Александр Холин - Последнее начало

Огонь, огонь. Это создание природы или же его создала природа? Вот ведь чёрт попутал: что было раньше — курица или яйца? Оказывается, не из глины создан человек, не из праха. Только из огня!

Трансмутация продолжалась, и перед девушкой стоял уже не человек, а существо, похожее на кошмарное видение из горячечного бреда. Белая рубашка и смокинг лопнули по спине, и наружу выполз пластинчатый хребет, растущий из позвоночника, круто забирающий загривок. Уши ещё больше вытянулись, стали похожи на ослиные. В талии Станислав Сигизмундович не раздался, но брюки под потолстевшими ляжками тоже порвались в лоскуты.

Человечья фигура на глазах превращалась в копию сатира и Минотавра вместе взятых. А может, он был их законным потомком? Давно в одной из детских сказок существовало животное Тяни-Толкай: существо виде козла с растущими головами по обе стороны туловища. Известно также, что в сказках очень мало выдумки. Может, это такой же Тяни-Толкай, только уроженец нынешних дней: всему своё время.

Станислав Сигизмундович, вернее то, что от него осталось, приблизился к операционному столу, на который уже успели переложить девушку санитары. Под общим наркозом она безмятежно спала, разметав по белому покрытию стола свои красивые чёрные кудри. Андрогин подошёл к ней и сдёрнул простыню. Обнажённое тело девушки казалось высеченным из цельного куска белого мрамора и чем-то напоминало античную статую, будто санитары незаметно подменили живую девушку на каменное изваяние. Трудно было поверить, что всего лишь несколько минут назад эта статуя Афродиты была живой девушкой. Но ведь она, как и Станислав Сигизмундович, не человек! Она жительница зоны, которой наплевать было на кислотные брызги, налетающие в порывах урагана, наплевать на кислородную маску… Но, может быть, именно сейчас общий наркоз подействовал на девушку слишком уж неожиданно. Ведь недаром издревле существует пословица: что полезно для чукчи, то для русского — смерть! Вот и с циклопкой тот же случай. Кто знает? А кто знает, циклопка ли она?

— Так! — андрогин положил волосатую лапу на маленькую грудь девушки. — Приступим.

Валлиса с похолодевшим от ужаса лицом наблюдала действо из другого конца операционной, где она опустилась на стул во время трансмутации андрогина, да так и осталась сидеть обессиленная, окаменевшая примерно до такой же степени, как возлежащая на столе её новая знакомая. Подруга? Самой Валлисе в это ещё не верилось, но чем-то Рада смогла покорить девушку. Что-то в её характере, в филомудрии было не от человека, не человеческое, а завораживающее, околдовывающее. Недаром же андрогин раскатал губы на знакомство с незнакомкой, то есть с кровью этой необыкновенной девушки. А может, пускай познакомится? Вдруг из этого что-нибудь да получится! Только стоит ли человека отдавать на растерзание вандалам? Пусть даже она не человек, пусть даже никогда они больше не встретятся, но добровольно и подобострастно соглашаться на кровавый пир? А почему пир? Почему кровавый? Вот недавнее происшествие в шестом бункере действительно было кровавым. Там на Раду тоже нападали. И воспользовались её же кинжалом! Как?! Ладно, всё это потом, не сейчас, не сию минуту. Какой-то внутренний голос будил сознание Валлисы, бился, как птица, в стеклянные стенки тела не находя выхода.

И всё же Валлиса очнулась. Смутно начала проясняться обстановка в операционной. Девушка, будто бы вынырнув из крещенской проруби, хватанула ртом воздух, захлебнулась и закашлялась. Но кашель вернул её к действительности. Окаменевший живой труп Рады всё ещё лежал на операционном столе, андрогин всё ещё держал лапу с кучерявыми чёрными волосами у неё на груди, всё ещё мутно-голодная слюна капала с его губ.

Значит, времени в «отключке» прошло совсем немного. Она поняла: надо что-то предпринять, иначе андрогин выпьет кровь, тогда вернуть к жизни девушку не сможет уже ни один волшебник.

— Станислав Сигизмундович, — услышала она собственный голос, как будто наблюдая себя со стороны. — А что скажет Великий Архитектор? Ведь вы не собираетесь воспользоваться этим телом без разрешения Совета?

Андрогин дёрнулся. С его клыков так же капала мутная вожделенная слюна, а волосатая лапа всё так же сжимала грудь девушки. Он, как и Валлиса, провёл в застывшем предобеденном состоянии несколько секунд, за которые его помощница смогла оправиться от бессознательного состояния. Дальше он медлить и не думал. А тут хария! [35] Хария — изначально жрица масонского ордена розенкрейцеров; в романе — жрица Антихриста. Которая должна на цыпочках перед начальством!.. должна пятки целовать!.. должна на пузе ползать!.. Андрогин выпрямился и посмотрел на Валлису мертвенным взглядом красных с кремнистым отблеском зрачков и зарычал.

— У-у-у, стерва. Из тебя вышла неплохая хария, но ты ведь не скажешь. Ты никому не скажешь?!

— Почему же? — усмехнулась Валлиса. — Тем более что санитары пока здесь. Не можем же мы лгать Великому Архитектору. Я знаю закон, знаю обязанности. И никогда не стану потакать вашим спазматическим вожделениям. Это не просто риск. Это значит, подставить голову под топор. А ради чего? Ради кого? Ради тебя, что ли? — Валлиса коварно перешла на пренебрежительное «ты», очень нелюбимое андрогином обращение, но употребляемое им же по отношению к подчинённым.

— Кушать захотелось? — разошлась Валлиса. — А рожа не треснет? Я сегодня же донесу о твоих проделках! И ничего ты мне не сделаешь. Просто не сумеешь!

Валлиса обладала заводным характером и безоглядно поверила, что сможет тут же заколоть проголодавшегося андрогина. Она даже безо всякой машинальности протянула руку к инструментальному столику, развернула салфетку, где лежало орудие убийства Макшерипа, и сжала в кулаке маленький тонкий стилет, снова сверкнувший под люминесцентным освещением своим четырёхгранным лезвием.

Андрогин опять зарычал. Глаза снова вспыхнули переливами разноцветных огоньков, и он стремительно вышел, почти выбежал из операционной, погромыхивая на ходу пластинчатым позвоночником, торчащим сквозь растерзанный смокинг.

Валлиса с трудом поднялась со стула. Надо было действовать, не теряя ни минуты, ни секунды, пока андрогин не передумал и не вернулся. Но где взять силы?

— Господи, помоги!.. — непроизвольно пискнула она.

Видимо, в этом женском призыве, просьбе, даже мольбе была какая-то дремлющая надежда на помощь другой — настоящей Великой Силы, которой никогда ни у кого не было, потому что из ничего не появляется НЕЧТО. Это закон природы, закон жизни. Валлиса не знала, но интуитивно верила: что невозможно человеку, возможно Богу. И надежда исполнилась из-за её веры в существование другой, настоящей силы. Она в мгновение ока почувствовала себя способной и готовой на великие дела, если такие ещё сохранились в этом подлунном мире.