Клиффорд Саймак - Доставка удостоенных

- Будет лучше, если мы тоже не будем о них задумываться, - вел свое Пастор, - ибо есть вещи, которых лучше не касаться. Я убежден, что во Вселенной имеется некая великая нравственность...

- Да чуму на вашу нравственность, - огрызнулся Генерал. - Вечно вы с ней суетесь! И нудит, и нудит. Чем нудить, лучше бы уж разговаривал!

Пастор отделался молчанием.

Наконец они добрались до графостата, расположенного в комнате в дальнем углу здания. На первый взгляд в комнате ничего не было, да и графостат не привлекал особого внимания - он оказался просто большой грудой, которую легче всего было бы назвать просто кучей безличного, пыльного хлама. Местами сквозь толстый слой пыли и грязи проглядывали ярко-рыжие пятна ржавого металла.

- Вот чего я никак не возьму в толк, - заметил Генерал, - это каким образом может работать небольшой фрагмент, когда все остальное превратилось в металлолом.

- Быть может, мы видим просто рабочий сегмент, - предположил Лэнсинг. - Может, с самого начало только это и было видно - назовем его визуальным компонентом. А все остальное - просто рабочий механизм, который каким-то чудом еще на развалился на куски. Топни посильнее, последнее уцелевшее соединение, благодаря которому графостат еще функционирует, рассыплется, и тогда устройство откажет.

- Об этом я не подумал, - согласился Генерал. - Может, вы и правы, хотя сомневаюсь. По-моему, эта груда хлама когда-то была панорамным обзорным экраном, а теперь от него сохранился лишь самый краешек. - Он обогнул груду металлолома, остановился и отключил фонарик. - Поглядитека.

Они увидели некое подобие двадцатипятидюймового телевизионного экрана, хотя его обводы оказались неровными.

Внутри этого кривобокого экрана лежал удивительный красноватый сумрачный мир. На переднем плане в тусклом свете невидимого светила поблескивала группа многогранных валунов.

- Вроде алмазов, как по-вашему? - спросил Генерал. - Только подумать, куча алмазных валунов!

- Вот уж не могу сказать, - откликнулся Лэнсинг. - У меня мало опыта в работе с алмазами.

Алмазные валуны - разумеется, если это были алмазы - лежали на песчаной равнине, покрытой редкой растительностью. Кое-где виделись пучки похожей на проволоку травы и низкорослые сухие колючие кустики, видом своим напоминавшие не растения, а животных - пусть странных, но все-таки животных. У самого горизонта на фоне красноватого неба прорисовывалось полдюжины деревьев, хотя, глядя на них, Лэнсинг засомневался, что это именно деревья. Они были причудливо изогнуты, а их корни (если только это корни), не уходили в землю, а извивались вдоль нее, напоминая сгорбившихся ползущих червей. Лэнсинг понимал, что эти деревья должны быть настоящими исполинами, чтобы их можно было четко разглядеть с такого расстояния.

- И вы всегда это видите? - поинтересовался он. - Сцена не меняется?

- Всегда одно и то же, - подтвердил Генерал.

По экрану слева направо быстро промелькнул какой-то размытый силуэт, и Лэнсинг на мгновение уловил его форму, будто в мозгу сработал затвор фотоаппарата. Там прошел гуманоид: две руки, две ноги, голова - но все-таки не человек, до человека ему было очень далеко. У существа была тонкая длинная шея, маленькая головка, а шея доходила до самой макушки, так что голова свешивалась спереди от шеи. И голова, и шея были так наклонены от его отчаянной скорости, что были практически параллельны земле. Вперед выдавались довольно массивные челюсти, а лицо - если оно вообще было - оказалось совсем крохотным. Все тело существа было наклонено вперед, по направлению его бега. Бежало оно, опираясь и руками и ногами. Руки, несколько более длинные, чем человеческие, оканчивались не ладонями, а какими-то утолщениями, на поднятой ноге (вторая была погружена в песок) виднелись два когтя. Гуманоид был тускло-серого цвета, хотя это могло показаться только из-за большой скорости его передвижения, - решил Лэнсинг.

- Это в новинку? - спросил он. - Вы видели его раньше?

- Единожды, - сообщил Пастор. - Если и не сказанного, то подобного ему.

- И он так же мчался?

- Точно так же.

- Но речь шла о существах, - повернулся Лэнсинг к Генералу. - Вы говорили, что видели существа. Значит, их было несколько?

- Там, за валунами, живет тварь вроде паука, - пояснил Генерал. - Наверно, это не паук, но ничего более подходящего мне в голову не пришло. У паука восемь лап, а у этой твари больше, хотя сколько именно, сказать трудно - они всегда так перепутаны, что и не сосчитаешь. Обычно он оттуда выглядывает, но сейчас спрятался. Он совершенно белый, так что среди сверкания алмазов его почти не видно. Потом, почти каждый раз по экрану пробегает трехногое яйцо. Туловище в виде яйца, с продолговатыми отверстиями в верхней части. Я так понимаю, что это органы чувств. Все три ноги оканчиваются копытами и вроде бы лишены суставов. Когда оно бежит, оно переставляет ноги, не сгибая. Спокойное, беззаботное, никого не боится - хотя насколько я понимаю, вообще лишено каких бы то ни было средств самообороны.

- Это долина ужасов, - заявил Пастор. - Ни один богобоязненный человек не имеет права позволять себе взирать на подобные страсти.

15

Они сидели вокруг костра, отдыхая после завтрака.

- Мы обследовали этот этаж и четыре этажа над ним, - рассказывал Генерал, - и нашли только графостат и статуи. Во всех комнатах пусто, как в голове у новобранца - от мебели не осталось ни щепочки. То есть абсолютно ничего. Что произошло? Было ли это планомерным отходом, когда жители города перебрались в новые места, забрав с собой все свои пожитки? Или город был разграблен кроха по крохе? А если так - то кто же го грабил? Быть может, толпы изрубили мебель на дрова? Это не исключается, поскольку отряды вроде нашего навещают эти края уже давно, быть может, на протяжение тысячелетий. Разумеется, они могли пожечь всю мебель, но как тогда быть с остальным - с кастрюлями и горшками, с тарелками и блюдами, с одеждой и книгами, с картинами и коврами - словом, всевозможным находившимся здесь скарбом? Может, его растащили на сувениры, хотя я лично в этом сомневаюсь. Такая ситуация сложилась не только здесь, в административном здании, а повсюду, куда ни глянь. Даже помещения, выглядящие жилыми квартирами, абсолютно пусты.

- Сей град был обречен, - заявил Пастор. - Здесь жили безбожники, и город был обречен.

- Я думаю, - предположила Сандра, - он был обречен своим бездушием. Мы не нашли здесь ни следа занятий искусством, не считая небольшой скульптурной группы. Это были бессердечные, бесчувственные люди, не способные к высшим порывам.

- Уходя, они могли забрать произведения искусства с собой, - возразил Генерал. - Но это могли сделать и другие, пришедшие следом.