Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация

На мгновение пёс задумался, и общение продолжилось.

— Если ты меня отпустишь, то я отблагодарю тебя и проведу к подземному бункеру, где хранится много интересного.

— Я не жадный, и если отпущу, то без всяких дополнительных условий и наград. Коль получится нам с тобой договориться, то всё будет просто, мы уходим, а ты свободен.

— А если я попрошу тебя о помощи, ты поможешь мне?

— Что ты хочешь, Лидер?

— Там, — в моей голове возник образ заросших кустарником развалин, — находится подземная база, на которой я родился и рос. Там всё ещё остаются кости моих близких. Я хочу увидеть их.

— Зачем?

— У вас, у людей, есть поверье, что души непогребённых мертвецов не дают покоя живым. Я тоскую по близким, которые умерли под землей. Они были такими же разумными, как и я, и, может быть, если их тела будут сожжены, моя тоска отступит.

— Не ожидал такого от пса, пусть даже и разумного.

— Это я у людей нахватался, больше ведь всё равно полноценно общаться не с кем.

— А почему сам не спустишься под землю?

— Аварийная лестница во время пожара обвалилась, а в шахту лифта я проникнуть не смог. Да и если бы смог, всё равно ничего бы не вышло, у меня нет рук, а лапы не предназначены для того, чтобы ими по канатам перебирать. Если ты мне поможешь, мы выпустим вас, а если нет, то смерти я не боюсь, пожил достаточно, и всё, что хотел, от этой жизни получил.

— Мне надо подумать и посоветоваться с другими людьми.

— Но ты такой же Лидер, как и я, а значит, решения твои самостоятельны.

— Это так, но люди говорят, что один ум хорошо, а два лучше.

— Как долго мне ждать ответа?

— Тридцать минут. Ты знаешь, сколько это?

— Знаю.

В последнем образе‑эмоции мне почудилась лёгкая насмешка, и телепатический контакт между нами прервался.

Делать нечего, слово моё сказано, время обозначено, требовалось принять решение, и я собрал на совет Игнача и Лиду. Рассказал им всё как есть, и, как ни странно, они сразу поверили в то, что вожак разумное существо. Совещались мы недолго и в отведённые полчаса уложились. Мнения разделились, Белая была за то, чтобы согласиться с условиями Лидера, а Игнач сомневался и надеялся на то, что удастся связаться по рации с одним из населённых пунктов на пути прохождения его отряда и вызвать подмогу. И, выслушав доводы сержантов и взвесив все pro и contro, я сказал своё решение:

— Камрады, поступим так. — Игнач и Лида, которые затеяли спор, прервались и посмотрели на меня. — Половина отряда, всех поровну, повольников, гвардейцев и пластунов, вместе с Игначом отходит на Чолун‑Хамур. Там есть люди, и собаки туда не сунутся. После этого освобождаем Лидера, и остальной отряд вместе со мной идёт в Чёрные Земли. Там шерстим и перетряхиваем базу «Восхода». После чего мы возвращаемся. Если пёс нас обманул, то с этим новым разумным видом будет кому посчитаться. А если всё хорошо пройдёт, то мы будем знать, что с этими существами можно иметь дело.

Возражения последовали только от Игнача, который не хотел бросать меня и остальных братков в беде. Однако я ему приказал, и он подчинился.

Посмотрел на часы, до назначенного мной срока остаётся одна минута. Я встал, потянулся всем телом и направился к нашему пленнику. Точность — вежливость правильных мужчин, хоть двуногих, хоть каких. Теперь дело за словами и игрой под названием «Верю — не верю», которая мне знакома хорошо. Не люблю в неё играть — это как «русская рулетка», где шансы пятьдесят на пятьдесят, но иногда приходится.

Первые наши разведчики, три гвардейца, пробыли в подземелье четыре часа. По верёвкам они передавали сообщения о том, что живы‑здоровы, и вот благополучно вернулись на поверхность. Все грязные, в чёрной копоти, дышат тяжело и отхаркиваются грязью. Хорошо ещё, что вода есть, и воины могут вдоволь напиться да обмыть свои физиономии. Торопить их я не стал, люди на взводе, так что нечего воинов лишний раз дёргать. Как приведут себя в порядок, сами доклад сделают. И хотя, конечно, мне хочется поскорее узнать, что же там внизу, спешить не надо, и я подожду.

К растянутому на четырёх кольях тенту, где мы с Лидой сидели за чаем, разведчики подошли только через пятнадцать минут. Я пригласил их к столу и налил им в глубокие жестяные кружки чай. Парни делают по глотку сладкого горячего напитка, их лица разглаживаются, они расслабляются, и теперь можно поговорить.

— Ну что там? — Я обращаюсь к старшему в этой подгруппе, отставнику из Первой гвардейской бригады Колычу, тридцатилетнему кряжистому старшине без двух пальцев на левой руке.

Тот делает ещё один глубокий глоток и начинает рассказ:

— Первый уровень находится где‑то на глубине тридцать метров. Спускаться тяжело, фонари тьму почти не пробивают, а факелы только воздух сжирают. Дышать трудно, после пожара до сих пор запах гари стоит, и все стены в копоти. Двигались осторожно и не торопились. Но проход в основные помещения нашли быстро. Аварийная дверь открыта, всё как Лидер говорил. Основная кубатура первого уровня — это круглые коридоры, которые изгибаются под резкими углами. Высота потолков приблизительно три с половиной — четыре метра. Помещений немного, всего пять, но они большие, напоминают ангары, видимо, делалась внутренняя перепланировка. Все помещения открыты, и там ничего ценного. Сплошь ржавчина, кости, вольеры, мусор и металлическая труха. Там же нашли шахту лифта, створки спеклись, и открыть их нельзя.

— Как низко спустились?

— До самого дна, но там надолго не задержались, дышать почти нечем, и пару раз мы были близки к потере сознания. На втором уровне кубатура не меньше, чем на первом. Коридоров всего два, а помещений около сорока.

— Тридцать семь, я считал, — добавил второй гвардеец, Джан, смуглый и вёрткий мужичок, ровесник Колыча.

— Да, тридцать семь, — подтвердил старший и продолжил: — Нашли центр связи, большой продовольственный склад, лабораторию и несколько жилых комнат. Всё выгорело, и даже закрытые помещения пострадали. Одну комнату вскрыли и нашли это. — Из сумки, висящей у него на боку, Колыч вынул стопку пожелтевших обуглившихся листов бумаги и передал мне. — Эти листки по всему помещению валялись, посмотри, может, что‑то интересное.

Сразу бросаться на просмотр бумаг я не стал и спросил:

— На втором уровне всё проверили?

— Нет, половина помещений заперта, а замки электронные. Почти все двери убогие и хлипкие — опять же постперестроечный новодел, выломать их можно без особых трудов, но оставили на потом.

— Почти — это как?

— Две двери солидные и просто так их не возьмёшь, наверное, за ними что‑то серьёзное.

— Компьютеры встречались?