Владимир Корчагин - Именем человечества

В Отрадное он пришел лишь в сумерках, под вечер, быстро разыскал по памяти дом Константина и, убедившись, что за ним никто не следит, постучал в обитую войлоком дверь. На стук вышел сам хозяин.

— Здравствуй, Костя.

— Максимка, черт! Откуда ты? Опять как снег на го лову. Я думал, ты уж и забыл о нас, таежниках. И то сказать — наверное, теперь профессор или академик?

— Никакой я, Костя, не профессор, не академик и хочу попросить приютить меня на два-три дня.

— Да хоть на неделю, на месяц! Домище вон какой. Живи, сколько хочешь.

— Спасибо, Костя. И потом… Не говори пока никому, что я сюда приехал.

— А кому и зачем мне говорить? Да ты что, из тюрь мы, что ли, сбежал?

— Ну, до тюрьмы еще дело не дошло, а… Впрочем, я Могу рассказать тебе все. Помнишь, как мы в вормалеевское озеро ныряли?

— Как не помнить! Ты там чуть богу душу не отдал.

— А следы в иле помнишь?

— Еще бы! И следы, и этот тоннель в обрыве. Он мне Месяц потом снился.

— Так я узнал все-таки, кому принадлежали эти следы, — продолжал Максим. — Их оставила одна женщина, не наша, не землянка…

— Чего-о?!

— Я говорю, следы эти принадлежали женщине из другой звездной системы…

У Константина даже глаза расширились от удивления:

— А ты не того?.. — выразительно крутнул он пальцем у виска. — Или это так, в шутку?

— Я не шучу, Костя. Эти люди покинули Землю лишь неделю назад. Я провел у них несколько лет. Они многому научили меня, снабдили важными сведениями. И вот теперь из-за этих сведений за мной охотятся какие-то подозрительные личности.

— Понятно-о… — протянул Костя чужим неестественным голосом. — Ну, ладно, проходи, садись, сейчас жена нам все организует.

— Не беспокойся, Костя. Я очень устал и лучше бы лег…

— Это можно. Вот тут, в холодной половине, у нас кровать свободная. Сейчас я застелю и отдыхай. А завтра обо всем поговорим.

А наутро, еще до того, как встать, он услышал торопливый шепот своих хозяев.

— А я говорю, надо заявить, чтобы забрали его, — горячилась жена Кости.

— Что значит заявить? — возражал Константин. — Разве он виноват, что у него такая болезнь?

— Никто не говорит, что виноват, а раз такое дело, надо в психиатричку.

— Постой ты, сразу в психиатричку! Может, он вчера просто с устатку брякнул. Знаешь, какой у него вид был?

— Вот-вот! А как сейчас встанет да буянить начнет?

— Это Максимка-то буянить!

— Максимка! Был Максимка, а сейчас — сумасшедший. Иди, говорю, и заявляй! А то я сама…

— Ладно, ладно, пойду. А ты все-таки приготовь завтрак человеку.

— Ничо, там накормят! Иди, коли пошел!

Максим услышал, как хлопнула входная дверь, как яростно загремела посудой «гостеприимная» хозяйка.

«Нашел приют!..» Он быстро встал, оделся и тихо, стараясь не скрипнуть половицей, вышел на улицу.

Там неистовствовала весна. Несмотря на ранний час, солнце слепило глаза. Изумрудной зеленью сверкали высаженные вдоль улицы молодые лиственницы. С громким чириканьем носились между ними ошалевшие от хмельного воздуха воробьи.

А на душе у Максима становилось все мрачнее, все тревожнее. Крадучись, как вор, незаметно озираясь по сторонам, опасаясь вновь встретить своих преследователей, дошел он до продовольственного магазинчика, купил хлеба, колбасы, сахару и, избегая прохожих, задами, огородами выбрался за околицу села, где сразу начиналась тайга.

Только здесь, в лесной глуши, почувствовал он себя в относительной безопасности. Только здесь, среди молчаливых деревьев, ощутил наконец тепло родной Земли. И лес будто обнял его пахучей утренней прохладой.

Максим облегченно вздохнул. Постояв с минуту на опушке леса и убедившись еще раз, что никто его больше не преследует, он сориентировался по солнцу и пошел прямо на север.

«Что же теперь предпринять, как быть дальше? — думал он, машинально перебираясь через завалы и обходя болотистые бочажины. — Самым разумным было бы, конечно, обратиться в местные органы госбезопасности и прямо рассказать обо всем, включая планы по созданию генератора стабилизации ядер. Но где гарантия, что там тоже не сочтут его сумасшедшим? А главное, как можно поручиться, что никто из этих людей, обладающих громадной властью, но едва ли достаточно компетентных в научных И технических вопросах, не попытается вскрыть диск и тем самым не вызовет его мгновенного самоуничтожения? Нет, этого делать пока нельзя.

Тогда, может быть, поехать в свой институт, рассказать все там? Но в институте, наверное, уже и забыли о нем, Максиме. Да и там никто не поверит ему на слово. А что он может представить в качестве доказательств? Ведь сейчас даже диска нет у него в руках. Нет, в институт ехать Тоже нельзя.

Что же делать? Что делать?.. Как он не подумал об атом еще там, на корабле?..

Но вот и знакомый ручей. Пройдя по нему метров триста, Максим вышел на крохотную полянку, где в густых зарослях малинника укрылась старая-престарая охотничья избушка, в которой он не раз бывал еще с отцом. Избушка Давно покосилась, почернела, чуть не по крышу вросла в землю, но дверь у нее была еще цела, а внутри Максим нашел кое-что из посуды и даже небольшой запас соли, крупы и спичек.

— Здесь пока и остановимся… — сказал он себе, выгребая слежавшийся мусор и застилая топчан свежей хвоей. — Заимку эту почти никто не знает, да и кто из охотников пойдет сейчас, весной, в тайгу.

Он разжег костер, вскипятил чай и, наскоро позавтракав, прилег на душистую хвою, снова мысленно взвешивая все варианты дальнейшего поведения.

Но что это? Чем пахнет в этой прокопченной лачуге? Он даже приподнялся, тряхнул головой, стараясь отделаться от непрошеных воспоминаний. Но запах не проходил, напротив, становился все более сильным, и не было уже никаких сомнений: так мог пахнуть лишь астийский эдельвейс.

Запах астийского эдельвейса — сейчас, здесь?! Не сходит ли он в самом деле с ума? Максим вскочил с топчана. И тут же закрыл глаза от яркого света, заполнившего всю избушку.

Что это, что? Откуда такой свет? Он обернулся к двери, Но свет шел не оттуда, светилась задняя стена избушки. Она словно исчезла, за ней открылась сияющая глубина, и в этой глубине…

Нет, этого не может быть! Это какая-то галлюцинация.; Оптический обман! Максим протер глаза, тряхнул головой, Но все оставалось по-прежнему: перед ним стояла… Этана.

— Этана?! — прошептал он почти беззвучно, боясь спугнуть неожиданное видение.

— Да, это я. Здравствуй, Максим, я рада тебя видеть, — произнесла она чуть глуховатым от волнения голосом.

— Здравствуй, Этана, — ответил он также шепотом, все еще не веря в реальность происходящего. — Но как ты…

— Сегодня мы покидаем систему Солнца, и мне захотелось в последний раз увидеться с тобой.