Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация

— Да. Ко мне один из поисковиков подходил и на ушко шепнул, что от города в лес ведёт старый и заброшенный канализационный коллектор, и прошлой ночью там было какое‑то непонятное шевеление. Он хотел Приходько доложиться, но тот его даже не принял, сунулся к дружинникам, а ему сказали, что он паникёр, а шум в коллекторе от крыс или бродячей собаки, которая туда упала.

— И он считает, что это сектанты?

— Да.

— А ну‑ка, пойдём в город сходим, посмотрим, что там и как. — Полковник поднялся на ноги, и в этот момент до нашего слуха донеслись отдалённые звуки выстрелов.

— Чёрт! Опоздали! — выкрикнул я и рванулся на улицу.

Следом выскочил Ерёменко, на миг замер и громко прокричал:

— Тревога! В ружьё! Нападение с тыла!

Мои бойцы были готовы, и всего через несколько минут, покинув лагерь Кары, с передовой группой я подходил к воротам дебальцевского поселения, высоким трёх метровым перегородкам из стальных плит. Где‑то в самом городке кипела жаркая схватка, кто‑то заполошно стрелял, кто‑то кричал, и мы торопились как могли. Однако поздно мы спохватились, на воротах уже шёл бой, и, судя по звукам борьбы да отчаянным выкрикам, дружинники схватку проигрывали и не могли отвлечься на то, чтобы открыть нам проход.

— Ищите шесты и брёвна! — разнёсся в вечерних сумерках мой голос.

Воины сноровисто разбежались вокруг и, к счастью для нас, через пару минут отыскали необходимый материал, с помощью которого стали взбираться на стену. Полминуты — и первая пятёрка бойцов на вершине. Ещё полминуты — и следом за ними поднялась вторая пятёрка. Вовремя, мои воины успели выручить растерявшихся дружинников и смогли отбить натиск сектантов.

Вскоре весь мой отряд был за городскими стенами. Но помощи ждать было неоткуда. Дикари перешли в наступление на лагерь Кары, и наёмникам было не до городских боёв. Так мало того, ещё ворота открыть не получалось, вражеские вояки подорвали под ними гранату, и стальные плиты, которые разъезжались в стороны на шарнирах, заклинило.

В общем, со мной восемь десятков моих воинов и около десяти дружинников. Позади идёт бой, в городе — резня. В отсветах разгорающихся пожаров я не мог точно определить, сколько сектантов проникло в Дебальцево, но, судя по тому, что городок они захватили за полчаса, никак не менее полутысячи. Требовалось принять решение, и я его принял:

— Вперёд! Захватить окраинные дома и склады под товар! Закрепиться и ждать подмоги! Игнач, за тобой левый фланг! Лида с повольниками — на правый! Исмаил — в центр! — Воины перешли в атаку, а я обернулся к командиру дружинников, невысокому крепышу в рваной телогрейке и с окровавленным лицом: — Сколько вас здесь в живых осталось?

— Шестеро, и все ранены.

— Ворота открыть сможете?

— Постараемся, там металлические ролики слетели, и если их ломами на рельсу вогнать, то можно проход открыть.

— Помощь нужна?

— Нет.

— Работайте, — на бегу бросил я и, перекинув «абакан» на грудь, побежал вслед за гвардейцами.

Поначалу для нас бой складывался хорошо, силы противника были рассредоточены по всему городку, и небольшие группы сектантов уничтожались нами с ходу. Взяли одно здание, второе, третье, попытались продвинуться к бывшему железнодорожному вокзалу, оплоту местной власти, где всё ещё шла стрельба, и с тремя ранеными бойцами снова откатились на окраину. Гадские фанатики имели стрелковое вооружение, видимо захватили городские арсеналы, так что встретили нас не стрелами и метательными дисками, а шквалом пулемётного огня. Стреляли они плохо, не было навыка. Но как работает пулемёт, они понимали очень чётко и патронов не жалели. В итоге мы на окраине, держим восточные ворота и три здания, а что творится вокруг, не очень‑то и понятно. В лагере Кары взвывают миномёты, стрельба и отдалённые звуки рукопашной схватки. В самом Дебальцево жители заперлись в домах и ждут, что же будет дальше. Казарма дружинников и арсенал в руках Внуков Зари, и только городская управа ещё держится.

Так проходит полчаса, дружинники смогли распахнуть одну створку ворот, и к нам на подмогу подошёл Астахов со своими спецназовцами. От него я и узнал, что происходит. Я сидел с группой Исмаила в бывшем торговом складе, который сейчас был пуст. Под светом фонарика я на разбитую ладонь клеил пластырь, и в это время подошёл капитан.

— Что там? — кивнув в сторону лагеря наёмников, спросил я.

— Жопа! Не меньше пяти тысяч Ромбов из разных кланов, атака по всему фронту, и спасло только то, что у Кары минные поля перед позициями были.

— До рукопашной дошло?

— Да, и фанатики до сих пор не отступают. Гады! Закрепились в первой линии обороны, взяли несколько ДШК и теперь скапливаются для следующей атаки. Кара против них бэтээры с пехотой послал, а сектанты тоже не идиотами оказались. Сильно они на нас за Снежное озлились и стянули сюда всё, что у них только есть. Удивляюсь, что они миномёты не притянули или ещё что‑то подобное.

— Это ни к чему. Они дебальцевские батареи захватили, так что если не дураки, а дикари таковыми не являются, то вскоре начнут обстрел лагеря наёмников.

— И что делать будем?

— Как полковник скажет, я к нему посыльного послал, попросил подкреплений и разрешения на серьёзную атаку.

— Кто тут про меня говорит? — в складское помещение вошёл Ерёменко, а вслед за ним показался и один из наёмных командиров, ставший правой рукой Бурова, одессит Остап. Полковник и наёмник расположились рядом, и командир спросил: — Излагай, Саня, какие идеи есть?

— Имеется три первоочередные задачи. Первая: необходимо захватить выход из коллектора, через который сектанты свежих бойцов получают. Вторая: деблокировать городскую управу. Пока она в осаде и Приходько не позвал народ на борьбу, местные жители будут сидеть по домам и в сражение не ввяжутся. Третья — это отбить миномёты, арсенал и казарму дружинников. Как только эти три задачи выполним, так весь бой за нами останется, а нет, тогда через пару часов, когда дикари в контратаку перейдут, кровью умоемся.

— Решено, — одобрил мои слова полковник, — так и поступим.

Вскоре начали подходить наёмники, около трёхсот бойцов, все те, кого Кара смог оттянуть из сражения за свой лагерь. Кроме того, собралось с полсотни местных мужиков и два десятка дружинников.

Звучит команда полковника, и три штурмовых отряда переходят в наступление. Мои бойцы идут к вокзалу, Астахов и местные пробиваются к арсеналу, артиллерийским складам и миномётам, а наёмники взяли на себя основное — блокировку канализационного коллектора.

— Пошевеливаемся, парни! — кричу я, и ответом мне — только топот ног.

Мы проходим через небольшие улочки, пробираемся какими‑то закоулками, и начинается бой. Против нас не менее пяти пулемётов, десятка два автоматов и почти сотня вражеских бойцов.