Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация

— Хорошо, Максим Сергеич. Отдыхай, и обещаю, что сутки тебя не потревожат. Разумеется, если к нам снова война не придёт.

— Угу, — согласно буркнул капитан фрегата и отправился к рации, через которую стал руководить швартовкой двух других наших судов.

Что касается меня, то спустя десять минут, напялив на себя броню и каску, в сопровождении вооружённых с ног до головы десантников и верного разумного пса я ступил на твёрдую землю. Здесь я заметил, что меня слегка покачивает, усмехнулся этому и по узкой тропе, которая петляла между развалившимися от времени портовыми постройками, направился в сторону рыбацкой деревушки.

Отряд отошёл от причала метров на сто, когда нам навстречу из зарослей вывалились местные жители. Их было немного, всего пятнадцать человек, заросшие бородатые мужики и совсем ещё юнцы лет пятнадцати. Все они были вооружены огнестрельным оружием, гладкоствольными обрезами, которые в этих местах называют «лупары». Видимо, они сочли нас за разбойников или пиратов, и, как водится, пока женщины с детьми и имуществом бежали в лесные укрытия, они должны были нас задержать.

Ещё миг, и началась бы стрельба, случилась бы кровавая бойня. Но рыбакам хватило мозгов не открывать огонь первыми, а мои воины, все сплошь в бронежилетах и касках, в себе были уверены и тоже сдержались. В общем, пока не было Антонио Праски, пришлось объясняться с ними на пальцах, и всё получилось как в одной весёлой песенке: «Но туземцы оказались очень мирные ребята, они песни распевали: „Миру — мир, войны не надо!”» Так что вскоре щедро одаренные папиросами местные жители отправились к себе в деревню, а мы, дождавшись капитана танкера, двинулись за ними следом.

Деревенька была небольшой. В ней проживало около семи десятков человек, и всё, о чём говорил старый вождь из Портопало, подтвердилось. Народ здесь спокойный, портовые постройки можно было частично восстановить, бухта удобная и чистая, так что, переговорив с рыбацким старостой и пообещав ему не делать зла местным жителям, ближе к вечеру я вернулся на фрегат. Решено. Отныне это место за нами. Именно оно станет нашей базой в Средиземном море, и уже завтра начнётся работа по обустройству эскадры на новом месте.

Блистая своей гладко выбритой загорелой лысиной, майор Скоков в бинокль напряжённо следил за нашими жертвами — двумя тихоходными танкерами водоизмещением по десять тысяч тонн каждый, которые в сопровождении небольшого сторожевика с одним только орудием на борту следуют курсом из Мерса‑Матрух на остров Кипр. Майор опустил бинокль, облизнул пересохшие губы, повернулся и вопросительно посмотрел на меня. Я взмахнул правой рукой и сказал только одно:

— Топим всех!

Капитан фрегата был со мной полностью согласен. Он окликнул вахтенного, который стоял на руле:

— На курсе?

— Триста пять!

— Так держать!

— Есть так держать!

Вопрос ко второму вахтенному:

— Дистанция до каравана и его скорость?

— Дистанция четыре с половиной мили! Скорость вражеских судов девять узлов!

Скоков удовлетворённо кивнул, и спустя миг по внутренней связи разнеслись его чёткие уверенные команды:

— Полный вперёд! БЧ‑4, забивайте эфир! Артиллерия, огонь на поражение! Уничтожить вражеский караван! Установки Melara, приоритетная цель — корвет! АУ‑630, цель — ближний танкер!

— Есть полный вперёд!

— Есть забить радиоэфир!

— Есть уничтожить караван!

Ответы с боевых постов следовали один за другим, всё сухо, по‑деловому. Взвыли в машинном отделении турбины, вспенилась бурунами вода под винтами, развернулись башни орудий, и, как охотничий пёс за добычей, «Ветрогон» рванул за судами Альянса.

Восьмые сутки похода, первый день охоты на вражеской территории, и сразу же достойная для атаки цель. Хотя иначе и быть не могло, ведь движение здесь оживлённое. Мы вышли на траверз порта Мерса‑Матрух, а именно через это поселение Альянс получает сырую нефть, которую добывают в Западной пустыне рабочие бригады киприотов, а затем отправляют в Фамагусту для переработки в дизельное топливо и масла. Нет горючки, значит, нет движения кораблей, танков, вертолётов, автомашин и прочей техники. Это аксиома любой войны с начала двадцатого века. Учитывая то обстоятельство, что в этом районе нас никто не ждал, мы решили нанести удар именно в эту точку. Пусть нас ищут вблизи Родоса, Крита или в Эгейском море, а мы туточки, совсем с другой стороны подкрались.

— Четыре мили! — доложил вахтенный у экрана радиолокатора. — Три с половиной! Три! Две с половиной! Две! Полторы! Дистанция одна миля!

— Полборта влево! Курс триста пятьдесят! Машины, средний ход! Артиллерия, огонь!

Фрегат резко накренился, развернулся правым бортом к прекрасно видимому невооружённым глазом каравану, и началась работа.

Два наших 76‑миллиметровых орудия сконцентрировали всё внимание на корвете, небольшом судёнышке около восьмисот тонн водоизмещением. Видимо, капитан сторожевика осознал, что неожиданно появившийся перед ним фрегат — это враг. На его борту началась суета, кораблик попытался увеличить скорость и отыграть немного времени, но было поздно. В его корпус понеслись снаряды. Ярко‑красные вспышки окатили его надстройку, палубу, борта и накрыли артиллерийскую башню. Весь корвет моментально окутало густым чёрным дымом, видимо, загорелся мазут. Дымы пожара обволокли его и спрятали от наших глаз. Однако у нас был радар, а высокая сигнальная мачта была по‑прежнему видна и служила прекрасным ориентиром для наших комендоров.

Пушки фрегата продолжали расстреливать сторожевик. Выстрел! Выстрел! Ещё один! И ещё! Сквозь дым прорвалась очередная яркая вспышка, и громыхнул взрыв. Казалось, обстрел вражеского судёнышка продолжался вечность, но это только казалось, — на то, чтобы уничтожить сторожевик, у двух орудийных расчётов ушло всего две минуты и по девять снарядов на ствол.

Снова раздался сильнейший грохот. Взрыв! Всего на миг ударная волна рассеяла дым, и мы смогли увидеть, как корвет развалился на две части и стремительно ушёл под воду. Видимо, сдетонировал боезапас или топливный резервуар. И на этом история ещё одного вражеского судна закончилась, а у нас на надстройке появился очередной силуэт.

Пока артиллерийские установки Melara занимались расстрелом единственного плавсредства, которое могло оказать нам сопротивление, АУ‑630 уничтожали ближний к нам танкер. Шестиствольные 30‑миллиметровые артавтоматы стрекотали так, как если бы работала пилорама. Вжжжииик! Очередь из снарядов, которых в ленте одного орудия три тысячи штук, устремилась к судну и срезала кусок его надстройки. Вжжжииик! Ещё одна очередь — и упала труба. Вжжжииик! Вжжжииик! Снаряды проникли в машинное отделение, двигателям судна сразу же пришёл конец, и на его борту начался пожар.