Александр Холин - Последнее начало

— Как потеряла?! — глаза у Рады даже округлились. — Ничего я не теряла. А она не у вас разве? Ведь Макшерип при вас же у меня забрал её, чтоб не мешалась, и сказал потом, что отдал вам на хранение.

— Когда это было? Что ты сочиняешь! — вскричала Валлиса.

— Как? Разве не отдавал? — растерянно пробормотала Рада. — Это было незадолго до нападения. Я точно помню. Вас удивили какие-то показатели моей крови, и вы, от всех отмахиваясь, помчались в соседний кабинет. Наверное, попробовать на вкус мою кровь? — Рада овладела собой настолько, что смогла ехидно ухмыльнуться. — Но Макшерип, погнался за вами, по-моему, отдавать вам заколку. Где она? Неужели не отдал?

Валлиса машинально развернула салфетку, обнажив лезвие, не замедлившее сверкнуть в свете неоновых глобулусов, будто приветствуя потерянную хозяйку.

— Да вот же она! — обрадовалась девушка. — Не потеряли, спасибо! Что ж вы меня разыгрывали? — Рада протянула руку к кинжалу, но Валлиса снова завернула его в салфетку:

— Сейчас не время. Да и не нужно это пока.

Она положила вещицу на операционный верстачок среди множества хирургических инструментов. Со стороны рабочего стола послышались шаги. Станислав Сигизмундович изволил заметить оживление в лаборатории с появлением помощницы и захотел присоединиться.

— Ну, так, — произнёс он своё дежурное вступление. — Я рад, Валлиса, что не ошибся. Дело сделано классно и со вкусом.

Он потряс в воздухе пачкой заключений. Потом, перелистав ещё раз результаты анализов, на мгновенье задумался, отчего скулы его заострились, а чуть выше ослепительно-белого воротничка рубашки задёргался кадык.

Валлиса с явным удивлением посмотрела на него, так как привыкла видеть начальника всегда всё знающим, имеющим ответ на любой вопрос, умеющим вырулить из любой ситуации. А тут. Тут происходило что-то явно дикое, нереальное. И не только необъяснимое поведение настораживало. Гораздо важнее было обратить внимание на то, что начальство к этой встрече нацепило другую одежду. Чёрный глухой френч был заменён смокингом, что представлялось на фоне лаборатории явлением невозможным. Станислав Сигизмундович почти никогда не одевался так даже на торжества, потому что считал все праздники бездарным изобретением лентяев. Однако всё так и было — одет по праздничному протоколу.

— Что вы так разволновались, Станислав Сигизмундович? — пожала плечами Валлиса. — Девушка с нами — вот она. Анализы, можно сказать, исключительные.

— Разволнуешься тут, — ответил он, распуская непривычно тугой галстук и расстёгивая верхнюю пуговицу на воротничке рубашки. — Как тут не волноваться, ежели кровь!

— Причём здесь кровь? — не поняла Валлиса. — И говорите, пожалуйста, потише. Наша пленница без наркоза и всё может услышать. Мы с ней тоже только что кровь вспоминали. Вы разве не обратили внимания, что я с ней разговариваю, а не с санитарами?

— Как без наркоза? Немедленно сделать! — он показал санитарам на медицинский верстак, подошёл к девушке, всё так же лежащей на каталке, посмотрел ей в глаза.

— Вы не против, дорогуша, если мы произведём сканирование вашего мозга? — Станислав Сигизмундович изобразил Раде что-то похожее на улыбку. — Это не больно, но чтобы исключить любые болезненные ощущения, а также соблюсти чистоту эксперимента, нужен наркоз.

— Я не против, — улыбнулась Рада.

— Может быть, я произнёс что-то смешное? — ворчливо осведомился Станислав Сигизмундович.

Рада отрицательно мотнула головкой, и он отошёл от каталки, тем более что санитары занялись исполнением приказа. Подойдя к Валлисе, шеф снова ослабил галстук, вероятно, эта часть мужской одежды его совсем не устраивала.

— Итак, на чём мы остановились? — пожевал губами Станислав Сигизмундович. — Ах, да, кровь. Кровь… кровь.

Он опять нервно дёрнул галстук. Валлисе захотелось избавить его от никому не нужной сейчас вещи, но она сдержалась.

— Дорогая Валлиса, вы много лет у нас работаете, а так ничего и не поняли? — Станислав Сигизмундович одарил коллегу доверительным взглядом. — Ведь кровь…

— Что я должна понять? — вопросом на вопрос ответила та.

— Как что? — Станислав Сигизмундович на минуту замолчал, потом внимательно, как умел только он один, снова взглянул на девушку. — Кровь, дорогая моя — это жизнь. Это власть! И борьба за власть начинается внутри тебя в твоей крови, а всё, что снаружи — простое передёргивание характерных личностей. Много было идиотов на свете, которые поклонялись золоту. Вспомните даже библейского Золотого тельца. Но лишь устаревшие злодеи нависали крючковатыми носами своими над потоками денег в так называемые «закрома». Поумнее те, кто пытался и пытается контролировать ток информации, но на их жалких телекомах могут быть только дозируемые Великим Архитектором данные, то есть создана неприступная недоступность. Вспомните древние сказки про вампиров. Это не сказки. Властвовать над потоками крови — вот наше воистину сердечное желание. Именно в этом потоке заключена вся информация и все сокровища мира. Именно в этом потоке заключена тайна бессмертия, за которой так долго гоняются люди. Только этот единственный поток течёт из прошлого в будущее, не встречая никого и ничего. И это будущее станет нашим. Запомни! Только потоки крови могут насытить или убить, могут дать жизнь, либо отнять её. Но никогда человек не станет властелином, не получив доступа в информационную мировую систему. А это опять же — неудержимые, неповторимые потоки крови.

Во время этой тирады лицо Станислава Сигизмундовича неузнаваемо исказилось: скулы и уши заострились, вытянулся нос, маленькие впалые глаза вдруг расширились. Поперечный, как у кошки, зрачок заиграл внутренними бледно-зелёными неоновыми бликами, а из уголков губ показались аккуратные кабаньи клыки.

Увидев это, Валлиса пошатнулась. Она могла, наверное, ожидать от шефа всё, что угодно, но э т о!..

— Вы… вы… вы трансмутировали, шеф…, — выдавила она.

— Я? Я!! — захохотал тот. — Нет, милочка, это моё истинное лицо. Именно это. Поняла теперь, что есть Истина? Валлиса отступила. Ей стало просто страшно. Выходит её начальник — андрогин? Девушку передёрнуло. Столько лет погибло под его неусыпным вниманием. Столько лет брошено коту под хвост. Зачем? Для кого? Выходит, жизнь потрачена не только зря, а ещё и под недремлющим оком — чтобы никак по-другому. Каждый, живущий на этой земле, должен катиться только по выбранной для него колее во времени и пространстве. Всё остальное либо отметается, либо уничтожается. Зачем же нужен этот накатанный, проторенный путь? Странный инкубатор получается: Творец бросил детей на произвол прямо посреди дороги. А детишки преспокойно играют себе с атомными, нейтринными и психотропными погремушками. Вот тут и спросит любой «подорожник»: Или! Или! Лама савахфани! [34] Или! Или! Лама савахфани?! — (арам. Евангелие, Мф. 27:46) — Боже мой! Боже мой! Зачем ты покинул Меня?! Вопрос логичный, с точки зрения человека. Но и ответ, конечно, последует на проходном человеческом сленге: …затем, хотя бы, что душа человеческая — Божественное начало — может развиться и возрастать только в физическом теле. Примерно, как костёр без дров не загорится, и не вспыхнут дрова без огня. Может быть, поэтому было сказано человеку: «Я есмь огонь внутри Себя, огонь служит Мне пищей, и в нём Моя жизнь».