Филип Дик - Бегущий по лезвию бритвы

— Но ведь твоя собственная жизнь была…

— Так и должно быть. Когда человек делает что-то стоящее, жизнь его при этом оказывается поставленной на карту. Так уж устроен наш мир, милочка.

Пустые, напыщенные фразы, попытка хоть как-то себя оправдать. Ладно, по крайней мере он сказал честно. Барни залез в такси, назвал адрес своего дома и, откинувшись на спинку мягкого сиденья, прикрыл глаза. Рони Фьюгейт все еще стояла под козырьком. Наверное, она надеялась, что Барни передумает и вернется к ней…

Он, однако, этого не сделал.

«Для того чтобы честно посмотреть в глаза самому себе и назвать вещи своими именами, потребно немалое мужество, — размышлял Барни. — Я поступил дурно. И буду поступать так же и впредь. Это зло, эта грязь исходят из моей подлинной сущности, которую я пытаюсь всячески приукрасить…»

Такси снижалось. Барни полез в карман за бумажником и вдруг с ужасом понял, что назвал чужой адрес. Это был дом 492. Он назвал адрес Эмили.

Вот тебе и раз! Он оказался в собственном прошлом. Там, где все обладало значением и смыслом. «Тогда я знал, что мне нужно, — подумал он с тоской. — Я знал, что мне следует делать и зачем. Теперь же…»

Он пожертвовал карьерой, спасая свою жизнь. Когда-то по той же самой причине он пожертвовал Эмили. Он бросил ее на произвол судьбы, спасая собственную шкуру. Все просто как дважды два. Ничего возвышенного, ничего морально чистого Барни не совершил, сколько бы он себя потом ни пытался убедить. Его поступки определялись самыми примитивными инстинктами, и в этом он ничем не отличался от каких-нибудь ленточных червей.

«Господи! Я ведь действительно предал их. Сначала Эмили, потом Лео! Не скажи я правду Рони, и с нею рано или поздно произошло бы то же самое…

Может быть, Эмили как-то поможет мне? Может быть, именно по этой причине я оказался не где-нибудь, но именно здесь? Она прекрасно разбирается в подобных вещах. Как бы я ни старался уйти от реальности, как бы ни пытался оправдать свои поступки, она возвращала меня на грешную землю, что, естественно, не могло не раздражать меня. Кто знает, возможно, именно это качество Эмили побудило меня бросить ее. Остается надеяться, что сейчас я буду реагировать на нее как-то иначе».

Вскоре он уже звонил в дверь Эмили.

«Если она скажет, что я должен поступить на службу к Палмеру Элдричу, я так и сделаю. Если же она скажет „нет“, я воздержусь от этого. Впрочем, она и ее нынешний муж заключили с Элдричем выгодный контракт, и считать ее незаинтересованной стороной уже невозможно…»

Дверь открылась, и он увидел перед собой Эмили. Она была одета в синий халатик, перепачканный глиной.

— Это я, — смущенно пробормотал Барни. — Ты представляешь, Лео вышиб меня с работы!

В ответ Эмили не сказала ни слова.

— Может быть, ты пустишь меня в дом? — спросил он тихо.

— Да, да, конечно. — Она впустила его в квартиру и провела в гостиную. Посреди комнаты стоял хорошо знакомый гончарный круг.

— Я как раз работала. Мне очень приятно видеть тебя, Барни. Если хочешь кофе, можешь…

— Я пришел к тебе за советом, — перебил ее Барни. — Впрочем, теперь я понимаю, что это ни к чему. — Он подошел к окну, поставил коробку с вещами на подоконник и посмотрел на улицу.

— Ты не будешь возражать, если я займусь работой? У меня возникла одна хорошая идея. По крайней мере, мне она нравится… — Эмили потерла виски. — Сказать честно, я так от всего устала… Может быть, это как-то связано с сеансами Э-терапии.

— Э-терапии? — удивился Барни, — Ты стала посещать сеансы? — Он повернулся к ней.

Ему показалось, что черты ее липа стали более грубыми. Впрочем, ничего удивительного — Барни не видел Эмили уже несколько лет.

«Возраст свое берет. И все же…»

— Ну и как тебе процедуры? — спросил он.

— Я побывала на них всего только раз. Честно говоря, у меня до сих пор голова кругом идет. Представляешь, никак не могу собраться с мыслями!

— Я бы на твоем месте одним сеансом и ограничился. Мода на стимуляцию мозга рано или поздно пройдет. Касательно же сказок о том, что миром правят продвинутые люди, могу сказать только одно: кто платит деньги, тот и заказывает музыку!

— Может быть, ты и прав. Но, знаешь, они оба остались довольны мной. И Ричард, и доктор Денкмаль. — Она склонила голову набок. — Будь со мной что-нибудь не так, они тут же обратили бы на это внимание.

— Видишь ли, сфера эта такова, что наперед никто ничего не знает. Выброси ты все это из головы! Ты просто привыкла, что на тебе все ездят, и других к этому приучила! — Барни говорил с ней нарочито грубо. Раньше такой прием обычно срабатывал.

На сей раз, однако, ничего не вышло. Она поджала губы и с вызовом посмотрела на него.

— Знаешь что, родимый, не лез бы ты не в свое дело, а? Что до меня, то я думаю продолжить эти сеансы.

Барни пожал плечами и стал расхаживать из угла в угол. Он не мог повлиять на нее, но это его особенно и не волновало.

Так же как не волновала его и она сама. Впрочем… Да, конечно, он врал себе… Эмили ему далеко не безразлична. Он представил себе деградирующую Эмили, пытающуюся лепить свои горшки, творить и… Ему вдруг стало страшно.

— Слушай! — проговорил он резко. — Если этот тип действительно любит тебя…

— Я уже все сказала, — отрезала Эмили. — Ты ведь знаешь — я своих решений никогда не меняю! — Она вернулась к работе — большой высокой вазе.

Барни стал оценивающе рассматривать ее. «Красивая. Вот только… По-моему, я ее уже видел». Однако решил лучше помолчать.

— И что же ты теперь собираешься делать? — нарушила тишину Эмили. — На кого ты будешь работать? — Она явно сочувствовала ему.

Барни вдруг вспомнил, что накануне он отклонил ее работы. Эмили вправе обидеться, но это не в ее правилах.

— Судя по всему, мне придется покинуть Терру, — ответил он. — Я получил повестку.

— О боже! Не могу представить, как ты вдруг окажешься где-нибудь на Марсе!

— Нет худа без добра, — грустно усмехнулся он. — Я буду целыми сутками жевать Кэн-Ди.

«Вот только прихвачу я с собой не комплект Крошки Пэт, а комплект Эмили, — заметил Барни про себя. — И я вновь вернусь к тебе, любимая. Вернусь туда, где был по-настоящему счастлив… Каким же идиотом надо быть, чтобы по собственной воле оставить все…»

Разумеется, тогда он и представить себе не мог, что же именно он теряет. Ему просто не с чем было сравнивать его тогдашнюю жизнь.

— Скажи, Эмили, мог бы я рассчитывать на то, что однажды ты приедешь ко мне?

Она замерла от неожиданности.

— Я говорю серьезно, — добавил Барни.

— Когда ты это надумал? — спросила Эмили шепотом.

— Это не имеет значения. Главное — чувство.

— Но чувствуешь ведь не только ты — чувствую и я, — сказала Эмили тихо. — Я должна сказать, что мы с Ричардом прекрасно ладим, и потому такая постановка вопроса кажется мне, мягко говоря, странной.