Альфред Ван Вогт - Слэн

— Из чего? — спросил Холройд. Он произнес это не слишком громко. Знание буквально придавило его на один уровень с маршалом, его мозг был выбит из привычной колеи мышления. Его расчеты следовало умножить еще в девять раз. Три и шесть десятых миллиарда солдат входило в эту армию. Солдат здесь было едва ли не вдвое больше, чем человеческих существ на Земле в 1944 году, — величайшая армия на величайшей земле, которая когда-либо была. Его армия, его земля, если бы он смог захватить ее, расстроить планы богини, ее амбиции, и взять то, что принадлежало ему по праву.

Мягкий женский голос произнес из-за спины:

— Я здесь, Пта, в новом теле, чтобы помогать… советовать… тебе.

Женские слова имели странный эффект. Они принесли внезапное изменение, чувство вызвало нездоровые мысли. Питер Холройд, американец, владелец мира — чертовски недемократичная бессмыслица! Но мог ли он надеяться разгромить сильную и мельчайшую часть его, которая имела такие устремления? Сомнение сделало его холодным, он уставился сердитым взглядом в новое тело Лоони. Он медленно успокоился. Ее новая форма была пухлой, среднего возраста женщиной и заинтересовала его. Перед тем как он что-то сказал, Лоони снова прошептала:

— Я — жена маршала Нанда. Его любовница слева от тебя. Пта, армия должна быть преобразована и реорганизована. Пта, женщинам не разрешали находиться в армии, пока Инезия не решила уничтожить тебя. Она хотела, чтобы армия была не в состоянии атаковать Нуширван, и довела ее до такого положения. Но недовольные офицеры сопротивлялись этому и поэтому поддерживают ее в лучшем состоянии, чем думает богиня.

— Моя дорогая, — раздался голос маршала, — ты не должна шептать его высочеству.

— Я говорю кое-что весьма важное, — недовольно скривилась женщина. — Правда, принц Инезио?

Улыбнувшись, Холройд кивнул. Он вдруг почувствовал себя несравненно лучше. Удачный ответ женщины удовлетворил его. Это была жизнь, открывающаяся ему момент за моментом. В характере Лоони было много такого, что ему не нравилось, но она пыталась помочь ему. Он попробовал обрисовать все, что бы это значило. Она сказала, что ее настоящее тело заключено в темницу. Было смешно представлять себе это. Он должен был рисковать из-за нее. Все это было весьма смутно понятно ему, так же как и его нападение на Нуширван. Он даже не знал, где она заточена. А она не могла сказать ему. Действительно, нападение на Нуширван не было близким. Но оно было возможным. Теперь дорога казалась открытой на длительном отрезке времени. Возможно, простое противостояние могло находиться в уважении к телу Лоони.

— Пта! — это снова была Лоони. — Ты не должен оставаться здесь дольше. Ты увидел все, что важно. Ты знаешь главные недостатки армии. Слабая дисциплина, сильно страдающая из-за присутствия любовницы в каждой солдатской хижине, и положение ухудшается стремлением богини уничтожить тебя. Теперь ты знаешь эту основную истину. Ты не можешь тратить время здесь, с одной тысячной армии, которая должна быть изменена. Я клянусь тебе, что каждый час, каждая минута жизненно важны.

Помни, Пта, мое тело лежит во мраке темницы все это время. Если она найдет мою плоть без души, она может уничтожить его — и тогда только ты в своем полном могуществе сможешь снова вернуть мне все мои способности. Пта, для моего спасения, так же как и для твоего собственного, позволь мне взять тебя в следующую фазу, которую ты должен изучить в своей борьбе за спасение наших жизней. Позволь, Пта, провести тебя через область тьмы.

Холройд слушал ее напряженно, почти с раздражением, наполовину уверенный в том, что он сам видел главные недостатки армии и был несогласен лишь с деталями. Теперь он глядел на нее с изумлением.

— Область тьмы? — эхом отозвался он.

Она сделала нетерпеливый жест.

— Просто способ отъезда из этой долины. То, что ты открыл сегодня, ты мог бы узнать еще вчера. Пта, это утро началось, и большая часть дня ждет твоего открытия двух фактов: недостатков в армии и того, что у Инезии есть субъект, необыкновенно похожий на тебя, даже звуком своего голоса.

Я не могла рассказать тебе об обоих фактах за две минуты. Пта, останься в это утро со мной, выслушай то, что я должна сказать. Выслушай, чему я должна научить тебя. А затем иди своим собственным путем. Пта, скажи, что ты будешь делать, проходя через область тьмы? Ты должен сказать это. Я слишком слаба, чтобы принудить тебя; иначе бы я сделала это немедленно.

Холройд заколебался, заинтересованный. Она была права. Из всех его проблем с момента прибытия в Гонволан самой большой была нехватка информации. Его собственное нежелание продолжать тур не исключало проведения утра в вопросах и ответах. Возможно, он поспешил, оставив ее таким невежливым образом. Маршал Нанд, стоявший за ним, произнес:

— Мы здесь, принц. Назовите подразделение, которое вы хотели бы увидеть в действии.

Назвать подразделение! Холройд грубо ухмыльнулся. Да, вперед, назвать его! Дать технически правильное название, чтобы сразу выяснилось его полное невежество. Он обернулся к женщине и поспешно прошептал:

— Я согласен пройти через область тьмы. Что теперь?

Ответом стала действительность.

Во-первых, была сплошная темнота. Она была густой и непроницаемой. А еще через мгновение он знал, что Лоони рядом с ним. Его знание увеличилось. Тени, подумал он, он и женщина были тенями в ночи.

Как далеко?

Слова коснулись его мозга, хотя они были беззвучными и не адресовались ему. Он не мог понять сути, точно так же как не мог понять, как вообще ухватил ее мысль. Все было очень ясно, хотя бы то, что он был. Его мозг был восприимчив превыше всех человеческих возможностей; и он ждал, напрягшись как струна, ее ответа.

Ответ пришел с расстояния. Все пространство и время вздохнули той отвечающей мыслью, отзвуки пресытили черный водоворот, погружаясь во всех направлениях быстрее, чем затемненная тень мужчины и женщины.

Дальше, раб!!

Но годы всегда длинны.

Они будут длиннее.

Ночь времени углублялась. Века растворились в темноте, и к Холройду пришло бездонное чувство, что вечность так же близка, как и эта всеокружающая ночь. Он видел, как часть мозга женщины пугающе возросла.

Это было его первое знание, что ее сознание было в двух отчетливых секциях. Одна часть корчилась в бессильной ярости, заставляя тело подчиниться; другая часть была рабской, не сопротивляющейся, зависящей от приказов хозяина.

Лишенная светлого пятна, вселенная качалась в страхе, который горел в подчиненной части ее мозга: что все было потеряно, что надежда должна умереть в этом черном нигде; и эта мысль пришла резче, отчетливее.

Как далеко?