Анна Белкина - Туристы. О путешествиях во времени.

Внезапно дебри закончились, и Максим вырвался куда-то, где снова росли ковыли. Он ещё вовремя застопорил ход, потому что прямо перед ним мир обрывался вниз крутым речным берегом. Речушка внизу текла тонюсенькая - тоньше Кальмиуса раза в два, а то и во все три. Противоположный берег, который отлично виднелся с высоты, был пологий, утыканный камышом и осокой. Над спокойной водой носились большие стрекозы и какие-то мелкие пичужки. Нет, Максим и этого места не знает. Это не парк Щербакова, не парк Ленинского комсомола, не Кальмиус... ничего! Он попал неизвестно, куда, и там заблудился! Назад надо идти, там какие-никакие, а люди. Они на худой конец, могут позвонить в универ, и его заберут... Ну и что, что потом всыплют? Зато - домой вернётся... И Карабасу башку отшибёт...

Он стоял и размышлял на крутом берегу реки, не замечая, что на другом, пологом, берегу топчутся группкой какие-то люди, одетые в одинаковые серые костюмы. Они смотрели на него, для них Максим был, как на ладони, они даже тыкали в него пальцами... А потом один из них достал пистолет.

Максим спохватился лишь тогда, когда грянул выстрел, и у самого его уха просвистела страшная пуля.

- А! - перепугано взвизгнул Максим, не разбирая под собой дороги, попёр обратно, в густые заросли. - Спасите!

Вторая пуля врубилась в ствол около его виска, и отколотая щепка едва не угодила в глаз. Максим чуть не упал, споткнувшись о какой-то дурацкий корень. Ну, Карабас, чёрт бы его побрал! Кто это? Бандиты? Или учения? Да они тут зажмурят его и не подавятся!

Максим опять оказался на берегу речки, только в каком-то другом месте, где, слава богу, не было ни маньяков, ни бандюг, ни сумасшедших. Максим был рад, что остался в одиночестве. Да, лучше выбираться отсюда одному, чем попасться в лапы психу, которому некий сайгак вручил оружие...

Грохот становился громче, словно бы то, из чего стреляли, приближалось. На горизонте, за рекой вставали какие-то сизые дымные столбы, топорщились страшные чёрные тучи, а вспышки попадались такие, что порой бывали и поярче солнца. В воздухе плыла желтоватая дымка, воняющая чем-то палёным. "Тут сейчас фашисты будут..." - проорал ему на ухо тот странный Глущиков. "Фашисты будут...".

Внезапно Максим услышал в кустах какой-то шум, похожий на гомон голосов. Там кто-то есть, и они разговаривают. Громко, однако, Максим ни слова не понял... Он осторожно сдвинул с места раскидистую ветвь с волчьими ягодами и сразу же отпрянул назад. В лицо ему целилось чёрное, бездонное дуло какой-то пушки.

- Чёрт... - вырвалось из Максима, наверное, от страха.

Тут же к нему повернулись десятки голов, ведь кроме пушки в кустах пряталась какая-то большая компания...

- Хальт! - кашлянул кто-то, кто-то другой громко пальнул, и Максим побежал, закрыв голову руками. Нет, здесь что-то очень и очень не так...

Позади что-то часто-часто стрекотало, а над ушами Максима - жутко свистело, древесные стволы вокруг покрывались дырками. Он бежал куда попало и вскоре - провалился в яму, покатился вниз по камням, упал в воду.

- Русиш! - презрительно выплюнули у него над головой.

Максим повернулся и увидел, что его окружили. Их было много - человек десять, может, пятнадцать, или ещё больше. Они стояли полукругом, а он - лежал перед ними в какой-то стоячей, вонючей воде, мокрый, с тиной на голове и на плечах. Они были одинаковые, одеты в серое, кажется, в какие-то мундиры... милицейские? Нет, не такие мундиры у милиции. Иностранные? Максим не знал, как выглядят иностранные мундиры. А они смотрели на него, как какие-то пришельцы из фантастического фильма - пустыми зомбированными глазами, но у каждого на плече висел автомат. "Фашисты будут..." - громыхнули в несчастной, больной голове жуткие слова Глущикова. Нет, это страшный сон, кошмар по пьянке, такого не бывает в природе... Вот это - Карабас, вот это - прикололся! Один жутик уже поднимает автомат и под дружный невнятный гомон других приготовился стрелять...

Вдруг откуда ни возьмись, загремели другие выстрелы, отдаваясь звоном в ушах Максима, и эти жуткие монстры один за другим полегли. Те, кто остался в живых - бросались наземь, поднимали автоматы, оглушительно стрекотали в ответ.

Максим перепугался почти до полусмерти и, как страус, сунул башку свою прямо в тину.

бах! бах! - его уши уже почти не слышали, так громко они бахали. Страх отнял у бедняги ноги, Максим лежал лицом в вонючем иле, а вокруг него врубались пули. От дикого ужаса он рыдал. Всё, ему пришёл конец...

- Эй, стиляга! - знакомый голос пробудил к жизни, и Максим зашевелился.

- Да поднимайся ты! - чьи-то руки схватили его и усадили.

Максим сидел, как мешок, ссутулившись, и глотал сопли. Он был весь мокрый, в грязи, в иле, в тине, в листьях, в ветках - во всём, что только мог нацеплять на себя неудачник. У него перед носом маячила физиономия Глущикова, который всё теребил его, и много других физиономий, которые что-то ему говорили.

- Жив?! - сквозь физиономии протолкался "товарищ комроты" вместе со своей фуражкой. - Ну, стиляга! Засаду немецкую нашёл!

На Максима обрушился хлопок по плечу, настолько крепкий, что он едва не плюхнулся назад в болото, из которого его только что выловили.

- Немецкую? - пробормотал он, не веря ни тому, что слышал, ни тому, что сам сказал. Неужели, Карабас экстази притарабанил?? Или чего похуже надыбал?? Слишком уж суровые у Максима глюки...

- Ну, стиляга, как с луны свалился! - вклинился Глущиков и подтолкнул к пересохшим губам Максима флягу. - Пей, что ли?

Максим понял, что он жутко хочет пить: сушняк с перепоя был дикий. Он припал к этой фляге, которая имела неприятный железный вкус, и принялся жадно глотать, обливаясь.

- Ка-какой сейчас год? - выдавил он, напившись.

Физиономии вокруг него подняли хохот.

- Не знаешь?

- Забыл!

- Ну и стиляга!

Они принялись кидать насмешки, но Максиму абсолютно не хотелось смеяться.

- Я серьёзно, - сказал он, разглядывая тех, кто вокруг него собрался. - Скажите мне, какой сейчас год?

- Сорок первый с утра был! - выдавил сквозь хохот Глущиков. - Немчуры тут - что собак, а ты лазаешь по кустам, как одичалый! Ты кто вообще?

- Студент... - пискнул Максим, чей взгляд остановился на унылом пареньке в сером, которого скрутили, связали, освободили от оружия и посадили поодаль, держа на мушке пистолета.

- Рабфак? - осведомился Глущиков, закручивая изрядно облегчившуюся флягу.

- Нет, физический... - бросил Максим и кивнул в сторону связанного:

- За что вы его так?

- Пленного никогда не видел! - взорвались смехом физиономии. - Ну, стиляга, чудной! Это же фриц, язык, чтоб его!

- Вставай, стиляга! - Глущиков подцепил воротник Максима и потащил на себя, желая, чтобы Максим водворился на ноги. - Окопаться надо - немцы уже Кальмиус переплывают!