Иннокентий Сергеев - Terra Incognita

Но я не дурак. Ведь что такое зло. Зло - это тщетность. Гений странствует в мирах подсознания, открывая земли архетипов прекрасно! Но вот он начинает анализировать открытое, и это опять прекрасно - если только он не начинает при этом спешно сочинять прокламации. Пусть думает, пишет, но только, пожалуйста, на каком-нибудь непонятном языке. Лучше на мёртвом. Или хотя бы зашифровывает свои идеи так, чтобы понять их было невозможно. А то ведь как бывает. Гению всё нипочём. Для него всё это естественно, а то, что естественно, не безобразно. Для него - да, а как насчёт остальных? Ведь дело даже не в том, что масса не может постичь идею, извращает её, превращая в полнейшее безобразие. Идеи-то, они всегда красивые, а на деле получается какая-нибудь гадость. Всё они прекрасно понимают! Для этого и ума-то особого не требуется. Они не извращают идею, они следуют ей. А вот этого-то как раз делать и не нужно. Гений выражает архетип в творчестве, и тем соединяет небесное и земное в светозарном акте свершения. Замечательно! А они? Они выражают архетип в своих неразумных, то бишь бессознательных поступках. Ну и пошло-поехало. Не надо им архетипы трогать, опасная это игрушка. То что спички нельзя детям давать, это мы знаем, а тут атомная бомба понимать же надо! Нет уж, я не дурак, я отказываюсь, просто отказываюсь! Быть умным. Лучше уж я о ней напишу. Например, о том, как она однажды принимала ванну. Набрала полную ванну, напустила пену, лежит расслабляется. А я в комнате был. И тут горячую воду отключили. Как по заказу. Она же не может в мыльной воде выйти из ванны, кричит меня. Я прибегаю - что такое? - Воду отключили! Сволочи. Ну и что теперь делать? - Иди,- говорит,- набери хоть в кастрюлю воду, только побольше, и нагрей на плите. Надо же смыть всё это. Я иду, набираю воду на кухне. Поставил на огонь, сижу жду, когда нагреется. В квартире тишина. - Ну скоро там? Я открыл крышку, попробовал пальцем - холодная. - Чего ты так долго! Как будто я что-то сделать могу. Наконец нагрелась. Несу в ванную. - Ну наконец-то! Принёс ковшик. В ванной накурено, не продохнуть. Это она нервничала. - У меня уже вода остыла! Поднимается. Я начинаю поливать её из ковша. А сам думаю, как всё это со стороны выглядит. Зрелище, наверное, потрясающее. Говорю: "Нас с тобой можно хоть в бронзе ваять. В виде фонтана". Уже забыл, к чему я это вспомнил. Ах, да. Просто так...

Помню, однажды я спросил её, что она будет делать, если я вдруг покончу собой. Она сказала: "Не знаю. Там посмотрим". Надо же сморозить такое. У неё во всём так - сначала напьётся какой-нибудь дряни, потом болеет. Сама ляпнет что-нибудь, а потом я же и виноват. Меня даже передёрнуло. Я сказал: "Что же ты тогда будешь делать? Ты входишь в ванную, а там я лежу в воде, мёртвый. Ты же ванну не сможешь принять!" Когда мы с ней ссорились, или ей нужно было о чём-то подумать или просто расслабиться, она принимала ванну. Это было её спасение. И обязательно горячую. Я в таких случаях обычно забивался на кухню и закрывал дверь. Иногда, чтобы отвлечься, я начинаю что-нибудь готовить. Например, сладкое.

В ту ночь, в парке, я понял, что люблю её.

Ей об этом лучше было бы вообще не говорить.

Я ждал целых два дня чтобы сказать ей об этом. Выбирал время? Выбирал время, чтобы сказать об этом невпопад? Когда это прозвучит как шутка? Как правда, как насмешка, как ложь, как что? Не проще ли было вместо того, чтобы, промочив ноги, продрогнув, спотыкаясь и шмыгая носом, поджав хвост, вернуться обратно и сидеть потом на кухне, пить чай, давить окурки в пепельнице, ждать, прислушиваться и, наконец, не дождавшись, отправиться в постель спать, вместо всего этого, не проще ли было просто подойти к ней? Может быть, в этом всё дело. Выбирать время, ждать, подгадывать - всё это игра, правила которой, я лично мало понимаю. Иногда угадываю, но опять же, не знаю, правильно ли я угадал. Но кто убедил меня,- да разве я один такой,- кто убедил нас в том, что... даже не знаю, как выразить... Любовь - это игра без правил. Игра без правил. Может быть, это и есть то, что Джим Моррисон назвал "странными играми"? Если бы это была просто игра, он не назвал бы её так. Любая другая игра стоит любой другой.

Ведь если разобраться, что я увидел? Я увидел женщину, сидящую на пустой эстраде, освещённой ровным оранжевым светом, и голубые фонари далеко во тьме, шёл дождь. Я увидел женщину в ночном парке, она курила, сидя на досках пустой сцены, и были пустые ряды фанерных кресел. Но почему я решил, что это была именно она! Разве это не была просто женщина? Разве это не могла быть какая-то другая женщина, может быть, незнакомая мне вовсе,- издалека все женщины выглядят почти одинаково, тем более, в такой позе. А кроме того, нужно учесть, что из-за дождя мне приходилось щуриться, то и дело всё расплывалось,- огни, тени, формы искажались... Ветра почти не было. Впрочем, может быть, и был, не помню. Она была в коротком плаще, не знаю, как он называется, может быть, никак... Я понял, что люблю её.

Конечно, если бы у меня была куча денег...

Первым делом я купил бы приличную мебель, а то что это - диван, на котором невозможно спать, да раскладушка, на которой лежишь как в бомбовой яме. Хотя с ней всё равно никаких денег не хватило бы. Сколько раз ей говорил, чтобы не выбрасывала бутылки в мусорное ведро. Дело не в копейках, а в принципе - зачем выбрасывать бутылки, если их можно сдать? Тем более, когда столько пьёшь. Пиво ей заменяло еду. Она уморила бы меня голодом, не умей я готовить. Быть такой худой и столько пить пива можно, только если ничего не ешь. Я даже ругался с ней. Или купит каких-нибудь пирожных полный пакет, вроде бы больше ничего и не нужно. Не понимаю, зачем ей вообще деньги? Если она устраивала уборку, нужно было бежать из дома, чтобы не видеть всего этого. И во всём так. Помню, как она подарила мне пистолет. У меня был день рождения. Она об этом не знала. Я сказал ей, так, между прочим, что вот, мол, у меня сегодня день рождения, правда, смешно? Она посмотрела на меня. Взяла свою сумочку, открыла. - Надо же тебе что-нибудь подарить. И держит в руке пистолет, протягивает. Как будто это... не знаю. Пакетик жвачки или шоколадка. Мне сразу нехорошо сделалось. - Это что... настоящий? - Конечно. - И заряжен? - Не знаю,- говорит.- Посмотри. Я вынимаю магазин, смотрю - заряжен. - Ты что,- говорю.- С ума сошла? Где ты его взяла? - Какая тебе разница? Ничего себе,- думаю,- подарочек. Это что, она его всё время с собой носила? Он же тяжёлый. А потом оказалось, что она его чуть ли не... В общем, оказалось, что это чужой пистолет. Потом целая разборка была с этим пистолетом. Пришлось отдать. Подарила, называется. А я-то обрадовался...

Конечно, я не собирался из него стрелять, но иметь... брать его в руки, держать, чувствуя его тяжесть, холодок металла. Мужчины, ведь они как дети, кто же не мечтал о такой игрушке. Хоть раз в жизни. Женщины тоже как дети.

Читать дальше