Альфред Ван Вогт - Слэн

— Ты говоришь слишком поспешно, — с внезапной горечью ответила она. — Как ты можешь заверять в чем бы то ни было от имени этих безжалостных существ, которые доминируют в Совете змей?

Джомми Кросс смотрел на женщину сверху вниз. В ее словах была правда. Но вот какая-то доля величия, которая должна была принадлежать ему, пришла к нему в тот момент, когда он сидел в отлично сконструированной рубке управления с ее сверкающей приборной панелью, блестящими экранами, глубоко утонув в удобном кресле. Он был сыном своего отца, наследником отцовского гения. Через некоторое время он мог бы стать хозяином несокрушимой силы. Осознание этого придало его голосу непривычную твердость и уверенность, когда он сказал:

— Мадам, при всей моей скромности, я могу сказать одно — из всех слэнов в мире на сегодня нет более важной персоны, чем сын Питера Кросса. Куда бы я ни пошел, мое слово и моя воля будут иметь влияние. В тот день, когда я найду истинных слэнов, война против вашего народа закончится навсегда. Вы сказали, что мое спасение было бы катастрофой для слэнов без усиков, но похоже, что это будет их величайшей победой. Настанет день, когда вы и они поймете это.

— Ну, а пока, — невесело усмехнулась женщина, — у тебя есть два часа, чтобы спастись от семи тяжелых крейсеров, которыми владеют истинные хозяева Земли. Мне кажется, что ты не понимаешь, что мы не боимся ни людей, ни змей и что наша организация гораздо обширнее, чем ты можешь себе представить. В каждом городе, в каждой деревне есть какая-то часть слэнов без усиков. Мы знаем нашу силу, и в один прекрасный день мы выйдем из подполья, захватим власть и…

— Это означает войну! — закричал Джомми.

Ее ответ был холодным:

— Мы разнесем все, что у них есть, на куски за два месяца.

— И что потом? А люди в этом новом мире? Вы что, в перспективе планируете четыре миллиарда рабов?

— Мы стоим безмерно выше их. Так что же, мы должны бесконечно прятаться, терпеть лишения на холодных планетах, в то время как мы стремимся на зеленую Землю к свободе от этой бесконечной борьбы с природой и людьми, которых ты так рьяно защищаешь? Мы им ничего не должны, кроме бедствий. Обстоятельства вынуждают нас заплатить с процентами!

Джомми Кросс сказал:

— Я предвижу всеобщую катастрофу…

Джоанна пожала плечами и продолжила:

— Фактор, который сработал в твою пользу в Воздушном Центре, когда мы не ожидали, что тебе удастся сделать задуманное, теперь тебе никак не поможет, когда наше отношение к тебе прямо противоположно и мы считаем, что тебя необходимо как можно скорее уничтожить. Одна минута огня превратит этот корабль в пепел, который тонкой пылью осядет на землю.

— Минуту! — воскликнул Джомми. Он остановился на полуслове. Он не думал о том, каким кратким окажется отпущенное ему время, и теперь ему придется зависеть от слабой надежды, что скорость его корабля усыпит их подозрения. Он хрипло произнес: — Хватит этих проклятых разговоров. Мне придется перенести вас в другую комнату. Мне нужно прикрутить зажимной патрон с внутренней стороны в носу корабля, но я могу вам позволить подсмотреть, что я туда вложу.

За секунду перед приземлением Джомми Кросс увидел огни города на западе. Легкий как перышко космический корабль коснулся земли и повис с неземной непринужденностью, когда Джомми Кросс установил антигравитационные экраны в положение равновесия. Он открыл дверь, потом развязал женщину-слэна.

С ее электрическим пистолетом в руке (его собственное оружие было укреплено в тисках), он наблюдал, как Джоанна Хиллори на мгновение замерла на пороге. Над восточными холмами вставал рассвет, и свет, все еще бледно-серый, вырисовывал странный силуэт ее сильной, статной фигуры. Не сказав ни слова, она спрыгнула на землю. Когда он подошел к порогу, ее голова виднелась в нижней части дверного проема и на нее падал свет из корабля.

Она повернулась к нему лицом, и он увидел, что на нем лежала печать глубокой задумчивости. Она сказала:

— Как ты себя чувствуешь?

Он пожал плечами.

— Немного трясет, но смерть кажется отдаленной и не имеющей никакого отношения ко мне.

— И даже более того, — честно ответила она, — нервная система слэна — почти неприступная крепость. Она не подвержена сумасшествию, или нервным срывам, или страху. Когда мы убиваем, то решение приходит в результате логических размышлений. Когда смерть приходит к нам, мы принимаем это как должное и боремся до конца в надежде, что какой-либо непредсказуемый фактор поможет нам, и в конце концов умираем, понимая, что прожили жизнь не зря.

Он с любопытством смотрел на нее, пытаясь прочесть ее мысли, чувствуя игру полутонов, странную полудружелюбную интонацию, которая была слышна в ее голосе и чувствовалась в ее мыслях. Его глаза сузились: что за цель таилась в ее настороженном, чувствительном, нисколько не сентиментальном сознании? Она продолжала:

— Джомми Кросс, это может тебя удивить, но я поверила твоему рассказу, и не только тому, что ты собой представляешь, но и тому, что ты действительно придерживаешься тех идеалов, о которых говоришь. Ты — первый истинный слэн, которого я видела собственными глазами, и впервые в жизни я почувствовала, что напряженность во мне ослабла, как будто после сотен лет беспросветная темнота начала рассеиваться. Если тебе удастся избежать наших пушек, я умоляю тебя сохранить свои идеалы, когда ты вырастешь, и, пожалуйста, не предай нас! Не стань орудием в руках существ, которые знали только уничтожение и убийство все эти долгие годы. Ты читал мои мысли, и ты знаешь, что я тебе не солгала. Какова бы ни была их философия, она неверна, потому что негуманна. Она обязательно неверна, потому что в результате получается лишь нескончаемое горе.

Если бы ему удалось спастись, они бы зависели от его доброй воли, и она сейчас играла на эту карту.

— Но запомни одно, — продолжала Джоанна Хиллори, — ты не можешь ожидать от нас никакой помощи. Мы обязаны, из соображений безопасности, считать тебя врагом. Слишком многое поставлено на карту, жизни слишком многих людей зависят от этого. Поэтому не рассчитывай на пощаду в будущем, Джомми Кросс, из-за того, что я сейчас сказала, или из-за того, что ты меня отпускаешь. Не подходи близко к нам, потому что это будет означать немедленную смерть.

Понимаешь, мы признаем, что истинные слэны интеллектуально превосходят нас, или, точнее, превосходят нас по уровню развития интеллекта благодаря их способности читать мысли. Мы никогда не поверим, что они не способны на какую-то хитрость, что они не дошли до какой-то степени жестокости. Планировать на тридцать или даже сто лет вперед вполне им по силам. Таким образом, даже несмотря на то, что я поверила в твой рассказ, неопределенность твоего будущего заставила бы меня убить тебя сию же секунду, если бы это было в моей власти. Никогда не испытывай наше великодушие. Нами правит подозрительность, а не терпимость. А теперь прощай, и, как ни парадоксально это звучит, удачи тебе!