Василий Сахаров - Кубанская Конфедерация

Короткое молчание и недовольное согласие дипломата:

— Да. Однако предупреждаю, о вашем нежелании прислушиваться к мнению полномочного представителя Конфедерации в ГВО я буду вынужден доложить в столицу.

— Ясно. Теперь переходи к подробностям.

— Кто украл фрегат точно неизвестно, а вся имеющаяся у меня информация пришла через разведку главы гатчинцев Маркова. Сегодня в ночь на судоремонтном заводе случился пожар. Его, само собой, кинулись тушить. А следом причалы с пароходами и парусниками полыхнули. Весь народ, вояки, рабочие и жители, туда помчался, и к утру все потушили, а когда осмотрелись и стали ущерб подсчитывать, то в сухом доке не обнаружили корвет, который вскоре должен был выйти в море на ходовые испытания. Москвичи и полицаи стали разбираться, что к чему, и недосчитались тридцати семи корабельщиков с завода и их семей. В общей сложности, пропало полторы сотни человек. Видимо, их похитили угонщики, которые устроили пожар, под шумок наполнили сухой док водой, и спустили корвет на воду.

«Ага, как же, — подумал я, при этих словах дипломата, — не стали бы пираты, которые корабль воруют, семьи мастеров красть. Самих корабельщиков, это да, вполне могли застать на рабочем месте и вместе с корветом увести, а вот родственников их, по всей рабочей слободке выискивать, это слишком обременительно. Скорее всего, мастера корабль и увели, или же вступили в сговор с некими лихими парнями из тех, кого московские каратели генерала Шарипова в окрестных лесах не добили».

— Что насчет боезапаса на корвете?

— Я не знаю, слышал только, что тестовые снаряды загружались.

— Все с вами ясно, ни хрена вам толком неизвестно, господин Фокин. Вы где сейчас находитесь, в военном лагере «Сяськелево»?

— Да.

— Рядом кто‑нибудь из местных офицеров разведки имеется?

— Вы хотите с ними пообщаться?

— Именно это я и собираюсь сделать.

— Это противоречит всем инструкциям!

— Фокин, сейчас вершится дело государственной важности, а ты чинишь препятствие госбезопасности. Живо, ближайшего офицера зови, а не то я сам на их частоты выйду. Мне это сделать недолго, но ведь не хочется тебя подставлять. Действуй, родной, и тебе зачтется. Вперед!

— Ладно.

Мое ожидание продлилось три минуты сорок семь секунд, это точно, я время засекал. И по прошествии этого срока, я услышал знакомый мне голос, офицера гатчинской разведки Мартина Виролайнена, вместе с которым в прошлом году от Балтики до Москвы добирался:

— Мечник, здорово бродяга! Когда у нас будешь? Ждем тебя в гости.

— Здравствуй Мартин. Насчет гостей, пока погодить надо. Что в Сестрорецке происходит?

— Ты корветом интересуешься? — разведчик сразу ухватил суть вопроса.

— Ну да.

— Его рабочие завода угнали.

— Так я и думал. С чего корабелы взбунтовались?

— Вроде бы угнетали их, а несколько человек даже расстреляли.

— Ваши уши там не торчат?

— Нет. У нас с москвичами сейчас мир и взаимопонимание. По мелочи грыземся, конечно, но всерьез соседям не пакостим.

— А куда корабельщики могли направиться?

— Не знаю, Балтийское море большое и шхер в нем много.

«Что‑то темнит Виролайнен, хотя, правильно делает, я ему не сват, не брат, а представитель иностранного государства, которое Гатчинскому Военному Округу, пока всего лишь только торговый партнер».

Примерно такие мысли пронеслись в моей голове. И объяснив Виролайнену, что пока в Гатчине не появлюсь, мол, опасаюсь конфликта с москвичами, я быстро закруглил общение, и из радиорубки вернулся на ходовой мостик.

— Свистать всех наверх!

В азарте выкрикнул я, появляясь на боевом посту.

— Ты чего, Мечник!? С головой порядок!?

Скоков резко вскочил с командирского кресла. А я, быстро дав командиру «Ветрогона» расклад на все, что произошло в Сестрорецке, спросил его:

— Как профессионал морского дела, что скажешь?

— Далеко корвет не ушел. Ты знаешь, и я знаю, что топлива на нем, наверняка, немного, слишком тяжело его из Москвы тянуть. Значит, корабль надо искать в пределах ста миль от Сестрорецка. Пароходы и шхуны москвичей из‑за пожара пока на приколе стоят, но те же гатчинцы, «Стерегущий», по любому искать станут. Однако у нас имеется два преимущества, скорость и радар. Так что шансы найти корвет, мы имеем хорошие, пятьдесят на пятьдесят. — Скоков хлопнул ладонью по переборке и завершил: — Мое мнение такое, надо искать корабль, и плевать на всех. Кто первый встал, того и тапки. Найдем «Стерегущий», на месте решим, что с ним и его командой делать, а нет, значит, немного топлива потратим и проведем учения по поиску и перехвату вражеского судна с механическим двигателем. Ты глава отряда, окончательное решение за тобой, а я все сказал.

— Сергеич, ты прекрасно понимаешь, в каком направлении я думаю. Надо рискнуть, потратить время и поискать «Стерегущий». Корветы, да еще после ремонта и в хорошем состоянии, на дороге не валяются, так что доставай карты Финского и Рижского заливов, и начнем прикидывать, где этот корвет может прятаться.

«Кто ищет, тот всегда найдет» — гласит древняя истина, которая к нашей эскадре имеет самое непосредственное отношение. Мы вели поиск беглого корвета «Стерегущий», и нашли его. При этом сил затрачено было совсем немного и нам не пришлось, словно гончим псам, рыскать по всему Финскому заливу и обыскивать каждую крохотную бухточку, в которой мог спрятаться этот, относительно, небольшой корабль.

Когда наши суда находились в двадцати трех милях к югу от острова Гогланд, на радаре «Ветрогона» появилась отчетливая отметка, смещающаяся в бухту Лимонникова, которая находилась с западной стороны острова и имела глубины до пятнадцати метров, то есть, для стоянки корвета была вполне пригодна. Мы с командиром фрегата, одновременно переглянулись, кажется, наша цель обнаружена. И Скоков, оставив тихоходную «Аделаиду» позади, уверенно направил свой фрегат к Гогланду.

В четырех с половиной милях от бухты, отметка на радаре слилась с очертаниями берега, значит, судно причалило. От гатчинцев мы знали, что остров необитаем, а все что на нем имелось интересного и ценного, например, оборудование радиолокационной станции и некоторые приборы с пункта электронной разведки Краснознаменного Балтийского Флота, было давным‑давно расхищено сестрорецкими коммунарами и ими. В общем, искать там нечего, место, в плане обогащения, совершенно бесперспективное, да и хороших причалов не имелось. И почему экипаж беглого «Стерегущего» выбрал для стоянки именно это место, а не какое‑то иное, было не совсем ясно. Но тогда меня и Скокова это не волновало, нас гнал запах добычи, а все вопросы всплыли позже.