Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация

Иерарх перевязан, осколок гранаты прошёл вскользь, и пленник вполне способен передвигаться и отвечать на вопросы. Предыдущий допрос, который проходил ночью, несмотря на то что пленника пару раз чувствительно приложили по лицу, ничем не окончился, сектант молчал. Теперь попробую с ним по‑доброму поговорить и на психику надавить. При этой методике результат будет в любом случае, хотя и не сразу. Но это ничего, время у нас в запасе имеется, ещё не один день по чащобам и дебрям бегать придётся.

Пора начинать беседу, и я спрашиваю:

— Вы в курсе, кто я?

Пленник поднял на меня глаза, покосился за спину и поморщился, тем самым показал, что хотел бы иметь развязанные руки. Нет уж, таким экземплярам рода человеческого руки развязывать не стоит. Этот сатанист — фанатик, по взгляду заметно, и что он выкинет — не ясно. Пусть спутанный сидит, поблажек он пока не заработал.

— Так вот, — разглядывая иерарха, продолжил я, — меня зовут Александр Мечников. Вы слышали обо мне?

Снова молчание и каменное лицо без каких‑либо эмоций.

— Командир, только прикажи, и я заставлю его говорить, — наклонился ко мне Арсен.

— Пока не надо, — ответил я своему охраннику. — Ведь не надо… господин командующий?

По глазам иерарха, которые полыхнули дикой злобой, я понял, что угадал и передо мной на коленях стоит основной полевой стратег Звёздного клана.

— Не хочешь говорить, командующий, и чёрт с тобой. — Я усмехнулся и спросил: — Интересно, у вас выражение «чёрт с тобой» значит то же самое, что у христиан «с нами Бог»?

Опять молчание. Снова мои вопросы, и никаких слов в ответ, только иногда по некоторым реакциям пленника можно было понять, попал ли я в цель или, наоборот, ошибаюсь. Так я «развлекался» минут десять, и, когда решил, что допрос можно окончить, напоследок поддел командующего Звёздных.

— Пьетро, — обратился я к сицилийцу за спиной пленного, — этого в сторонку и следить, чтобы не сбежал. А ко мне второго тащите. Учёный наверняка будет более сговорчив.

Сицилиец половину моих слов не понял, но это и не важно. Главное, что пленник дёрнулся всем телом, уж он‑то услышал всё, что необходимо.

«Горячий у сатанистов генерал, — подумал я при этом его движении. — Наверное, привык в штабе сидеть, указания отдавать и считать себя самым умным, а тут выбрался в поле, попал в плен и немую скалу из себя изображает. Ну‑ну, давай‑давай, фраер. Посмотрим, как ты дальше запоёшь, когда через сорок — пятьдесят километров от непрестанного бега по лесам и недоедания у тебя психика надломится. По‑маленькому хочу, по‑большому хочу, а руки никто развязывать не будет, и в туалет не выведут. Побегаешь, завоняешь, ноги и ягодицы собственной мочой и дерьмом до крови натрёшь и запоешь, как молодой петушок на солнышко, конечно, если язык себе не откусишь. Но ты этого не сделаешь. Почему? По той простой причине, что ты надеешься на спасение, ведь шум боя у моста через Савалу слышен очень хорошо».

Главкома вражеского войска уволокли, а ему на смену притянули пожилого усача в чёрном балахоне, который был расшит звёздами. С этим я обращался осторожно и бережно, а командир сектантов сидит метрах в ста от нас и сквозь кусты может наблюдать за тем, что же здесь происходит. При этом своего сотоварища по вере и несчастью он видит только со спины, а меня с лица. Пусть нервы себе потреплет, это полезно, скорее сломается, и совсем не обязательно отрезать ему пальцы рук, выкалывать глаз или вставлять в задний проход раскалённый на огне кусок арматуры.

Посмотрев на интеллигентное умное лицо второго сектанта, я спросил его:

— Как вы думаете, чума ещё вернется?

Такого отвлечённого от реальности вопроса усатый дядя никак не ожидал и, не подумав, сказал:

— Нет, вряд ли…

— Я тоже так думаю.

Однако остальные вопросы иерарх, отвечающий за науку, игнорировал. Он молчал, но я после каждого своего вопроса, краем глаза видя, что генерал за нами наблюдает, делал паузу и согласно кивал, как если бы что‑то выслушивал. Учёный этого не понял и, скорее всего, принял меня за контуженого, которого бьёт нервный тик. Плевать, это чепуха. Для меня более интересно и важно военного руководителя раскрутить, и поэтому всё, что делается, в первую очередь направлено именно на него.

Наконец, после пятнадцатиминутного опроса, я отпустил и второго пленника. Продолжение завтра, а пока надо посмотреть, что творится у Лиды и Максимова. Я взял свой автомат, подтянул ремешки разгрузки и кивнул Арсену в сторону реки:

— Пойдём прогуляемся.

Телохранитель молчаливой тенью пристроился рядом, и через десять минут мы упали в неглубокий, но просторный окопчик на холме, метрах в ста пятидесяти от моста, где по‑прежнему шёл бой. Здесь, замаскированные кустарником, скрывались основные силы первой и второй групп нашего отряда.

— Здравствуй, Саша, — рядом со мной сразу же появилась Лида.

— Привет, Мечник, — следом из кустарника выполз Максимов.

— Салют, товарищи офицеры. Что у вас?

— Всё в порядке, — ответила подруга и протянула мне бинокль: — Сам посмотри.

Сквозь кустарник мост был виден неплохо — пространство старого побитого настила было прямо‑таки устлано трупами сектантов. На левом берегу перемещались вражеские воины, и в сторону развалин на нашем берегу вёлся плотный постоянный огонь. Наши воины, напротив, огрызались только тогда, когда сектанты выходили на открытое пространство.

— С полсотни трупов наваляли, — быстро прикинув количество тел на мосту и вернув бинокль подруге, удовлётворенно отметил я.

— Это только те, кто через проёмы в полотне моста вниз не упал, а так, — Лида посмотрела на маленькие золотые часики на своей руке, мой подарок из критских трофеев, — за сорок восемь минут боя больше семи десятков положили. Сначала Звёздные пошли, пятерка разведчиков. Этих сразу срезали, а за ними только Круги из разных кланов. Теперь ждём, когда они силы подтянут и в настоящий прорыв пойдут, тогда и мост взорвём.

— Вас не заметили?

— Нет, они уверены, что мост держат один пулемётчик и два автоматчика.

— Взрывчатку замаскировали?

— Да. Если со стороны смотреть, то на опорах можно увидеть только два куска грязи с водорослями, налипшими во время половодья.

— Нормально, — сказал я. — Побуду с вами, до основной атаки.

— Лучше бы поспал. Всю ночь идти придётся.

— Ничего, после подрыва какое‑то время будет, пока сектанты удобное незаболоченное место для переправы станут искать. Вот тогда и высплюсь.

— Как знаешь…

На холмике я просидел около часа. Всё ждал, когда же сатанисты в решительную атаку пойдут, и наконец дождался. Сначала наступила тишина — сектанты прекратили стрельбу, это явный признак того, что намечается не простая разведка, а прорыв на наш берег. Затем, резко и неожиданно, из развалин Жердёвки на мост выскочило не менее двухсот вражеских бойцов, если судить по татуировкам на щеках, Синие Углы и Чёрные Квадраты. Два автоматчика и пулемётчик ударили им навстречу, но такую толпу врагов они сдержать были не в состоянии, а сатанисты назад не поворачивали.