Геннадий Прашкевич - Шпион в Юрском периоде

В баре “Цо–Цо” работали кондиционеры..

Мы нырнули в полумрак, как в прохладное озеро.

Столик у входа занимала компания китайцев. Они дружно, с каким‑то даже неестественным усердием, закивали, будто узнав нас. Остальные столики пустовали, только в углу просматривал газету одинокий человек в голубой, расстегнутой до самого пояса рубашке.

Бармен долго искал что‑то под стойкой, потом выпрямился, и я увидел тучного, тяжелого человека. Рубашка на груди и на плечах промокла от пота. И он был совершенно лыс. Я впервые такое видел: кожа на его лысой голове была изрезана частыми складками, как морщинами.

— Привет, Нестор.

— Привет, Джек. Ты уже слышал?

— О чем?

— Ну, весь город гудит. Я об этих подонках.

— Кого ты называешь подонками?

— Осквернителей могил.

— Вот как? Опять?

— Второй случай за неделю. — Голос у Нестора звучал надорванно. — На этот раз пострадала могила Купера. Помнишь старого Купера? Он работал в банке. Такой ушастый. Вот и до него добрались. Прямо в могиле отхватили ухо.

— А там было что отхватывать? Он помер месяц назад.

— Вот–вот. — Бармен моргнул и пальцем поманил нас к себе. Мы перегнулись через стойку, чуть не стукнувшись головами. — Я говорил с шерифом, он врать не станет. Этот Купер, каким его положили, такой он и лежит. Понимаете? Ничего с ним не сделалось, будто он не умирал. В такую‑то жару, а? Ни печатки, ни кольца с него не сняли, просто отхватили ножом ухо. Это сумасшедший, Джек. Может, он хочет разнести заразу по городу? Или подбросить ухо врагу?

— Мало ли что болтают, Нестор.

— Я с шерифом говорил. Это не болтовня.

Китайцы с любопытством лопотали что‑то, посматривая на нас, только человечек в голубой рубашке ни на что не обращал внимания. Он сидел над газетой, как примерный гражданин, лицо его в полумраке казалось скорбным.

— Значит, ты Эл? — Бармен наконец обратил на меня внимание. — Джек давно обещал вытащить тебя на прогулку. Как ты? Уже встал с постели?

Я улыбнулся.

— А Кирк? Он придет?

Джек пожал плечами:

— Я не видел его два дня.

— Вчера он заходил ко мне, — сказал бармен. — Я выбросил его на улицу.

— Были проблемы?

— Разве это проблемы, — вздохнул бармен. — Налить порто?

— Пусть его китайцы пьют. Налей нам фирменного.

Нестор ухмыльнулся и полез под стойку. Потом выставил на Цинк пару стаканов, наполовину заполненных мутноватой жидкостью, и выжал в них лимон.

— Пару месяцев назад, Эл, — хрипло сказал он мне, — я угостил бы вас устрицами. Пару месяцев назад я поставил бы перед вами розеточки с икрой морского монаха. Немного водорослей, немного ракушек. Море бодрит. Но эта морская тварь все тут испакостила.

— Не навсегда, Нестор, — улыбнулся Джек. — Налей и себе.

Бармен кивнул и снова полез под стойку. А выпив, коротко ткнул рукой в сторону китайцев:

— Никогда не думал, что желтая опасность столь реальна, Джек. Китайцев даже адентит не берет. Как тебе? Боюсь, что скоро в нашей стране останутся одни китайцы.

— Не преувеличивай, — хмыкнул Джек, но шутка бармена ему не понравилась. Он повернулся к китайцам, и они, перехватив его взгляд, дружно закивали.

— Видишь, — сказал бармен.

— Денег у них мало. Хотят тебе понравиться.

— Как здоровье, Эл? — сразу потеплел бармен. — Тебе, можно сказать, повезло, так ведь?

— Нормально, Нестор. Раньше в груди хрипело, как в мехах, я отплевываться не успевал, а сейчас нормально. Конечно, я многого не увидел, лежать в постели не сладко. Я однажды в Чикаго жил. Там была такая дыра, что я уснуть не мог. Грузовики и прочая дрянь. Все тряслось, стены ходуном ходили, а уши я затыкал ватой. А тут из‑за тишины ночами не сплю, ковыряю в ушах, хочу вытащить из них вату. Глухо, как в отстойнике. Что ты обо всем этом думаешь, Нестор?

Бармен растерялся:

— Ты погоди, не торопись, Эл. Я слышал, что ты любишь поговорить. Но этак ты сразу все выложишь.

— Что мне, слов жалко?

Джек довольно хохотнул. По его виду я понял, что веду себя правильно. Но излишне рисковать он не хотел:

— Идем за столик, Эл. А ты, Нестор, смешай нам что‑нибудь. И подай жратвы. Мы еще ничего не ели.

За столиком я сделал первый глоток. Зелье Нестора отдавало жутью.

— Наверное, эта штука очищает получше клизмы, да, Джек?

— Это точно.

— А осквернители могил, о которых говорит Нестор, они что, впрямь сумасшедшие? Почему они не взяли золотую печатку, но отхватили ухо? Они совсем не боятся этой болезни?

Ответить Джек не успел.

Дверь широко распахнулась, и китайцы дружно закивали вошедшему.

— Эй, Джек! Я заглянул к тебе, а там санитары.

Джек ухмыльнулся, а одинокого человечка в голубой рубашке почему‑то передернуло.

— Я испугался, что ты умер. Не поверишь, Джек, я мать так не жалел, как тебя.

Надув щеки, Кирк Отис, криптозоолог, тяжело опустился на стул рядом с Джеком.

Никем другим этот человек не мог быть. Только человеком из морга. Рыхлый, тяжелый. Круглая, коротко постриженная голова. Ростом он уступал даже китайцам, но наглости и самоуверенности в нем было побольше, чем у всех нас, включая Нестора. Плохо выбритые щеки, мутные глаза. Эти вот мутные наглые глаза мне не понравились больше всего. Похоже, он никого тут и в грош не ставил.

— Слышал прогноз, Джек?

Джек кивнул и сделал знак Нестору. Тот мигом, хотя и без всякой охоты, полез под стойку — наполнить стакан для Отиса. А Отис выпятил фиолетовые губы и с подозрением уставился на меня:

— Вечно с тобой, Эл, что‑то неладно. То нос вытянется, то глаза ввалятся.

— Пить надо меньше, — строго заметил Джек.

— Точно, — подтвердил я. — Ты скоро сам себя перестанешь узнавать. На тебя, Кирк, правда нападал птеродактиль?

Кажется, я попал в точку. Даже Нестор ухмыльнулся, а человечек в голубой рубашке оторвался от газеты.

— Ты чего, Эл? У тебя дерьмовое настроение? — Первый же глоток опьянил Отиса, он, наверное, был пропитан спиртом. Тем не менее сунул мне под нос кривые искалеченные пальцы. — Вот. Я же показывал тебе руку.

— Подумаешь…

Зелье Нестора и на меня подействовало.

Мне самому стало интересно, что я еще выкину, руководствуясь проснувшейся интуицией.

— Факты важны, Кирк. Поверю чему угодно, если это будет подтверждено фактами. Понимаешь? Я знал женщину, Кирк, родившую за два года троих детей, одного за другим. Этому трудно поверить, но я видел ее, и детей, и акушеров. Это был факт, Кирк! Понимаешь?

Отис оторопело уставился на меня:

— А где они все сейчас?

Я моргнул умиротворенно:

— Какая разница? У меня был приятель, он всегда ходил с палкой. Он хромал на левую ногу, а на правой у него не было полступни. Но он никогда, Кирк, не утверждал, что ее отъел птеродактиль.

Отис побагровел.