Генри Олди - Шутиха. Фантастические произведения

— Нет, этот… проглот зеленый!..

— Ну, мало ли? Может, у него глисты? – предположил капитан.

— Бывает! – со знанием дела подвел итог Небейбаба. – Помню, на Вшивом Гоминоиде у фельдфебеля Шандора тоже перед боем «жрунчик» случался. Однажды в темноте вместо тушенки банку лыжной смазки навернул. И хоть бы хны! Оно, кстати, по вкусу…

Обер–сержант подавился кулинарным воспоминанием и умолк. Потому что из‑за поворота коридора с трудом выбрался Альеносхромп. Глядя на него, сразу становилось ясно: андро–стюард ничуть не преувеличил, а, возможно, даже и преуменьшил размеры опустошений, произведенных Ублажителем–IV на корабельном камбузе. Оставалось загадкой, каким образом его экзоскелет выдерживает давление раздувшегося вдесятеро брюха. Сам же брат по разуму, похоже, никаких неудобств не испытывал: напротив, весь так и лучился чувством глубокого удовлетворения.

— Слов на ветер не бросает, – отметил Телепень. – Сказал «Успею!» – и успел! И впрямь, чего харчам зря пропадать…

— Остался целый час, – мучаясь одышкой, сообщил Альеносхромп. – Время еще есть.

Стриммер оторопело выдохнул:

— Время? Разве в кладовке еще что‑то осталось?!

Вместо ответа разумный Улья с заметным трудом вскарабкался на стену. Проверил на прочность трубу парового отопления. Оставшись доволен результатом, захлестнул вокруг трубы хвост, мигом стянул его хитрым морским узлом и повис вниз гребнем. Тело брата по разуму быстро покрывалось толстым слоем хлюп–жижи, которая густела, темнела и схватывалась глянцевой коркой. Через пять минут на стене висел кокон–переросток с членистым хвостом сперматозоида–мутанта.

— Закуклился!

— Тоже вариант, кстати. Такую пакость любой трогать побрезгует. Глядишь, уцелеет…

Удары кварковой кувалды слышались все отчетливее.

***

— Сарынь на кичку!

— На абордаж!

— Пиастры! Пилястры! Пиары!

— Обождите! Мне ногу придавило!

— Которую?

— Единственную!..

Диафрагма, страдальчески пискнув, сдалась натиску. Баррикада продержалась немногим дольше. Обер–сержант первым открыл огонь, когда экипаж «Летучего Китайца», в клубах известковой пыли, вломился в стык–шлюз – однако гости были готовы к радушному приему. Авангард корсаров мигом отмахнулся плазменными ятаганами, скручивая траектории обер–сержантовых выстрелов в клубок. Чертова дюжина насквозь прожженных флибустьеров: кто без руки, кто без ноги, кто у семи нянек без глазу. Капитан вообще на три четверти киборг – единственный зрительный фотодиод горит во лбу хромированного черепа, вибро–крюк заменяет каждый второй палец, ноги при ходьбе мерзко визжат четырьмя коленными блюдцами.

И армейский дегидратор «Упырь» наперевес.

«Велика Вселенная, а отступать некуда,» – подумал обер–сержант, готовясь рвануть и без того рваный тельник перед рукопашной. Вспомнилась атака оголодавших свинолаков под Полтавой–VI. И то сказать: свинолаки хоть и подпыхивали огнем, но недалеко, на пару шагов, не больше. А эти рыцари страха и упрека…

Небейбаба очень сомневался, что в случае плена командование ОВКСЗ заплатит выкуп за своего обер–сержанта. Даже стоимость цинковых гробов, и та вычиталась посмертно из жалованья павших героев.

— Ну что, салаги?! – зловеще осклабился Шплинт Сизая Ерунда, сверкнув титанокерамикой челюстей. – По ком звонит рында?!

Внятного ответа корсар не дождался. Вместо этого послышался душераздирающий всхлип, от которого лысина могла встать дыбом. Кокон–гигант, забытый всеми, раскрылся адским бутоном – и в коридор выпал Ублажитель–IV, путем Очной Ставки и Раскола переварив избыток новых ощущений.

Казенный харч пошел впрок.

Брат по разуму был страшен.

Теменным гребнем под потолок, он весь оброс броневой коростой, швейными иглами и бритвенными лезвиями «Gillette». За спиной ходячего кошмара недобро жужжали два странных образования: то ли крылья шершня, то ли активированные бензопилы. Отовсюду росли стволы, стволы, стволы, лоснясь нарезкой, мушками и калибром, а из причинно–следственного места, где даосы рекомендуют сублимировать энергию, выпирала баллистическая ракета «Космос–Космос» с ядреной боеголовкой. Шкура свисала клочьями и патронными лентами, клыки достигали подмышек, а прожектора глаз плотоядно шарили по шлюзу.

Распахнулась мясорубка пасти.

— Ублажимся, джентльмены?! – хрипло осведомилась бродячая артиллерийская установка.

Лица флибустьеров явственно исказило жгучее желание оказаться за тридевять галактик отсюда – и чем скорее, тем сразу! Один капитан Шплинт остался невозмутим, лихо сверкнув фотодиодом.

— Трусливые ксенофобишки! – цыкнул он через плечо на испуганную команду. – Жертвы абортажа! Ну почему я всегда все должен делать сам?!

Однако залп из стволов–симбионтов Ублажителя–IV прозвучал ровно за мгновение до того, как Шплинт Сизая Ерунда, гроза ста туманностей, нажал на спуск «Упыря». Коридор заволокло облаками горячего пара, запах мелко нарезанного лука, пассированного в оливковом масле с морковью и кардамоном, защекотал ноздри. Мелькнули, содрогаясь, жгуты хлюп–жижи. Пальба из кремневых бластеров, вопли, шипение, свист, жадное чавканье…

И – тишина.

Если не считать громкого урчанья в чьем‑то животе.

— Пупсик, ты в порядке?

— Я счастлив, о Беспределица Ева! – голос Альеносхромпа вновь стал прежним. – Как учит Мудрый Терц Второпредков: «Забота – не волк, лесть не ублажит!»

Пар медленно оседал на стенах, конденсируясь каллиграфически безупречным хокку:

…Задворки Вселенной.

Звезда устала.

Коллапс.

Сквозь слоистые пряди проступал силуэт Ублажителя–IV: брат по разуму на глазах съеживался до прежнего стандарта. Крошились лезвия, опадали иглы, втягивались стволы, бензопилы прекращали грозный трепет… Только баллистическая ракета, к тихому восторгу Евы, не спешила увядать, лишь втянула в себя острые крылья–стабилизаторы.

А потом из тумана явилась растерзанная баррикада.

***

Чертова дюжина яйцевидных коконов, внутри которых слабо шевелились корсары, валялась в цементной крошке.

— Слышь, землячок… Чего это ты с ними сотворил?

Альеносхромп весь светился чувством выполненного долга:

— Ублажил! Пребывая в малых коконах наслаждений, они честно заработали блажь–паек с постановкой на казенное удовольствие.

— А если вылезут?! – капитан Стриммер не спешил ставить нейро–топор на предохранитель.

Изумление Ублажителя–IV было безгранично.

— По своей‑то воле?! Впрочем, если вы настаиваете, о Беспределец Стриммер, я могу…

— Да что ты, пупсик! Он ничуть не настаивает! Грешно прерывать чужое счастье! – поспешила вмешаться есаул ОРайли, а капитан с обер–сержантом дружно поддакнули.