А. Бертрам Чандлер - Гаммельнская чума (авторский сборник)

Вначале ничего не было. А потом… Казалось, с горы потек сель. Он разделялся на рукава и обрушивался в море. Бесконечная живая лавина — отвратительная, серая. Она становилась все гуще, покрывала море колышущейся пленкой… и вот она уже приближается к раненому кораблю. Баррет знал, что “Катана” долго не продержится.

И тогда…

И тогда она уйдет под воду вместе со своими пассажирами, все еще живыми, и с жертвами возмездия, которое они совершили прежде, чем кануть в вечность.

Он прижал к себе Джейн.

— Ну что же, — произнес он. — Попытка была неплоха.

— Шлюпки, — пролепетала она.

— В море, полном крыс… что толку в шлюпках?

Адмирал неожиданно расхохотался:

— А ведь леди права, черт возьми! Сейчас акулы славно попируют — а заодно облегчат нам работу!

Баррет бросился к телеграфу и прозвонил “Стоп!”, а потом — “Отключай машины!” Теперь крысоловы могли позаботиться о бегстве с тонущего корабля.

Они сидели в огромном зале — в самом углу, незаметные, всеми забытые. Ничего. Наконец‑то можно отдохнуть и просто посидеть вместе. Рано или поздно их позовут принять участие в восстановлении мира, который они спасли. Но это время еще не пришло.

Баррет улыбнулся, заметив, как Памела посылает свои чары на молодого лейтенанта, только что назначенного членом кабинета премьер–министра. По странной прихоти судьбы этот корабль превратился в плавучую штаб–квартиру правительства. На борту собралось столько важных персон, что Баррет окончательно отказался от мысли когда‑либо стать кронпринцем при Памеле. Он сжал руку Джейн. Пожалуй, Кайн вряд ли станет королем: его уже потеснили другие адмиралы, не вышедшие в отставку, чопорные, сверкающие золотом.

А вот Пайпер пожинал лавры. Он как будто стал выше ростом. Куда делась неловкость, где тот несуразный вид — все, что так бросалось в глаза при первой встрече? Он разговаривал с политиками и военачальниками, точно учитель с нерадивыми школьниками, а те буквально смотрели ему в рот.

— Теперь у вас есть все детали, — в бессчетный раз повторял изобретатель. — Пожалуйста, проследите за тем, чтобы все необходимое было доставлено еще существующим правительствам США, Англии и России. И передавайте информацию по всем каналам — по всем, я повторяю. Это должен услышать каждый.

— Да, доктор Пайпер, — говорил премьер–министр.

— Конечно, доктор Пайпер, — вторил ему адмирал.

— Между прочим, технический персонал этого судна — и эсминца тоже — может приступить к изготовлению дубликатов моей установки.

— Все уже делается, мистер Пайпер. Баррет кисло усмехнулся и процитировал:

Что ж, Вилли, помни обещанье

И никогда не будь в долгу

У тех людей, что дуют в дудку

И крыс уводят за собой,

Чтоб ни один из них с тобой

Не мог сыграть плохую шутку!

— На сей раз Крысолов без награды не останется, — задумчиво произнесла Джейн.

Баррет посмотрел на политиков и военных, которые столпились вокруг ученого, ловя каждое его слово.

— Этого‑то я и боялся, — вздохнул он. — Но завтрашний день еще не настал.

Никто не считает, что зарабатывает столь много, что может отказаться от нескольких лишних долларов — тем более, если эти доллары не облагаются налогом.

Джордж Мэннинг не был исключением из общего правила. Он крутил одно дельце, причем весьма выгодное, доходы от которого никогда не входили в налоговую декларацию. Такое счастье привалило Мэннингу потому, что через жену ему удалось завести весьма выгодные знакомства. Ведь Вера Мэннинг до замужества была мисс Ловенштейн — а кто не слыхал о фирме Ловенштейна и Левина, торговавшей произведениями искусства по всей Галактике!

Мэннинг познакомился со своей будущей женой, когда та совершала путешествие на старой посудине по имени “Бета Льва”, где он был вторым помощником капитана. Старый Ловенштейн был, пожалуй, даже доволен тем, что его зять — космонавт, и через некоторое время взаимовыгодное соглашение начало приносить плоды.

Все это Мэннинг рассказал мне однажды вечером — естественно, по внутрикорабельному времени — когда мы оба коротали свободное от дежурства время. Я удивился, как это зарплата второго помощника, к тому же еще и женатого, позволяет ему приобретать столь роскошные вещи, как дорогой микрофильм–проектор вкупе с личной фильмотекой с новейшими фильмами, а также иметь в своей каюте бар, битком набитый экзотическими винами и коньяками. Конечно, спиртное из личного бара не облагались таможенным налогом, но рыночная цена тех бутылок, что покоились а каюте Мэннинга, далеко выходила за пределы финансовых возможностей среднего офицера.

В этот вечер он был не прочь потрепаться, потому что изрядно приложился к “Крови Веганского Дракона”. Внешне этот напиток походил на красное вино, но по вкусу напоминал очень мягкое и крепкое шотландское виски с легким привкусом сухого Кюрасао. Мэннинг был в таком настроении, что просто должен был рассказать кому‑нибудь, какой он умный.

Мы давно летали вместе, и он знал, что вполне может мне доверять.

— Мне нравится все это, Билл, — вальяжно произнес он, развалившись в кресле. — Мне нравится летать с комфортом, как цивилизованному человеку. Но одна штуковина мне нравится еще больше.

— И какая же? — спросил я.

— Дурить этих акул, — ответил он. — Я имею в виду сборщиков налогов. При тех деньгах, что я имею сейчас, я должен был бы работать шесть месяцев в году за просто так.

— Комитет платит не так уж и хорошо, — согласился я. — На самом деле Комитет платит совсем мало. Временами.

— Кто там говорит о зарплате? Но если бы я полностью платил все налоги на все имущество и доходы, я не смог бы жить так, как живу. Мораль проста: если делаешь деньги, делай их так, чтобы сборщики налогов не смогли наложить на них свои грязные лапы.

— Рискованно, — ответил я ему. — Чертовски рискованно. Когда попадешься — отыграются на тебе за все.

Мэннинг лишь рассмеялся. Он был из тех высоких, худощавых и мрачных людей, которые редко смеются, и оттого их смех поражает куда сильнее.

Отсмеявшись, он сказал:

— Если, а не когда, Билл. И это “если” — очень велико. А я чту уголовный кодекс…

Он открыл бар, достал еще два сосуда с чудовищно дорогой “Кровью Дракона” и протянул один мне. Потом подождал, пока мы оба промочили глотки, а затем неторопливо продолжил:

— Вот так все это и происходит. Я люблю свою жену. Из каждого путешествия я привожу ей безделушки, которые нахожу на тех планетах, которые мы посещаем. Я вношу их в таможенную декларацию как подарки и плачу соответствующую таможенную пошлину. Потом отвожу их домой, Вере. Проходит некоторое время, и Вера начинает считать, что лишние безделушки захламляют нашу квартиру…