Мария Фомальгаут - Продам май (сборник)

— Да как подешевле, считай, себе в убыток… подешевле, вон, ноябрь две тыщи восьмого у соседа есть, или вон, через дом вообще продают, август две тыщи шестого…

— Интересные у вас… соседи.

— Да не говорите, сам у виска пальцем кручу, кто ж такое купит-то? Ну, смотрите, вечерком удобно вам будет?

Вечерком… вечерком я никакой буду, с ног буду валиться, только и будет у меня сил, что консерву эту старую нахваливать…

Я сейчас сдохну…

Бывает же… вроде и не делал ничего такого, сидишь себе в конторе, купи-продай, купи-продай, а чувство такое, будто обухом по голове… Шеф из нас, что ли, силы пьет… очень похоже… надо проверить, в понедельник кол осиновый в него вколоть, если помрет, значит, шеф тут не при чем… А никак встанет, оживет, расправит черные крылья, да вы у меня ночевать тут в конторе будете!..

О чем я… ах да… не спать…

— Двести лошадей под капотом, скорость до двухсот, пробег…

— Маленький.

— Ну да… берег машинку-то.

Чувствую, что краснею. Сколько раз я этот пробег подкручивал…

— Ну, красочка кое-где поистерлась, вот я ее до семисот и уценил…

Это называется — кое-где… Не тачка, блин, а картина, апокалипсис сегодня…

Смотрю на него, худого, долговязого, кажется, вовсе без тени. Ну, ты бы хоть Мяу сказал, стоит, молчит… что, как тебе мой конь железный? Гроб на колесах…

— Это все… интересно. А вы про май две тыщи десятого говорили.

— Ага, май две тыщи десятого года.

— И за сколько вы его…?

Глухой, что ли…

— Семьсот.

И-и, не смотри на меня так, ни копейки не сбавлю…

— Тысяч?

Делаю круглые глаза.

— Конечно.

Может, ее тебе вообще бесплатно подарить… Отдам консервную банку в хорошие руки… А что, этим дело и кончится через пару месяцев… Или вон, сдам в приют старых машин, музей называется, на Радищева, там еще у входа выпотрошенный запорожец посажен на кол…

— А вы май… в чем продаете?

— В смысле?

— Ну, — бледнеет, мнется, — п-понимаете… я… человек простой, со всякими штуками сверхъестественными не встречался…

— Я тоже.

— Ну, для вас-то это дело обычное, а я прямо в осадок выпал, когда объявление увидел… не поверил даже… так этот май у вас как? В бутылках? В порошках? В реакторе в каком-нибудь? Или просто коробка какая, открываешь, а оттуда май?

Тэ-экс, кто из нас рехнулся, хотел бы я знать…

— Или вы мне с машиной времени отдадите? А нет, она, наверное, подороже обойдется…

— Да уж.

Пытаюсь поддержать шутку, выходит как-то жалко…

— Так он у вас… в каком виде?

— Слушай, ты взбрендил или как? Тебе прикольнуться охота? Слушай, это я на работе чуть не сдох, сюда приперся, чтобы ты приколы свои прикалывал?

— Я… что-то сказал не так?

— Ты все-то сказал не так… Бошку давно не отрывали?

— Ну что вы…

— Топай-топай отсюда, юморист хренов… Масляков долбаный…

Не отстает, нет, скажите, не идиотище, вцепился в дверь… Ща ка-ак нажму на газ, улетишь к хренам собачьим… А меня потом в тюрьму посадят.

— Слушайте, дело-то важное… понимаете, женщина у меня одна умерла…

— Сочувствую…

— Так вы понимаете, она в мае две тыщи десятого… вот так вот, в двадцатых числах, что ли…

— Очень жалко. Всего хорошего.

Жму на газ, не отстает, сволочь… Как та девка долбанутая, которая на трассе под машину кинулась… От несчастной, видите ли, любви… Ух я и костерил ее тогда… А куда денешься, домой отвез, кровь смыл, где она там с машиной моей поцеловалась, чаем отпаивал, она все долдонит свое, вы поймите, я люблю, я люблю, я ей — дура ты, козлище этот мизинца твоего не стоит, самого его под машину… ну да, с приветом девка… Уже третий год с ней живем, нет-нет, подмечаю, что Танька моя с чудачинкой… только бы Ипполитке не передалось… да нет, он-то весь в меня, кровь с молоком…

— Вы поймите… вот так вот, расстались как всегда на площади, мы уже и документы подали… уже и квартирку себе присмотрели… она фотографом была, вы ее работы не видели… через улицу идет, рукой мне машет, я еще подумал, какого она на красный…и фура из-за угла…

— Сочувствую…

Отворачивается. Ну-ну… парни не плачут, это не круто… жму на газ, нет ведь, не отстает идиотина, пока под колеса не попадет, хрен успокоится… переехать бы его уже, да катить дальше…

— Вы… извините… я вам говорю, человек я простой, никогда с такими чудесами всякими дела не имел… а тут вы… я, понимаете, и про путешествия во времени мало что знаю… ну читал там Уэллса, да кто его не читал… машина… из красного дерева, рычаги хрустальные, или как там у него… потом этот, Азимов, Конец Вечности…

— Справочник еще по психиатрии почитай. Поможет.

— Да я и говорю, я с такими как вы дела не имел, чем обидел, не знаю… А вы сами из какого века?

Жму на газ, пропади оно все, тощий не выскакивает — выпархивает из-под колес, расступается ночной город, черт, давно бы уже дома чай пил, нет, на тебе…

— Дурак ты, Женька.

— Чего-о?

Оторопело смотрю на Таньку, она-то что взъелась… Или Ипполит доконал ее, да он всех уже доконал… а я-то тут при чем, ее затея была, видите ли, неполная семья — семья без ребенка… нате вам, получите-распишитесь… прошу любить и не жаловаться…

— Да как не дурак, дурак и есть… семьсот штук из-под носа утекли.

— Куда утекли? Ты впереди паровоза-то не беги, тачку-то я не продал еще.

— Да не про тачку я… человек тебе семьсот штук ни за что предлагал… а ты…

— За что ни за что? Откуда я этот май достану, из кармана, что ли, вытащу? Ну да, тоже верно, по карманам чего только нет…

— Да ну, что ты… тут другое.

— Что другое-то? Я, знаешь, не этот, как его там… у Уэллса… который машину времени сварганил… А правда, Тань, как его?

— А никак… автор ему и имени не дал…

— Поскупился. Так что откуда у меня…

— Эх ты… Неужели не догадаешься? Ну вот, такой мужик умный, и не догадаешься…

Вот так, я теперь еще и умный, оказывается… сколько нового про себя узнал… а не подмазывайся, шубу все равно сейчас не возьмем, дай за плазму рассчитаться…

— Ал-ло?

Да что у него голос вечно заспанный… спячка у него, что ли, зимняя… Мне бы так, зарылся на всю зиму в одеяла, и носу на улицу не показывать… работать не надо, кушать не надо, счетов, правда, за квартиру придет до черта и больше…

— Это… я прошу прощения… я по поводу мая две тыщи десятого…

Сейчас пошлет меня с моим маем далеко и надолго. Я бы давно послал.

— А, да-да, когда деньги принести можно?

Йес-с-с…

Смотрю на часы. Прыгает сердце.

— Да… хоть сейчас… Давайте… на том же месте… через полчасика буду…

Кубарем выкатываюсь из офиса, шефом все равно с утра и не пахнет, и даже не воняет. Ну смотри, мужик, ну только не приди, только прощелкай счастье свое… Чертов город… машины ползут в час по чайной ложке… ага, вот они, два битых жигуленка… встретились… два одиночества. Подползаем к перекрестку, вот он стоит, как ему в куртешке драненькой этой не холодно… и сумка матерая у ног, жена, что ли, из дома турнула?