Андрей Имранов - Антитезис

— Почему психопатов? Идея-то в принципе, неплохая, если вдуматься.

Юля хмыкнула, скосила глаза и кивнула официанту, принесшему салат. Подождала, пока он отдалится.

— Почему? А потому. Знаешь, в кого вырастают мальчики, которым дрочить запрещают? Ловят их на этом, по пальцам бьют, руки на ночь к кровати привязывают… я б тебе порассказала… и представляешь — целая страна таких… бррр.

— Да никто ж не запрещает, — попробовал возразить Дима, — вовсе нет. Просто если то, что ты делаешь — не опасно для общества, так ничего в этом стыдного и нет. А если опасно — так пусть все знают. Нечего.

— Я смотрю, — усмехнулась Юля, — они тебя уже хорошо обработали.

— Я… нет, — Дима смутился, — просто… почему нет? Что такого страшного-то случится, если все всё узнают?

— Что страшного, в том, чтобы выпустить наружу все дерьмо? Да мы утонем на хер все! Захлебнемся. Ты хоть представляешь себе, сколько дерьма таится в каждом среднестатистическом человеке?

— Представляю, — Дима сокрушенно вздохнул, — я же и сам — среднестатистический человек.

Юля весело рассмеялась.

— Боже, какой же ты наивный, — тепло улыбаясь, сказала она, — да у тебя на лице написаны высшее образование, благополучное детство и интеллигентные родители. Ты думаешь, то, что ты бережно хранишь в самом темном уголке своей души — это — дерьмо? Да это розовый сад по сравнению с настоящим дерьмом, поверь мне.

— Ну ты же не знаешь… — насупился Дима и осекся под хищным Юлиным взглядом.

— Эх, — сказала она с сожалением, — так взяла бы и отымела тебя. Прямо тут на столе. Но потом другое кафе искать, а это и расположено хорошо и кухня недурная… придется держать себя в руках. А может как-нибудь… тихонько? А?

— Ой, — сказал Дима.

— Не пугайся, — Юля прищурилась и сунула Диме под нос вилку с насаженными кусочками чего-то растительного, — попробуй, вкусный салат. Не дергайся, я шучу. Почти. У нас же серьезный разговор, какие тут сиськи-письки? Не положено. Ни-ни.

— Ты все смеешься, — жалобно сказал Дима, — я вот решил уехать. Из Москвы и вообще. Сбежать. У меня испытательный срок заканчивается и скоро… скоро я уже уехать не смогу. Поехали со мной, а?

Юля грустно улыбнулась, задумчиво поковыряла салат.

— Ты мне нравишься, Дима. Я бы сбежала с тобой. Если бы могла. Если бы могла, я бы уже давно сбежала. Помнишь, я тебе про чутье рассказывала? Думаешь, легко жить и делать вид, что все нормально, когда в мозгах круглосуточно воет сирена? Но вот беда, — Юля отложила вилку, подняла взгляд, — не могу я уехать, Дима. Я тут — до конца.

— Но почему? — горестно спросил Лукшин, — почему? Хоть объясни мне, может вместе найдем какой-нибудь способ. Почему не можешь?

Юля отвела взгляд, без аппетита проглотила несколько кусочков салата.

— Знаешь один из простых законов житейского счастья? Никогда не задавай вопросов, на которые не хочешь услышать честный ответ.

— Мне не нужно такое счастье, — зло сказал Дима, — это из-за Барона, да?

Юля поперхнулась.

— При чем тут он?

— Я вас видел, — признался Дима, — я… когда ж это было… в четверг вроде. Ты его провожала… просто клиентов так не провожают.

— Дурак ты все-таки, — сообщила Юля, но развивать тему не стала, а принялась быстро доедать салат.

— Он у них один из главных, — сказал Дима, — если не самый главный. Он все контролирует… знаешь, сколько он уже людей убил? Своими руками, причем.

— Он может, — спокойно отозвалась Юля. Дима поник — не такой реакции он ожидал.

— Но если ты остаешься… — сказал он, — то через месяц, когда ты на медосмотр пойдешь…

— Не пойду я ни на какой медосмотр, — Юля тряхнула головой, — если бы я раньше знала. Гадость какая, как представлю, что всё, о чем я… аж блевать хочется. Стопудово эту вашу идею придумали мужики, причем такие, как ты — чистенькие и благополучные. Ни одна баба в здравом уме до такого не додумается. И кстати — всех женщин в этот томограф силком или обманом придется тащить, добровольно ни одна не пойдет, зуб даю.

— Почему?

— Потому что! Ты у проктолога был хоть раз?

— Нет, — Дима смутился, — а причем тут это?

— Притом… не понимаешь ты ни фига, и не поймешь.

Дима усмехнулся.

— Мама мне так часто отвечала в детстве. Когда я спрашивал «почему», она говорила «потому, что кончается на у».

Юля вздохнула. Сверкнула глазами.

— Ты вообще представляешь, каково это, когда в тебе кто-то копается? Ну о каком понимании может идти речь, а? Как ты можешь утверждать, что кого-то понимаешь, что понимаешь, что ему нужно, а что — не нужно, если живешь совершенно в другой жизни? В другой вселенной? Вечно эти восторженные идеалисты напридумывают всякого, а людям потом разгребать. Историю какой революции не возьми — всегда всё затевают образованные интеллигентики из благополучных семей. И чего им не хватает — деньги есть, шею гнуть не надо, живи себе, радуйся жизни, е…и прислугу да катайся по заграницам — нет, надо сделать всех счастливыми… ты б сначала хоть чуть-чуть узнал, что такое — счастье… Они же инопланетяне! Что им знать, про счастье и несчастье? Слышал анекдот про Санта-Клауса в африканской деревне? Прилетает такой, на оленях. Толстый, щекастый. Оглядывает пухнущих от голода детишек и говорит хитро: «а подарки получат только те из вас, кто хорошо ку-у-ушал в этом году». Да пошли они в жопу со своими подарками, Санта-Клаусы гребаные!

— Ты похожа на Жанну Д`Арк, — сказал Дима, откровенно любуясь.

— Можно подумать, ты с ней знаком, — пробурчала Юля и, похоже, слегка смутилась. «Вот те раз», — подумал Дима, — «ты и смущаться умеешь, что ли?»

— Не знаком, но представлял именно такой. Такой…

— Пламенной? — подсказала Юля и хитро ухмыльнулась.

— Да! — обрадовался Дима, потом понял, что попался, и в досаде стукнул кулаком по столу, — да нет, блин! Не в том смысле. Подколола, да?

— Тебя подкалывать даже неинтересно. Слишком легко ведешься… ты что-нибудь знаешь, когда они начать планируют? И как?

— Не особо, — Дима пожал плечами, — что я там — невелика сошка. Больно им нужно меня в свои планы посвящать. Но, похоже, скоро. Пару раз слышал случайно — что планы и сроки утверждены и уже всё спланировано. Примерно так. Так что, наверное, неделя-две. Может, месяц. Мне так кажется.

— Хреново, — сказала Юля, — времени мало, а ничего толком неизвестно. Ты когда удирать надумал?

— Прямо сейчас.

— Вот как? Ты концы уже обрубил? Может, останешься еще ненадолго, попробуешь узнать — кто, как, где? У меня есть знакомые и там тоже, — она ткнула пальцем вверх, — только если я просто приду и это все выложу, мне, боюсь, не поверят. Подробности нужны. Явки, пароли, адреса…

Дима поежился.

— Понимаешь, мне кажется… я специально не спрашивал, но похоже на то, что я буду в той группе, которую ежедневно просвечивают. И Штирлица из меня просто не получится. Можно же не говорить этим твоим… знакомым… всякие подробности. Просто — предупредить, что переворот готовится. А они уж начнут рыть — что-нибудь накопают. Кстати, — оживился Дима, — мне кажется, что ФСБ их уже пасет. Понимаешь, им нет никакого смысла мне телефон с подслушкой подсовывать. Ну ни малейшего. А второй телефон, который мне Вирджил дал на время — он вообще не мой, самого Вирджила, скорее всего. Так он тоже с прослушкой! Так что, может, и не будет ничего. Арестуют их всех и посадят. И будут по телику трубить, как предотвратили революцию.