Мэтью Джонсон - «Если», 2009 № 08

Ворота захлопнулись. Мне помогли подняться, и я утер рукавом кровоточащий нос.

Моим спасителем оказался суровый широколицый мужчина в соломенной шляпе, выцветших джинсах и рубашке в красно-черную клетку. На вид ему было лет сорок. Он был небрит и пах табаком, у него были четыре кобуры — две под мышками и две на поясе и бляха на поясе в форме штата Техас.

На плече у ковбоя стоял будильник. Я уставился на него. Почему будильник не падает?

Я пробормотал:

— Спасибо.

Ковбой спросил:

— Вы говорите «спасибо» будильнику?

Я посмотрел на ковбоя и сказал:

— Спасибо и вам.

Он сказал:

— У вас из носа кровь идет. Платок нужен?

Я сказал, шмыгая:

— Неплохо бы.

Ковбой сказал:

— К сожалению, платка у меня нет.

Я сказал:

— Ну ладно… само пройдет.

Он спросил:

— Хотите виски?

Я сказал:

— Не пью.

— Тем лучше, — сказал ковбой. — Виски все равно нет. — У него был прокуренный голос повидавшего жизнь человека. И тикающий будильник на плече. Впрочем, будильник я уже упоминал.

Я сказал:

— У вашей семьи красивый дом…

Ковбой сказал:

— Вы знаете, у меня нет семьи. — Он добавил: — Больше нет, черт возьми.

Я хотел спросить, куда его семья делась, но ковбой опередил меня:

— Вы получили сигнал бедствия? Черт возьми, так оно и было, зачем вам еще приземляться! Поздравляю, вы первый гость на планете за последние пять лет. Но вы, черта в зад, немного опоздали! Желаете чертову сигару?

Я сказал:

— Спасибо, не курю.

Ковбой сказал:

— Тем лучше. Сигар, черта им в зад, все равно нет. — Он впустил меня в дом, зажег оранжевую лампу на стене и сказал, показывая на пузатую галошницу: — Я сразу засек ваш катер. У меня радар на крыше. Прекрасный, черт возьми, радар. В бинокль я увидел, как по вашему следу пошли арахниды. Проклятые выродки быстро вас учуяли.

Я разулся, сунул ботинки в галошницу и сказал:

— Вы замечательно стреляете. Но почему вы не вышли мне навстречу сразу? Раз уж знали, что эти самые арахниды близко…

Ковбой подал мне руку для рукопожатия:

— Меня, черт возьми, зовут Джон, мистер. Просто и понятно: Джон.

Я сказал, пожимая ему руку:

— Сергей, приятно познакомиться.

Он сказал, сжимая мою руку все сильнее:

— Я бы, черт возьми, с удовольствием вышел вам навстречу, но закон запрещает. А закон есть закон.

Ковбой привел меня на кухню и только там отпустил руку. Я подул на запястье, чтоб приглушить боль.

Джон поставил на темную от гари плиту закопченный чайник. Сурово усмехаясь, он голыми руками вытащил из пышущей жаром духовки яблочный пирог. Пирог выглядел аппетитно, а пах еще лучше. Это был запах из детства, когда кажется, что вкуснее маминых пирогов ничего нет.

Меня очень интересовал будильник. Самый обычный будильник-домик с красной пластмассовой крышкой и кошачьей рожицей-циферблатом. Дешевка. Но эта дешевка, на первый взгляд ничем не закрепленная, твердо стояла на плече Джона и оглушительно тикала.

Джон спросил:

— Хотите яблочного пирога?

Я хотел спросить: «Зачем вам будильник на плече, черт возьми?», но вместо этого сказал:

— Не отказался бы.

Ковбой покачал головой:

— Черт возьми, он не для вас.

Я присел на табурет и сказал:

— Я не совсем понял. Какой закон запрещает встречать гостя?

Джон приоткрыл форточку и вышвырнул пирог на улицу. Арахниды набросились на угощение, обильно поливая пространство вокруг себя зеленой слизью, стекавшей с черных языков. Это было самое отвратительное зрелище в моей жизни, связанное с пирогами.

Я отвернулся и схватился за горло.

— Спокойно, Маркин… — прошептал я.

Джон закрыл форточку и сказал:

— Этим тварям очень нравится яблочный пирог. Он, черт возьми, отвлекает их от жажды человеческой крови. Подобно тому, как закон отвлекает человека от его чертовой дьявольской сущности.

Я спросил:

— Как связаны яблочный пирог и закон?

Ковбой положил револьвер на столешницу, сел напротив меня и спросил, надломив бровь:

— Вы хотите знать о законах моей родины?

Не то чтобы я очень хотел, но у Джона имелись револьвер и будильник на плече, и это было адское сочетание.

Поэтому я сказал:

— Конечно, хочу.

— Когда-то в этом доме жили десять человек, — начал рассказ Джон. — Десять, черт возьми, отборных представителей человеческого рода! Мы прилетели сюда создавать чертов новый мир. Главным был старик Бонни, мой дед. Умнейший мужик. Он писал для нас чертовы законы. Его законы не обсуждались. Слова «закон» и «Бонни» стали для нас чертовыми синонимами. Но скоро случились две беды: с запада пришли арахниды, а у старика Бонни, черт его дери, начался маразм. Новые законы, что писал негодный старикашка, привели к тому, чт;о арахниды убили, черта им в задницу, почти всех. Остался сам Бонни, моя милая дочь Кэйти и я. Кэйти, черт ее дери, — прелестная девочка. Она очень умненькая девочка, моя чертова Кэйти. Я видел, во что превратили колонию новые законы Бонни, и понимал, что он не остановится, пока не сведет в могилу нас всех. Я решил защитить Кэйти. К счастью, ни один из чертовых законов не запрещал смертной казни. Я, десяток чертей в мой задний проход, главный прокурор планеты. Чтоб спасти Кэйти, я вынес старику Бонни смертный приговор. Я провел суд над спящим стариком, оформил все необходимые бумаги, подошел к Бонни и приставил ствол к его чертову дряблому виску. Старик не обратил на меня внимания, он проснулся и что-то писал. Я выстрелил. Старик упал. Черт дернул меня взять исписанный рукой Бонни лист и прочесть его предсмертный закон. В нем говорилось, что жителям планеты запрещено покидать территорию дома и что ослушание карается смертной казнью. С того момента, как я прочел чертов новый закон, он вступил в силу.

Я молчал. Арахниды бесновались за окном. Дождь колотил по крыше.

Будильник тикал.

Я сказал:

— Послушайте, мистер, черта мне в… в… в общем, мне пора улетать. Может, вы проводите меня к катеру? Заодно подберете гостинцы, которые я обронил по дороге.

Джон откашлялся и продолжил рассказ:

— С вашего, черт возьми, разрешения я продолжу рассказ. Это было тяжелое испытание. Мы с Кэйти охотились, чтоб добыть на пропитание, не выходя за пределы забора. Добычу притягивали чертовым крюком на длинном, как хрен черта, шесте. Мы вырыли глубокий колодец, но чертовой воды никогда не было достаточно, и мы построили на крыше чертов бассейн, в который собирали чертову дождевую воду. Дела шли в гору, но вчера случилась беда, черта ей в зад. Милая Кэйти нечаянно оступилась и пересекла запретную границу, нарушив последний закон старика. Она, похотливого черта ей между ляжек, осознала, какое преступление совершила, испугалась и бросилась бежать. Я прострелил ей ногу, но она смогла уйти и в таком состоянии. Моя милая Кэйти. Маленькая сифилитическая засранка.