Пол Андерсон - Время огня

— Что же это значит?

— Не знаю. Только… Леонсия, нам придется рискнуть. Придется совершить экспедицию во время после маури.

И снова практические проблемы заняли много времени жизни.

Подумайте. Одна эпоха не сменяет неожиданно и полностью другую. Граница эпох теряется в бесчисленных противоположных течениях. Так, Мартин Лютер не был первым протестантом этого мира в подлинном смысле — и в богословии, и в политике. Он просто стал первым заметным. И его успех был основан на неудачах столетий, на гуситах, лоллардах, альбигойцах и так далее — на всех ересях с начала христианства; а у этих ересей были свои, еще более древние источники. Аналогично термоядерный реактор и сопутствующие ему механизмы получили широкое распространение в то самое время, когда азиатский мистицизм в сознании миллионов утверждал, что наука не в состоянии ответить на сколько-нибудь важные вопросы.

Если вы хотите изучить эпоху, с какого года вам начинать?

Вы можете перемещаться во времени, но когда достигли цели, придется пересекать пространство. Где вы найдете убежище? Что будете есть?

Потребовалось немало коротких путешествий вперед во времени, чтобы найти точку отсчета.

Подробности неважны. На западном берегу Северной Америки тридцать первого века гибридный язык инглис-маури-спаньол еще не настолько изменился, чтобы Хейвиг не мог понимать сказанное. Он прихватил с собой в прошлое грамматику, словарь и разнообразные тексты. Занимаясь поодиночке и вместе, они с Леонсией достигли требуемой беглости.

Этот город притягивал к себе посетителей разных частей света, и еще два чужака не могли привлечь к себе особого внимания. Да, Сансико был меккой пилигримов: ведь знаменитый гуру Дуаго Самито здесь делал свои открытия. Никто не верил в чудеса, но люди верили в то, что если встать на высоких холмах над городом, слиться с небом над головой и морем под ногами, то тебя может посетить особый дар внутреннего видения.

Перед пилигримами не стояла финансовая проблема. Эта эпоха была эпохой процветания. Каждый житель мог разделить пищу и кров с пилигримом, получая за это только рассказы бывалых людей, много повидавших на свете.

— Если вы ищете хозяев звезд… — сказал им смуглый доброжелательный человек, приютивший их на ночь. — Да, там вверху у них есть пост. Но, конечно, такой есть и в вашей стране.

— Нам любопытно знать: здешние хозяева звезд такие же, как у нас дома? — ответил Хейвиг. — Я слышал, они бывают разными.

— Верно, верно.

— Нам не страшно пройти несколько лишних километров.

— И не нужно идти. Можно позвонить. — Хозяин указал на голографическое устройство связи, стоявшее в углу комнаты. Пропорции устройства чужды и в то же время так же привлекают внимание, как японский храм — средневекового европейца или готический собор — японца.

— Хотя я сомневаюсь, чтобы на их станции кто-то был сейчас, — продолжал хозяин. — Вы ведь знаете, они не часто появляются.

— Ну, мы по крайней мере почувствуем… — сказал Хейвиг.

Смуглый человек кивнул.

— Да. Ощущение полное… да, вы хорошо поступаете. Идите с Богом, идите с Богом и будьте счастливы.

Утром, после часа пения и медитации, семья вернулась к ежедневным занятиям. Отец вручную обрабатывал огород: причина скорее была психологической, чем экономической. Мать продолжила работу над параматематической теоремой, слишком сложной для Хейвига. Дети подключились к электронной образовательной системе, которая распространена по всей планете и, по-видимому, отчасти использует телепатию. Однако дом их мал и скромен, с обычными безделушками и восточной крышей. Он стоял на холме в одиночестве.

Бредя по грязной дороге и поднимая каждым шагом пыль — в это время в небе над головой шептал многорукий автомат, — Леонсия вздохнула:

— Ты прав. Я не понимаю этих людей.

— На это потребовалась бы целая жизнь, — согласился Хейвиг. — Что-то новое вмешалось в историю. Не обязательно плохое, но несомненно новое.

Немного погодя он добавил:

— Так бывало и раньше. Мог ли палеолитический охотник понять неолитического крестьянина? Насколько похож человек, живший под божественной властью короля, на человека, живущего в демократическом государстве? Я сам не всегда понимаю тебя, Леонсия.

— Я тебя тоже. — Она взяла его за руку. — Давай продолжим пытаться понять друг друга.

— Кажется, — сказал Хейвиг. — Повторяю: кажется, эти хозяева звезд живут в ультрамеханизированных базах и летают в огромных кораблях. Все, что мы о них знаем, резко контрастирует с остальным на Земле. Они появляются нерегулярно. В основном их базы пусты. Похоже на путешественников во времени?

— Но ведь они… добрые? Верно?

— И потому не могут быть из Убежища? Почему же нет? Во всяком случае, по происхождению. Внук победоносного пирата может стать просвещенным королем. — Хейвиг собрался с мыслями. — Да, хозяева звезд отличаются от того, что можно было ожидать. И насколько я могу судить — помни, я не лучше тебя владею современным языком, и за ним скрываются миллионы неведомых нам концепций, — так вот, насколько я могу судить, они приходят торговать. И не товарами, а скорее идеями и знанием. Их влияние на Землю тонкое, но постоянное и настойчивое. Мои путешествия в более далекое будущее подтверждают, что их влияние будет расти, пока не возникнет новая цивилизация — постцивилизация, которую мы постигнуть не можем.

— Разве местные не описывают их иногда как людей… а иногда как нелюдей?

— У меня тоже такое впечатление. Может, мы просто запутались в их выражениях.

— Ты разберешься, — сказала она.

Он взглянул на нее. Взгляд был долгим. Солнце осветило ее волосы и крошечные капельки пота на лице. Он уловил знакомый запах ее кожи. Одежда пилигрима не скрывала стройных конечностей. В поле свистел краснокрылый дрозд.

— Посмотрим, — ответил он.

Она улыбнулась.

Многочисленные шпили и купола оказались пустыми. Невидимый барьер не подпустил путников. Они передвинулись дальше в будущее. Увидев очертания корабля в тени, остановились.

Корабль уже сел. По казавшемуся нематериальным трапу выходил экипаж. Хейвиг увидел мужчин и женщин в облегающей одежде, которая сверкала, словно покрытая созвездиями. И увидел фигуры, которые не могла породить Земля, ни в век динозавров, ни в свой последний век, когда взбухшее солнце выжжет ее и превратит в пустыню.

Существо со спиной, покрытой раковинами, со множеством когтей и без всякой головы разговаривало с человеком музыкальными звуками. Человек смеялся.

Леонсия закричала. Хейвиг едва успел схватить ее за руку, прежде чем она убежала, переместилась в прошлое.

— Разве ты не видела? — спрашивал он ее снова и снова. — Разве не поняла, какое это чудо?