Владимир Михановский - Шаги в бесконечности

Сегодня в двенадцать ноль ноль на озере Отдыха наступит осень.

Федор сел на песок, прислонился к шершавой, прогнувшейся под его тяжестью стенке палатки, Первый солнечный луч брызнул из-за зубчатых гор.

Когда Май, постучавшись, вошла в комнату, Федор, сидел за столом и читал письмо. Перед ним валялся конверт с лунным штемпелем.

– А я к тебе с новостью, – сказала Май. Она покосилась на конверт и села на стул, не дожидаясь приглашения.

– Неужели распределили? – воскликнул Федор.

Май кивнула.

– Наконец-то, – сказал Федор и положил письмо на стол. Разбивка на пары для учебного поиска была событием, которого третьекурсники ждали, о котором говорили целую неделю. В Звездной академии после важного курса инопланетной аэрофотосъемки полагался зачет. Он состоял в том, что слушатели разбивались на пары, один из курсантов в ракетеодиночке исследовал указанную заранее местность на одной из планет. Это могла быть Луна, Марс или Венера, а то и искусственный спутник Земли – один из множества вращавшихся вокруг планеты. Впрочем, последний вариант считался одним из самых простых и легких, а потому и наименее почетным. Пока один из курсантов исследовал естественный и искусственный рельефы местности, изучал распределение речной сети (если она имелась), второй курсант, его дублер, находясь на Земле, контролировал его действия.

Такая система поиска имитировала условия в космическом полете, когда один из астронавтов отчаливал на ракете-шлюпке, чтобы исследовать новую планету, а товарищ, оставшийся на материнском корабле, страховал его.

Когда курсант возвращался, дублер получал новое задание и улетал в той же ракете, а прилетевший страховал его полет.

– Список только что вывесили внизу, – сказала Май. – Там толпа теперь, не протолкнешься.

Май умолчала о том, что ждала списка несколько часов, чтобы сделать приятное Федору.

– Куда я лечу? – спросил Федор.

Май улыбнулась.

– Судя по твоей переписке, тебе повезло, – сказала она. – Тебе досталась Луна.

– А кто мой дублер?

– Я.

Федор усмехнулся.

– И впрямь повезло, – заметил он.

В последнее время они с Май пикировались по всякому поводу, но теперь девушка не обратила внимания на шпильку.

– Когда старт? – спросил Федор.

– Завтра в двенадцать ноль-ноль.

Май поднялась и уже в дверях спросила:

– Сыграем в пинг-понг?

– Некогда, – сказал Федор. – Еще разочек справочники по селенографии просмотрю.

– Ладно, учи, да только как следует, – сказала Май. – Я ошибок не прощаю.

Дверь закрылась, и Федор вернулся к письму Лин. Она писала о жизни на Луне, о том, как продвигается сборка «Пиона». «Мы встретимся нескоро. Я прилечу на Землю только через полгода, – читал Федор, – а мне так много нужно тебе рассказать! Моя дипломная работа посвящена эрцелле. Удалось доказать, что это растение является гораздо более живучим, чем считалось раньше. Оно стойко к радиации. Кое-какие свойства эрцеллы я улучшила – все-таки недаром проторчала три месяца на Оранжерейном спутнике! В ясную погоду видела сверху Зеленый городок, а рядом – твой лагерь… А знаешь, какая мысль вдохновляла меня все время? Что улучшенную мной эрцеллу могут взять на «Пион» и она полетит вместе с кораблем к Черной звезде. Опять, наверно, скажешь, что я фантазерка, да?

Дедушка пишет, что работает много. Энквеном не нахвалится. Впрочем, тебе это, наверно, известно лучше, чем мне. Пиши о своих делах.

На что употребим каникулы? Я предлагаю путешествие по Иртышу и Оби на байдарках. Есть у меня на примете один неплохой рулевой…

А ты? Еще не отказался от идеи во время каникул слетать на Марс, «побродить по пустыне и, если повезет, посмотреть песчаную бурю – бальсаич?» Пишу об Иртыше, но не уверена в успехе: ты у меня упрямый, как Энквен».

Федор аккуратно сложил письмо и спрятал его в конверт. Он подумал, что если съемка лунного участка, координаты которого ему вручат завтра утром, пройдет удачно, то у него будет на Луне несколько свободных часов и можно будет встретиться с Лин. Радировать ей об этом? «Нет, лучше нагряну внезапно, как снег на голову», – решил Федор, пряча конверт в ящик стола, в котором хранил переписку.

Ракета дрогнула, и Федора вдавило в сиденье. Привычно отяжелевшей рукой он поставил рычаг на максимальную скорость и откинулся на спинку. Федор гораздо лучше других курсантов переносил перегрузки, но все равно ощущения в течение того времени, когда корабль шел с ускорением, были не из приятных. Задав курс, Федор закрыл глаза. После зачета по аэрофотосъемке следует геологический поиск – очень серьезный экзамен. Будущий капитан космического корабля должен разбираться не только в звездной навигации. Открыв новую планету, он должен за сравнительно короткий срок определить, пригодна ли она для жизни (или может быть переделана), изучить в общих чертах характер поверхности, выяснить естественные энергетические ресурсы, оценить наличие полезных ископаемых и возможности их разработки.

Конечно, в космическом полете все это выполняет не один капитан: экипаж звездолета укомплектован специалистами. Но очень многое в полете зависит от капитана, от того, какие решения он примет. Потому и обязан капитан знать все.

Лежа под свинцовым прессом перегрузок, Федор подумал: каким же должен быть капитан фотонного корабля, экипаж которого укомплектован белковыми роботами! Вся ответственность на таком корабле ложится на плечи единственного человека.

Ракета продолжала набирать скорость. Кто-то проворно накладывал тяжелые плиты на грудь Федора, лежащего навзничь в пилотском кресле. Дышать стало трудно. Во всей академии такой режим ускорения выдерживал, пожалуй, один Икаров.

Люди должны победить тяготение, избавиться от этого унизительного чувства, когда при старте тебя неизменно сплющивает в лепешку.

Но разве дело только в том, чтобы победить перегрузки? Взнуздать время, научиться управлять его течением! Ради этого стоит пойти на любой риск, принести любые жертвы.

В наушниках что-то щелкнуло.

– Как проходит полет? – прозвучал голос Май.

– Нормально, – ответил Федор, с трудом ворочая языком.

Со штурманского экрана на него смотрела Май.

Повернув голову, Федор выглянул в иллюминатор. Глубоко внизу дымилась чаша Земли.

Грохот дюз оборвался. Кто-то одним ударом сшиб с груди Федора тяжкие плиты. Двигатели отключились, в кабине воцарилась невесомость. Корабль шел теперь по инерции.

Хотя Федор и не любил чувствовать себя пассажиром, но инструкция предписывала на пассивном участке пути пользоваться ракетным автопилотом.