Федор Кандыба - Горячая земля

— Ну, это как сказать… — отозвалась Вера. — Посмотрим еще, кто кого!

— Опять спорите? — сказал Дружинин, подъезжая. — Лучше бы уж поцеловались, что ли… Он умеет целоваться, Вера? — спросил весело и задорно Дружинин.

— Он ничего не умеет! — так же задорно воскликнула Вера. — Пусть попробует меня догнать!..

Вера оттолкнулась палками и снова помчалась вперед, выбирая самые крутые склоны.

— Ей-богу, голову сломит!.. — охнул Ключников и собрался ехать за ней вдогонку, но остановился, увидев озабоченное лицо Дружинина. — Что это ты, Алексей Алексеевич?

Дружинин напряженно смотрел в сторону шахты.

— Смотри, сколько пара, — сказал Дружинин серьезно. — Вода льется в шахту со всех сторон, и помешать ей мы не можем. Пока это только ручьи… А если рка прорвется?..

— Ты хочешь сказать — взлетим на воздух? Ну что за чепуха! — засмеялся Ключников. — Я не узнаю тебя, Алексей. Ты, кажется, начинаешь нервничать?

— Дамба не внушает мне доверия, — признался Дружинин. — Вода прибывает слишком быстро. Я имею право рисковать только своей жизнью. Довольно жертв — Москва права…

Ключников сделал вид, что не понимает Дружинина.

— Неужели тебя смущает это голубенькое облачко? По-моему, оно только украшает пейзаж. Я готов им любоваться с утра до вечера. Ведь под ним же горячая земля, чорт возьми!..

Дружинин и Ключников двинулись вслед за Верой.

Она ожидала их на холме, неподалеку от шахты. Вера внимательно разглядывала в бинокль центральную часть острова.

У подножья холма плескалось теплое озеро. В него со всех сторон стекали журчащие ручьи. Пласты мокрого снега обваливались и с шумом падали в воду.

Над озером висела пелена тумана, в которой едва можно было разглядеть круглую бетонную стену, окружавшую вход в оба ствола шахты. Из обоих стволов вырывались столбы густого синего пара.

Пар клокотал и шипел. Далеко вокруг был слышен ровный сильный гул, вырывавшийся из шахты. Казалось, земля дрожит от накопляющегося в глубине давления.

Положение было угрожающее.

Острову грозил новый чудовищный взрыв, новое землетрясение, быть может, даже извержение давно потухшего вулкана.

Дружинин был научен горьким опытом и принял решительные меры, чтобы не допустить новых жертв.

Все хозяйство зимовщиков было упаковано и перенесено на глиссер, моторы которого удалось исправить. В доме Дружинина оставались только самые необходимые вещи.

На скале, находившейся между дамбой и дорогой к порту, попеременно дежурили Темген, Щупак и матросы с глиссера. Все они были снабжены ракетами.

Зимовщики знали: если покажется одна ракета, значит вода подходит к краю дамбы: надо спешить домой, за вещами. Две ракеты, выпущенные подряд, означали, что вода начинает перехлестывать через дамбу. В этом случае нужно бросать все и что есть духу бежать в порт, к стоянке глиссера. Наконец три ракеты подряд означали, что дамба прорвалась и вода устремилась в шахту.

Это был сигнал к отходу глиссера с зимовщиками в открытое море.

По расчетам Дружинина выходило, что взрыв может произойти не раньше, чем через три часа после того, как река устремится в шахту. За это время глиссер успеет отойти на достаточное расстояние и люди будут в безопасности.

Что бы ни делали теперь зимовщики, они все время поглядывали в сторону дамбы. Круглые сутки кто-нибудь следил, не покажется ли ракета. Это было утомительно, но другого выхода не было.

Сначала предполагали дать сигнал выстрелами, но от этого пришлось отказаться. Пар из шахты стал реветь так громко, что звуковых сигналов никто бы не услышал.

…Однажды утром одновременно взлетели две ракеты. Одна поднялась около дамбы, где дежурил Темген, другая показалась над портом; очевидно, там тоже что-то произошло: капитан глиссера срочно вызывал всех к себе.

Зимовщики, во главе с Дружининым, быстро собрались и пошли вниз цепочкой. Щупак помчался вперед, чтобы узнать, что случилось около дамбы.

На повороте дороги его встретил бежавший из порта матрос с глиссера.

— К нам гости! — закричал он радостно. — В порт входит пограничный катер.

Действительно, к причалу подходил тот самый пограничный катер, который когда-то привез впервые на Остров Черного Камня Дружинина и Ключникова.

Зимовщики поспешили навстречу катеру и с радостью увидели знакомые лица.

Дружинин и Ключников сразу узнали полное энергичное лицо капитана катера. Взволнованные и обрадованные зимовщики теснились около пристани.

— Все благополучно? — спросил капитан, пожимая руку Дружинину. — Я вижу тринадцать человек. Где еще двое?

— Живы, здоровы… — сказал Дружинин, отвечая на рукопожатие.

Капитан окинул взором свежие, здоровые лица зимовщиков и, видимо, остался доволен.

— Мы привезли вам доктора, почту и продукты. Если нуждаетесь в нашей помощи, мы к вашим услугам, — сказал он. — Можем доставить любого из вас или всех вместе на Чукотку. Решайте, как быть. Времени у нас, как всегда, в обрез. Через полчаса мы должны двигаться обратно.

— Спасибо, мы ни в чем не нуждаемся, — сказал Дружинин. — Наш дредноут уже на ходу, — он показал на стоявший поблизости глиссер. — Можем в любую минуту ехать куда угодно.

Пограничники быстро перетащили на берег мешки с почтой и ящики с посылками.

Зимовщики обступили матросов, обнимались с ними, хохотали, хлопали друг друга по плечу.

Вера Петрова и Люба открыли мешки и начали разбирать почту. Задорожный деловито распечатывал ящик с продуктами.

— Жаль, что приходится так торопиться, — с досадой сказал капитан катера. — Я бы очень хотел пройтись с вами по острову. В газетах писали, что вы здесь горы перевернули.

— Не советую задерживаться ни одной лишней минуты, — сказал Дружинин. — Обстановка для прогулок малоблагоприятная. Вон, видите? — Дружинин показал на огромную тучу пара, клубившуюся над шахтой. — Чем меньше здесь будет людей, тем лучше.

— Что, земля становится уже слишком горячей? — понимающе спросил капитан.

— Пожалуй, — невесело улыбнулся Дружинин. Капитан передал Дружинину письмо от Медведева.

Дружинин тотчас же вскрыл его и начал читать. Медведев писал:

«Дорогой дружище Алексей! Все наши люди прибыли на Большую землю в полном здравии и порядке. Я ехал с ними и думал: какой все-таки интересный и своеобразный народ наши островитяне! Чем дальше мы отъезжали от острова, тем больше они жалели, что расстались с ним, и тем сильнее хотели вернуться обратно.

Большая часть приехавших на континент осела тут же на Чукотке. Островитяне переполнили Рыбачий поселок, Шамино также стало неузнаваемо.

Перенаселение получилось такое, что даже на улицах тесно. Люди спали на чердаках, в сараях, в складских помещениях, в палатках, разбитых под открытым небом, но уезжать, представь, никуда не пожелали.