интересом разглядывала четверых мужчин. Ей можно было дать лет девятнадцать. Волосы у нее были цвета спелой пшеницы, а глаза — такие же голубые, как и вода в здешних ручьях. Она оказалась не низкой и не высокой, а именно того идеального роста, что так соответствовал прекрасным очертаниям ее тела. Фигура ее, выражаясь по-старинному была очаровательной, каждая прелестная линия или изгиб которой были скрыты и в то же время грациозно подчеркнуты платьем, надетым на ней. Это платье не походило ни на одно из тех, какие я когда-либо видел, но оно так же гармонировало с ней, как и вся эта необычайная меблировка гармонировала с этим необычайным домом. Платье было цельным, и хотя оно лежало на девушке свободно, его линии были линиями того, на ком оно было надето. Нет, не искусной имитацией линий тела, а как-то именно самими его линиями. Мягкий красивый материал имел тот же сильный внутренний блеск, как и все остальные ткани, которые я здесь видел.„

Возможно, это продолжалось лишь секунду или две, но, казалось, все мы замерли уже давно, как неподвижное телевизионное изображение, пока Морбиус снова не привел всю сцену в движение. Он хмуро посмотрел на девушку и поспешно направился ей навстречу.

— Алтайра! — сказал он.— Я же просил тебя не мешать нам!..

Несмотря нa хмурый вид и строгий тон, Морбиус стал вдруг совершенно другим человеком. В каждой его черте, в каждом звуке и жесте проступили теплота и сердечность. Девушка взяла его за руку. Я заметил на ее мизинце кольцо, отливавшее кроваво-красным светом рубина. Она посмотрела на Морбиуса, и гнев исчез с его лица. И ничего удивительного! Это был взгляд, который мог бы запустить тысячу космических кораблей, не говоря уже о легендарных троянских галерах...