Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 2

Он глубоко вздохнул, чтобы избавиться от ощущения удушья.

После следующего прыжка вид на экране изменился. Байрон установил приборы на пульте в соответствии с указаниями пилота Автарха, оставил на дежурстве Джилберта, а сам пошел спать. Проснулся он оттого, что Джилберт яростно тряс его за плечо.

— Байрон! Байрон!

Байрон скатился с полки, выставив перед собой сжатые кулаки.

— Что?!

Джилберт поспешно отступил.

— Тихо, тихо, успокойтесь. На сей раз это Ф-2.

До Байрона постепенно дошло; Джилберт облегченно вздохнул.

— Никогда больше не будите меня подобным образом, Джил! Ф-2, говорите? Вы имеете в виду четвертую звезду, верно?

— Разумеется. Забавно, не так ли?

В каком-то смысле это действительно было забавно. Примерно девяносто пять процентов всех обитаемых планет в Галактике обращаются вокруг звезд спектрального класса Ф или Ж диаметром от семисот пятидесяти до полутора миллионов миль и с температурой поверхности от пяти до десяти тысяч градусов. Солнце Земли — класса Ж-0, Родии — Ф-3, Лингейна — Ж-2, Нефелоса — тоже Ж-2. Ф-2 — это довольно тепло, но не слишком.

Первые три звезды, у которых они останавливались, принадлежали к спектральному классу К и были маленькие и красные. Даже если бы у них оказались планеты, скорее всего они были бы непригодны для жизни.

Хорошая звезда — она во всем хорошая звезда! В первые же часы они обнаружили пять планет, ближайшая из которых располагалась в ста пятидесяти миллионах миль от центра системы.

Теодор Риззет лично принес эту новость.

Он приходил на «Беспощадный» так же часто, как и Автарх, всякий раз озаряя корабль своей сердечностью. На этот раз он тяжело дышал и отдувался после упражнений на космическом канате.

— Не знаю, как Автарх это проделывает. Ему, как видно, все нипочем, — сказал он, переводя дух. — Может, потому, что он моложе. — И тут же резко переменил тему: — Пять планет!

— У этой звезды? — спросил Джилберт. — Вы уверены?

— Точно. Четыре из них, правда, Ю-типа.

— А пятая?

— Кажется, то, что нам нужно. В атмосфере есть кислород.

Джилберт издал вопль триумфа, а Байрон сказал:

— Четыре планеты Ю-типа. Что ж, нам нужна только пятая.

Он понимал, что такое распределение естественно. Большинство планет в Галактике обладает водородными атмосферами. Звезды в основном состоят из водорода, а он — источник создания планет. Планеты Ю-типа имеют атмосферу из метана и аммиака, иногда с добавками молекул водорода. Такие атмосферы обычно очень насыщенны и густы. Сами планеты почти неизбежно достигают тридцати тысяч миль в диаметре со средней температурой около пятидесяти градусов ниже нуля. Они совершенно не пригодны для обитания.

На Земле Байрона уверяли, что планеты Ю-типа называются так из-за Юпитера — одной из планет Солнечной системы. Не исключено, конечно. Во всяком случае, планеты З-типа явно названы в честь Земли. Они сравнительно невелики, и их слабое тяготение не удерживает содержащие водород газы. К тому же они обычно ближе к солнцу и теплее. У них прозрачные атмосферы, содержащие кислород и азот, иногда с вредными примесями.

— А хлор? — забеспокоился Байрон. — Досконально ли исследовали атмосферу?

Риззет пожал плечами:

— Из космоса можно судить лишь о верхних слоях. Если есть хлор, он сосредоточен ближе к поверхности. Посмотрим. — Он хлопнул ладонью по широкому плечу Байрона. — Как насчет того, чтобы нам пропустить по рюмочке в вашей каюте, молодой человек?

Джилберт беспокойно посмотрел им вслед. Сейчас, когда Автарх ухаживает за Артемизией, а его первый помощник становится собутыльником Байрона, «Беспощадный» все больше превращается в лингейнский корабль. Он подумал, сознает ли Байрон, что делает. Потом мысли его перенеслись к новой планете.

Корабль спускался в атмосферу. Артемизия, сидя в пилотской рубке, безмятежно улыбалась и казалась вполне довольной. Байрон изредка поглядывал в ее сторону. Когда она вошла, он сказал: «Добрый день, Артемизия» (последнее время она редко заглядывала в рубку, и он был захвачен врасплох). Но она не ответила.

— Дядя Джил, это правда, что мы садимся? — в ее голосе звучала искренняя радость.

Джилберт потер руки.

— Кажется, да, моя дорогая. На несколько часов мы сможем выйти из корабля и походить по твердой почве. Вот будет забавно!

— Надеюсь, что это та самая планета повстанцев. Иначе будет вовсе не так уж забавно.

— Остается еще одна звезда, — напомнил Джилберт, но брови его угрюмо сошлись к переносице.

Артемизия неожиданно повернулась к Байрону и холодно спросила:

— Вы что-то сказали, мистер Фаррил?

Снова захваченный врасплох, Байрон, запинаясь, выговорил:

— Н-ничего.

— Простите, значит, мне так показалось.

Она прошла мимо него так быстро и близко, что коснулась платьем его колена и окутала ароматом своих духов. Он крепко сжал зубы.

Риззет по-прежнему был с ними. Одно из преимуществ трейлера заключалось в том, что гость мог остаться на ночь.

— Сейчас уточняют данные об атмосфере, — сказал он. — Но уже ясно, что в ней почти тридцать процентов кислорода, есть азот и инертные газы. Все нормально, хлора нет. — Помолчав немного, он промычал: — Гм…

— В чем дело? — спросил Джилберт.

— Нет двуокиси углерода. Это плохо.

— Почему? — спросила Артемизия, сидевшая на своем наблюдательном пункте у экрана, по которому со скоростью двух тысяч миль в час пролетала поверхность планеты.

— Нет двуокиси углерода — нет жизни, — коротко объяснил Байрон.

— Да? Вот как? — Она посмотрела на него и тепло улыбнулась.

Байрон невольно улыбнулся в ответ. И тут же понял, что она улыбалась сквозь него, мимо него, явно не замечая его присутствия. А он, как дурак, сидит здесь с этой глупой улыбкой. Улыбка медленно сползла с его лица.

Лучше избегать этих встреч. Когда он видит ее, перестает действовать анестезия и возвращается боль.

Джилберт хмурился. Они снижались, а в нижних слоях атмосферы «Беспощадный» с нежелательным аэродинамическим довеском в виде трейлера с трудом поддавался управлению.

Байрон упорно боролся с приборами.

— Веселее, Джил, — подбодрил он.

Сам он не испытывал особого веселья. На их радиосигналы никто не отвечал. Если они не найдут повстанцев, надеяться больше не на что.

— Не похоже на планету повстанцев, — сказал Джилберт. — Скалистый и мертвый мир без воды. — Он обернулся. — Нашли двуокись углерода, Риззет?

Румяное лицо Риззета вытянулось.

— Да, но только следы. Около тысячной процента.

— Это еще ни о чем не говорит, — сказал Байрон. — Они могли выбрать эту планету именно потому, что она кажется такой безжизненной.

— Но я видел там фермы, — возразил Джилберт.