Альфред Бестер - Тигр. Тигр!

— Дрянь паршивая! — произнес Черч зловеще-мягким голосом, — Гад ползучий! Чтоб тебе сгнить заживо! Паразит! А ну мотай отсюда. Ничего больше от тебя не хочу. Ничего! Понятно?

— Даже моих денег? — Рич вынул из кармана десять матово блестящих соверенов и положил их на прилавок.

В этом был тонкий расчет. В отличие от кредитки соверен имел хождение в преступном мире.

Ах ты, камбала, не вобла, смотри в оба! Смотри в оба!

— А денег твоих и подавно. Чтоб тебя разорвало! Чтоб ты истек кровью! Чтоб у тебя, у живого, черви выели глаза… Вот чего я хочу, а не денег твоих.

— Ну а чего же вы все-таки хотите, Джерри?

— Я же сказал тебе! — взвизгнул щупач. — Сволочь, мерзавец…

— Чего же вы хотите, Джерри? — холодно повторил Рич, не спуская глаз с его морщинистой физиономии.

Ах ты, камбала, не вобла, смотри в оба! Смотри в оба!

С Черчем он может справиться. Ему наплевать на то, что Черч — второступенный. Тут не умение читать мысли главное, а сила воли.

Три, два, раз, а ну еще! Три, четыре — горячо…

С Черчем он всегда справлялся… справится с ним и впредь.

— Что вам нужно? — угрюмо спросил Черч.

Рич хмыкнул.

— Вы щупач. Ответьте сами, вам и карты в руки.

Черч помолчал и нерешительно пробормотал:

— Не знаю. Я ничего не пойму. Эта дурацкая музыка все перепутала…

— Ну, тогда мне придется ответить вам. Мне нужен револьвер.

— Как вы сказали?

— Ре-воль-вер. Старинное оружие. Он выбрасывает пули после того, как внутри у него происходит взрыв.

— У меня нет ничего такого.

— Есть, Джерри. Кено Киззард мне об этом как-то говорил. Кено даже видел у вас револьвер. Он сделан из стали, разбирается на части. Занятная вещь.

— Зачем он вам нужен?

— Прочтите мои мысли, Джерри, и вы все узнаете. Мне нечего скрывать. Нужен для самой невинной цели.

С отвращением сморщившись, Черч выбрался из-за прилавка.

— Мне-то что, — пробормотал он и, шаркая ногами, скрылся в полутьме.

Рич услышал, как в дальнем конце погребка Черч лязгал металлическими ящиками. Потом он вернулся, неся небольшой предмет из тусклой стали, и положил его на прилавок рядом с деньгами. Он нажал на кнопку, и кусок металла неожиданно превратился в кастет, револьвер и стилет. Это был пистолет с ножом, изделие двадцатого столетия — квинтэссенция убийства.

— Зачем он вам нужен? — снова спросил Черч.

— Вы, кажется, надеетесь выудить из меня что-нибудь пригодное для шантажа, — усмехнулся Рич. — Увы. Это подарок.

— Довольно опасный подарок. — Бывший эспер украдкой смерил покупателя смеющимся и злобным взглядом. — Задумали еще кого-нибудь погубить?

— Вовсе нет, Джерри. Я подарю его моему другу, доктору Огастесу Тэйту.

— Тэйту! — Черч внимательно на него поглядел.

— Вы его знаете? Он собирает старинные веши.

— Я его знаю. Я знаю его. — Черч астматически захихикал. — Но сейчас я вижу, что не так уж хорошо его знал. И мне становится его жаль, — Он перестал смеяться и метнул на Рича испытующий взгляд. — Да, конечно. Какой приятный подарок. Именно то, что ему требуется. Револьвер-то заряжен.

— Да ну? Он заряжен?

— Представьте себе. Он заряжен. Пять славненьких таких патрончиков. — Черч снова захихикал — Пять патрончиков. Гасу в подарок.

Он открыт цилиндрический барабан с пятью гнездами, в которые были вставлены медные патроны. Он посмотрел на патроны, потом перевел взгляд на Рича.

— Пять змеиных зубов получит в подарок Гас.

— Я уже сказал вам, что вы заблуждаетесь, — жестко произнес Рич. — Я прошу вас вырвать эти пять зубов.

Черч с удивлением уставился на него, затем куда-то торопливо вышел и вскоре вернулся назад с инструментами. Он быстро извлек из патронов пули. Потом вставил холостые патроны в барабан и положил револьвер рядом с деньгами.

— Теперь порядок, — сообщил он радостно. — Теперь бедняжке Гасу ничто не грозит.

Он выжидательно посмотрел на Рича. Тот протянул к прилавку руки. Одной он пододвинул деньги к Черчу, другой — потянул к себе револьвер. В то же мгновение с Черчем произошла новая перемена. Веселенький сумасшедший исчез. Будто железными когтями, схватил он Рича за руки и, перегнувшись через прилавок, жарко заговорил.

— Нет, Бен. — Он первый раз назвал его по имени. — Нет, нет. Мне не такая нужна плата. Вы это знаете. Знаю, что знаете, и ваша малахольная песенка не может помешать мне это знать.

— Пусть так, — спокойно сказал Рич, не выпуская револьвера из руки. — Назначьте вашу цену. Сколько?

— Я хочу быть восстановленным в правах, — сказал щупач, — Хочу вернуться в лигу. Хочу снова стать живым. Вот моя цена.

— Чем я могу вам помочь? Я не щупач, не член лиги.

— И все-таки можете, Бен. Вы много чего можете. Можете повлиять на лигу. Добиться, чтобы меня восстановили.

— Это невозможно.

— Вы можете подкупить, запугать, шантажировать… можете подольститься, вскружить голову, очаровать… Сделайте это, Бен. Сделайте ради меня. Помогите мне. Я ведь помог вам однажды.

— За вашу помощь я с вами расплатился сполна.

— А я? Чем расплатился я? — взвизгнул щупач. — Я расплатился своей жизнью.

— Вы своей глупостью расплатились.

— Ради бога, Бен. Помогите мне. Помогите или убейте меня. Я ведь и так все равно что покойник. Просто не хватает смелости покончить с собой.

Рич помолчал и вдруг грубо сказал:

— Я думаю, самоубийство для вас — лучший выход, Джерри.

Щупач отпрянул, будто в него ткнули раскаленной головешкой. Остекленевшим взглядом он уставился на Рича.

— Ну, назовите же вашу цену, — сказал Рич.

Черч, примерившись, не спеша плюнул на кучку соверенов и с ненавистью посмотрел на Рича.

— Возьмите его даром, — сказал он, повернулся и исчез в сумраке погреба.

Нью-йоркский вокзал Пенсильвания до того, как он почему-то был разрушен в конце XX столетия (смутный период, о котором мало что можно узнать), посещали миллионы пассажиров. Никому из них не приходило в голову, что вокзал осуществляет связь времен. А между тем внутри он представлял собой точную копию знаменитых бань Каракаллы в Древнем Риме. То же самое можно было сказать и о вместительном особняке, принадлежащем мадам Марии Бомон, более известной среди сотен ее интимнейших врагов в качестве Золоченой Мумии.

Спускаясь вниз по эскалатору в восточной части дома с доктором Тэйтом под боком и убийством, притаившимся в кармане, Бен Рич, как чуткая струна, отзывался на все убыстряющееся стаккато своих чувств. Толпа гостей внизу… Блеск мундиров, туалетов, сверкающая кожа и пастельные пучки лучей, падающие от торшеров, раскачивающихся на тонких ножках…

Три, четыре — горячо.

Слышатся голоса, музыка, возгласы, отзвуки…