Виталий Забирко - Мародер

– Так как? – с надеждой спросил я и тряхнул штаниной.

Больше тень не раздумывала. Она стремительно юркнула по ногам, и тяжесть мгновенно налила тело. Ноги, руки, грудь стали черными, но не как у негра, а абсолютно черными, и никакой светотени на них не наблюдалось, отчего мое тело казалось плоским. Спряталась, называется…

Ощущение было такое, будто на меня надели скафандр – удобный, не мешающий движениям, но в то же время весьма тяжелый. С некоторым предубеждением я подошел к зеркалу и увидел в нем плоскую черную тень в брюках. Не было видно ни носа, ни рта, даже белков глаз. Показаться на людях в таком виде было еще хуже, чем с угольной тенью.

Выход из положения я нашел на удивление быстро.

– Освободи голову, – попросил я, и черная краска послушно сползла с лица. – Теперь кисти рук… Выше… Спасибо.

Я надел свежую рубашку, застегнул на все пуговицы, снова посмотрелся в зеркало. Теперь я был похож на нормального человека, только ступни были чёрными. Но это не страшно – надену носки, обуюсь… И тут я увидел на полу у ног небольшую черную лужицу. Похоже, то, что ушло с головы и кистей рук, не могло рассредоточиться по телу и частично стекло на пол. Ничего не попишешь, издержки везде издержки. Ежели где-то чего-то убудет, то оно обязательно в каком-то месте проявится. Закон сохранения тени. Если бы тень еще прятала этот клочок от чужого, придирчивого взгляда…

Я не успел сказать вслух, как понял, что тень меня поняла. Хорошо, что мы друг друга понимаем. Если субстанция из временного разлома облюбовала мое тело, то лучше жить с ней в мире и согласии, чем ссориться. И пример в этом подавал не я, а тень.

Все же в моем отражении было что-то необычное, чем-то оно отличалось от того, что я видел в зеркале ежедневно. Я внимательно всмотрелся в отражение и наконец увидел отличие. Вокруг меня исчез флуктуационный след, и только у головы и кистей рук наблюдалось слабое, едва заметное свечение. Вот это да… Что же это такое? Неужели тень способна внедрять хронера во временной континуум?! Однако…

В голове завертелся вихрь открывающихся блестящих перспектив, но я быстро взял себя в руки. Гасить свечение флуктуациоиного следа абсолютно не означает гасить саму флуктуацию. Не надо путать причину со следствием. Флуктуационный след без контактных линз не увидишь, но это вовсе не значит, что флуктуация не происходит. Не уподобляйся старой дуре в казино – она тоже не видела свой флуктуационный след…

Стоп! А откуда я помню о старой дуре в казино?! Она давным-давно должна была подвергнуться вытирке из времени, и, естественно, памяти о ней в моем сознании быть не должно!

Я растерянно глянул на черную лужицу у ног и понял – откуда. Память о флуктуации сидела не во мне, а в черной бестии из временного разлома, и тень благодушно поделилась этим знанием со мной. В моей же памяти куш в казино сорвал расстроенный предыдущим проигрышем парень. Он угостил меня водкой, и я не отказался, выбитый из колеи нелицеприятным разговором с таймстеблем.

М-да… Такие дела… Может быть, и сэр Джефри имеет к тени какое-то отношение? Имеет ли, не имеет, но проверить надо.

Я прошел к столу, сел и начал набирать на вариаторе код доступа в вариационный режим, но пальцы не слушались. Ходить с тенью на теле – куда ни шло, но работать с тяжестью в руках было неудобно.

– Давай сделаем так, – предложил я, – когда я один, ты будешь лежать на полу, а когда тебя может увидеть посторонний, будешь прятаться под одежду. Договорились?

Тень послушно соскользнула на пол, и я испытал необычайное облегчение, будто до этого крутился в центрифуге с перегрузкой как минимум в два «g». Разве что над стулом не воспарил. Во всем надо находить небольшие радости, даже в неприятном сожительстве с черт-те чем из временного разлома. Если видеть только плохое, надо вешаться.

Обсчеты я закончил минуты за две до прихода коридорного. Имея под рукой вариатор, легко вычислить предстоящие события. На первых порах это вызывает чувство снисходительного превосходства над местными, но, когда поживешь хронером год-другой, начинаешь понимать свою ущербность. В отличие от местных, я не мог позволить себе не только виллы на Гавайях, но и многих простых вещей. В частности, не мог заводить близких знакомств, друзей…

Воспоминание о симпатичной девушке Злате царапнуло душу, я досадливо поморщился, отключил вариатор и повернулся к двери.

Через мгновение в дверь постучали. Удобно жить в предсказуемом мире, хотя и немного пресно.

– Да-да! – откликнулся я, встал со стула, обул тапочки и шагнул к порогу.

Тень последовала за мной и, когда дверь открылась, стремглав юркнула под брюки. Умная, тварь! Жаль, что она не подпадала под определение пресной предсказуемости.

– Ваш пиджак, сэр, – сказал коридорный, входя в номер и косясь на пол.

– Спасибо.

– Сэр… – недоуменно протянул коридорный, обшаривая глазами ковровое покрытие на полу. – Тут пятно…

– Пятно? – Я изобразил на лице непонимание и принялся осматривать пиджак. – Не отчистилось? Где?

– Нет, сэр. Пиджак чистый. Пятно на полу…

– На полу? Где?

– Вот… Вот тут… – растерялся коридорный, показывая себе под ноги.

– Тут? – Я отступил на шаг, посмотрел на пол, сделал удивленное лицо. – Ничего не вижу.

– Сейчас нет, – расстроился коридорный, – а в прошлый раз…

– Вы полагаете, я его вычистил? – фыркнул я, невольно отмечая, как маленькая лужица тени умело прячется от взгляда коридорного за моими ногами. Тварь мне попалась не только умная, но и хитрая.

– Что вы, сэр… – окончательно сконфузился коридорный. – Нет, сэр… Извините…

Чтобы снять дополнительные вопросы, я сунул ему в карман еще десятку и проводил за порог. И как только дверь закрылась, тень шлепнулась из-под штанин на пол и мелко-мелко задрожала. Что-что, а чувство юмора я в ней уже отмечал. Чувство же юмора, как известно, предполагает наличие интеллекта…

Я прошелся по комнате, наблюдая, как тень неотступно следует за мной, не переставая мелко дрожать.

– Стерпится-слюбится… – пробормотал я. Без меня меня женили, но я не был уверен, что наш «брак» со временем станет счастливым.

По графику я должен был спуститься в ресторан пообедать, но показываться на людях с тенью пока не рискнул и заказал обед в номер. Заказал, кстати, и суп из акульих плавников. Не то чтобы хотелось, а из любопытства, так как сегодня на деликатесный суп запрета не было. Завтра, конечно, все равно придется выходить, чтобы лететь в Москву, но в данных ситуациях лучше пользоваться принципом «никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать послезавтра». А послезавтра меня в Нью-Йорке не должно быть.