Филип Дик - Бегущий по лезвию бритвы

— Думаю, вы поступаете правильно, — задумчиво прожужжал автомат.

— Если б я отправился на Сигму 14-Б спасать Лео… — пробормотал Барни. — Или это была Луна? Впрочем, теперь уже не важно… Приди я на помощь Лео, он бы меня не выкинул, и все у меня было бы в полном порядке… Охо-хо-хо-хо…

— Зря вы так расстраиваетесь, — опять заговорил автопилот, — от ошибок никто не застрахован.

— Ошибка ошибке рознь, — ответил Барни. — Бывают и фатальные ошибки. Сначала Эмили. Эмили и лети. Потом Лео Булеро…

Больше автомат не проронил ни слова.

«В один прекрасный лень, — бормотал про себя Барни, — мы делаем нашу последнюю ошибку. Ошибку, перечеркивающую всю жизнь. Можно поступить на работу в компанию Палмера Элдрича. Можно записаться в добровольцы и отправиться куда-нибудь на Марс. Что теперь ни выбери, куда ни кинься, получается: непоправимое уже свершилось».

Барни быстро прошел медицинскую комиссию, потом его протестировал психиатр, кстати, удивительно походивший на доктора Смайла.

Он проскочил и этот этап.

В состоянии, близком к обмороку, он произнес слова присяги («Клянусь относиться к Земле, как к матери и владычице…»), после чего его отправили домой собирать вещи, всучив напоследок гигантский гроссбух со всей необходимой начинающему колонисту информацией. До отправления корабля оставалось ровно двадцать четыре часа. Место назначения держалось в тайне. Он представлял себе предписание, начинающееся со слов: «Мене, мене, текел» [25] См: Дан., 5:25–27: «И вот что начертано: мене, мене, текел, упарсин. Вот и значение слов: мене — исчислю! Бог царство твое и положил конец ему; текел — ты взвешен на весах и найден очень легким». (Прим. пер.) . Сам он начал бы его именно так.

Барни ощутил разом и радость, и облегчение, и ужас, и грусть. И все же самым острым и самым сильным было совсем иное чувство — всепроникающее осознание полного краха. «Ничего, ничего, — пытался успокоить себя Барни, — уж лучше жить где-нибудь на Марсе, чем греться на здешнем солнышке».

Впрочем, пустые, лишние слова. И не более.

Вся разница состояла лишь в том, что там это происходило медленнее. Здесь он умер бы почти мгновенно, там умирание могло продолжаться десятилетиями. Хота медленный процесс нее-таки предпочтительнее. Самое главное, при необходимости всегда можно ускорить развязку. В колониях для этого есть все необходимое.

Едва Барни начал укладывать вещи, как зазвонил видеофон.

— Мистер Байерсон, — судя по всему, эта молоденькая девчушка работала в одном из второстепенных отделов Колониального Департамента ООН. Уж слишком широко она улыбалась.

— Майерсон.

— Да, да, простите меня, бога ради! Я звоню, чтобы сообщить о месте вашей приписки. Вам страшно повезло, мистер Майерсон. Это плодородная зона Марса, известная под именем Файнберг-Кресчент! Я уверена в том, что вам там понравится! Успеха вам, сэр!

Экран уже угасал, а девушка все еще улыбалась. Это была улыбка человека, остающегося дома.

— И тебе всего хорошего, милочка! — сказал Барни.

Файнберг-Кресчент… Он уже слышал об этом месте. Там действительно что-то росло. По крайней мере, колонисты в этом районе занимаются огородничеством. А ведь Марс по большей части — совершенно безжизненная метановая пустыня. Пустыня, над которой свирепствуют жестокие бури, не позволяющие колонистам выходить из своих подземных жилищ. Здесь же он сможет позволить себе пройтись по Марсу. Чего Барни не любил, так это долгого сидения взаперти…

В углу гостиной стоял чемоданчик доктора Смайла. Барни включил рубильник:

— Док, ты, наверное, мне не поверишь, но я в ваших услугах больше не нуждаюсь. Как сказала девочка, которая никуда не летит, — удачи вам, сэр! — Чувствуя, что Смайл не понимает смысла его речей, он добавил: — Меня забрили, док.

— Дррр-гррр! — проскрежетал доктор. — Но ведь с вашим психотипом это практически невозможно! Что произошло, мистер Майерсон? Что вас подтолкнуло к этому?

— Желание смерти, — ответил Барни и тут же выключил агрегат. «Какой кошмар! — думал он, продолжая собирать вещи. — Совсем недавно у нас с Рони были прямо-таки наполеоновские планы: мы собирались по-крупному продать Лео и с шумом перейти к Палмеру Элдричу. И что же? А вот что! Лео нас опередил!

Теперь в моем кресле сидит Рони. Именно к этому она и стремилась. Больше в этой жизни желать ей нечего».

Чем больше Барни размышлял, тем сильнее вскипала в нем ярость. Но что он мог сделать теперь? На что реально повлиять? В этом мире он уже никто. Оставались лишь миры, порождаемые Кэн-Ди и Чу-Зи, его миры…

В дверь постучали.

— Привет, — на пороге появился Лео. — Ты позволишь мне войти? — Он вытер свой широченный лоб платочком, — Жарища стоит прямо несусветная. В газетах пишут, будто вчера температура поднялась еще на шесть десятых вагнера!

— Если ты пришел для того, чтобы отменить свое недавнее решение, — проворчал Барни, — то ты немного опоздал. Теперь я человек подневольный. Не далее как завтра я улетаю в Файнберг-Кресчент, планета Марс.

«Вот будет смеху, если Лео пришел ко мне мириться! — подумал Барни. — Воистину судьба слепа!»

— Я никоим образом не предлагаю тебе вернуться назад. Что до твоего назначения в Файнберг-Кресчент, то об этом я узнал раньше тебя. Зря, что ли, мои агенты зарплату получают? Помимо прочего, со мной и доктор Смайл связан…

— Чего же ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты поступил в распоряжение Феликса Блау. Мы с ним все обговорили.

— Остаток своей жизни я хочу провести в Файнберг-Кресчент, — тихо сказал Барни. — Неужели это непонятно?

— Не надо так нервничать, Барни! Я пытаюсь найти хоть какой-то выход из этой, прямо скажем, скверной ситуации. Заметь, твоя судьба мне небезразлична! Мы оба явно погорячились: я в два счета выгнал тебя, ты направился прямиком к этим дракулам из Департамента колоний… Ну да ладно, перейдем к делу. Я, похоже, знаю, как мы можем обставить Палмера Элдрича. Я поделился своей идеей с Блау, и он ее тут же одобрил. Ты должен будешь сыграть роль. Ты станешь колонистом и вольешься в одну из реально существующих групп. В ближайшие дни — скорее всего, в начале будущей недели — Элдрич доставит в ваш район первую порцию Чу-Зи. Они могут обратиться и к тебе, понимаешь? Мы очень рассчитываем на это.

Барни встал.

— И я должен тут же откликнуться на их предложение, верно?

— Да.

— Но почему?

— Ты должен будешь подать в ООН официальную жалобу. Наши ребята напишут ее за тебя, можешь не беспокоиться. Ты заявишь, что этот страшный, омерзительный препарат на деле обладает высокой токсичностью. Мол, его действие отразилось на твоем здоровье, и все такое прочее. Ясно? Мы устроим показательное дело, в результате чего Чу-Зи попадет в список запрещенных к употреблению и производству препаратов. Соответственно на Терре его уже не будет. Честно говоря, я даже рад, что ты ушел от нас именно сегодня. Тебе выпала великая честь спасти нашу компанию от полного разорения! Гордись, Барни!