разные - Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 2006

Теперь я перехожу к самому главному. Когда весь университетский городок судачит о загадочной смерти ученого, я уже не могу оставаться в стороне. Хотя вы, возможно, сочтете это всего лишь очередной фантазией. Однако версии ритуального убийства или террористического акта выглядят также не слишком правдоподобно.

Я полагаю, что доктор Пескарев обманул меня, и в древнем сосуде было отнюдь не масло. Я думаю, он принял в себя инопланетного зверя, спавшего там сотни лет, и тот одарил старика молодостью и силой.

Жаль, что я не успел ознакомить его с последней частью легенды. Слишком фантастичной она должна была показаться непосвященному! Но, по иронии судьбы, происшедшее вполне согласуется с тем, что Пескарев рассказывал мне о паразитах, жизненных циклах и хищниках.

«И прошла луна с тех пор, как свершилось чудо.

В начале второй луны со старым вождем стало твориться неладное. Стал он мало есть и много спать, перестал узнавать родных своих, а потом стал распевать, качаясь в такт, странную песнь на неведомом наречии, так что сам шаман пришел в священный ужас, ибо причастен был тайнам иных миров. А простой народ не знал, что и думать.

И свершилось пророчество колдуна так, как не ждал этого никто: из надзвездной бездны явилось чудовище со множеством рук, словно змеи, и поглотило старого вождя и дочь его, что была рядом, а затем сгинуло без следа, испустив зловонный дым.

Тогда сказал мудрый шаман: это кара за то, что нарушены были законы предков. С тех пор позабыли люди магию Темной Луны».

Рис. Виктора ДУНЬКО

Он не так уж давно привык к виду немерцающих звезд. Как и весь их выпуск, три года учившийся в Суздальской Высшей школе космонавтики.

Вместе со своей группой Андрей Варенцов проходил дипломную практику на базе «Сокол» в системе Юпитера.

Там он и увидел впервые своих будущих товарищей, пилотов с «Баярдены». Раз или два они прилетали на «Сокол» — высокие молчаливые парни с пугающе прекрасными глазами.

«Баярдена» принадлежала Институту околосветовых аспектов. Больше ясности вносило его неофициальное название: Институт скорости. Полтора десятилетия назад стало окончательно ясно, что земная астронавтика подошла к краю своих возможностей. Подпространственные «прыжки» с увеличением расстояния до цели становились все менее точными. Если «прыжок» рассчитывался более чем на сорок — сорок пять световых лет, корабль могло зашвырнуть вообще неизвестно куда. Невзирая на любые ухищрения штурманов. Идти же короткими последовательными прыжками, «пунктиром», было опасно. Корабли имели ограниченный ресурс по числу прыжков. После его выработки начинали изменяться свойства материалов, из которых был построен звездолет. Были случаи, когда корабли буквально рассыпались. Гибли экспедиции…

Группа физиков во главе с Рышардом Недзвецким предложила вернуться к заброшенному было направлению — полетам с околосветовыми скоростями, при которых стоило поискать приемлемый баланс между временем отсутствия астронавтов на Земле и субъективным временем полета. Изучить все тонкости поведения Пространства и человеческого организма на скоростях, предельно близких к световой. Создали институт; станция для него была построена на околоземной орбите и отпилотирована к «постоянному месту работы», между орбитами Юпитера и Сатурна. Так далеко — во избежание опасностей от рискованных экспериментов, могущих вызвать локальные пространственно-временные возмущения.

В частности, физики, пилоты, врачи и философы «Баярдены» пытались опытным путем установить, является ли скорость света действительно незыблемым пределом, «стеной бесконечной толщины», или же это всего лишь барьер, подобный тем, которые приходилось преодолевать авиации в двадцатом веке.

Станция была велика. Андрей постепенно знакомился с ней. Сегодня, отпущенный после очередной «лекции», он забрел на стартовую палубу. Палуба эта, в сущности, была огромным балконом, выступающим в стартовый зал. В дальнем конце зала Андрей видел матово-черные мегабаровые тела раскрытых кванторов. На них ему предстояло летать к световому барьеру. Ребята рассказывали, что первые кванторы прибывали с завода в обычной металлической обшивке. Но после двух-трех полетов обшивка полностью выгорала. Оставался чистый, непроницаемо-черный, ничего не боящийся мегабар.

Зал был накрыт прозрачным изостеклолитовым куполом. Глядя на черное небо, усеянное немерцающими звездами, молодой пилот вспомнил свой первый день на станции. Его принял директор института, сам Рышард Недзвецкий. Он оказался невысоким морщинистым человеком с шарообразной лысой головой и резким металлическим голосом. Взял у Андрея карту, вставил в прорезь монитора. Внимательно просмотрел то, что открылось на экране. Коротко спросил:

— Брат?

— Да, — столь же коротко ответил Андрей.

Его старший брат Алексей Варенцов недавно ушел к Веге вторым штурманом звездолета «Тиллерна» в экипаже знаменитого Владимира Амбурцева. Алексей в свое время и посоветовал младшему идти на пилотское отделение: больше шансов, что в дальнейшем доведется летать вместе.

Директор набрал код связи.

— Юрий Николаевич? Вы в курсе, что у нас новенький пилот?.. Направляю к вам. Устройте его. Прочитаете вводный теоретический курс, погоняете в тренажере, дадите два учебно-ознакомительных полета. Все.

Он повернулся к Андрею.

— Идите в комнату двести тридцать девять, Варенцов. Надеюсь, будете достойны брата.

В коридоре, проходящем мимо стартовой палубы, ему встретились летчики.

— Что, Андрюха, звезды считал? — спросил старший пилот Юра Мартынюк, «тот самый» Юрий Николаевич, наставник.

— И звезды, и вообще… — ответил Андрей.

— Ну, добро. Это нам полезно.

Юра Мартынюк был богатырского сложения мужчина, рыжий, с выступающим подбородком, с лукавинкой в серых глазах. Он был очень силен. Мог сколько угодно раз подряд подтянуться на одной руке. Или согнуть и выпрямить отработанный ферротитановый стерженек. Андрей, и сам не обиженный силушкой, только удивлялся Юрию.

— Командор, давай я его к Альбериго свожу, — сказал маленький Рамон Контрерас.

— Он разве его не видал?

— Нет, — сказал Андрей.

Рамон повел его в медсекцию. За столиком сидела девушка в белом халате. Она широко раскрыла глаза на Андрея. Потом строго взглянула на Рамона.