Пол Андерсон - Звездный лис

Только… дороги были засыпаны опавшими листьями, дома глядели пустыми глазницами окон, в гавани гнили брошенные лодки, покрывались ржавчиной стоящие без дела машины, сидевшие раньше на башнях грачи вымерли или улетели, и вместо них в небе кружили на тонких крыльях фукетты, высматривая добычу. Последним детищем людей, еще продолжавшим жить, был космопорт, находившийся в двадцати километрах в глубь материка. Однако по его бетонным дорожками двигались не люди и не их транспортные средства. Космические корабли, прибывшие сюда с грузом, были построены не земными инженерами. Фабрики, которые они обслуживали, представляли собой вытянутые наподобие сфероидов купола без окон, неестественно элегантные, несмотря на то, что это были всего лишь наспех собранные стандартные постройки. Конвейеры, грузовые платформы, лифты были сделаны людьми, но пульты управления механизмами были уже перестроены. Поле окружали казармы, сотни зданий, простиравшихся вплоть до самых гор. Сверху они выглядели бронзовыми цветами.

Среди них возвышались ракеты, готовые к внезапному рывку, словно акулы перед нападением. На открытых площадках теснились вспомогательные суда. Среди них был вооруженный представитель, чье рыло торчало на уровне кафедрального креста.

Должно быть, он относится к линейному крейсеру планетарной обороны, решил Хейм. И раз он один такой, значит, другие боевые корабли отсутствуют, неся патрульную службу. Возможно, это стоит запомнить.

— Не представляю, каким образом вы сможете использовать эту информацию, — сказал Наварра. — Одно такое судно обеспечивает полное превосходство в космосе и атмосфере, когда ему противостоят только флайеры. А наши флайеры даже не военные.

— Тем не менее всегда полезно знать, что именно тебя ожидает. Кстати, вы уверены, что вся их сила сосредоточена здесь?

— Да, абсолютно уверен. В этом районе находится большая часть нашего промышленного оборудования. Гарнизоны есть везде, на многих вахтах и заводах, как и посты наблюдения. Но наши разведчики сообщили, что их можно не принимать в расчет.

— Значит… на основании того, что алероны не терпят толкучки, можно приблизительно определить общую цифру… дайте подумать… я бы сказал, что она составляет около пятидесяти тысяч. Безусловно, число военных не превышает пятой части этого количества. Больше для защиты им просто не нужно. Квалифицированные работники, инженеры, менеджеры и тому подобные способны сражаться, но не обучены этому. Однако представители низшего класса алеронского общества, составляющие его большинство, воинственны по натуре, это воспитывалось у них поколениями. Следовательно, причиной для беспокойства нам следует считать всего десять тысяч алеронов. Сколько у вас боеприпасов и боеспособных людей?

— Мы без труда могли бы набрать сотню тысяч. Однако их уничтожат в тот момент, когда они выйдут из леса.

— Я знаю. От винтовок мало толку, если им противостоят космические и воздушные орудия, — невесело усмехнулся Хейм.

Флайер коснулся бетонной полосы в назначенном месте и остановился. Его эскорт остался в воздухе. Наварра поднялся.

— Пошли, — коротко сказал он и направился к двери.

Снаружи их ждали двадцать алеронов класса воинов, стоявшие в ряд по обе стороны от выхода, — поджарые, широкогрудые, ниспадающие из-под конических шлемов волосы заплетены в тугие косы, лица скорее не красивые, а очень выразительные и совершенно бесстрастные. Длинные солнечные лучи, казалось, добела раскалили их чешуйчатые одежды. Они не вытащили из-за пояса кривых сабель, не наставили на делегатов ружей. Они стояли как статуи. Их офицер выступил вперед, опустил хвост и поклонился, слегка коснувшись кончиками пальцев земли, что являлось знаком уважения. Он был выше остальных и все-таки ниже среднего человеческого роста.

— Добро пожаловать, — пропел он на отличном французском. — Не желаете ли отдохнуть или освежиться?

— Нет, благодарю, — сказал Наварра нарочито медленно, чтобы офицер понял его диалект. В сравнении со струившейся, ласкавшей слух речью алеронов его голос напоминал жесткую наждачную бумагу.

— Мы готовы немедленно приступить к переговорам.

— Тем не менее вам прежде следует осмотреть свои апартаменты. Мы приготовили лучшее, что могли, неподалеку от резиденции высоких властителей Сада Войны. — Офицер издал соловьиную трель, отдавая приказ. Появилось несколько рабочих низшего класса. Они не соответствовали традиционному образу алеронов, сложившемуся в сознании людей. Одетые в черное тела были слишком массивны, черты лиц чересчур грубы, волосы слишком коротки, мех почти не блестел. В них не было и частицы того врожденного неосознанного высокомерия, которое отличало высшие слои их общества. Однако в них не было и раболепия, они были вовсе не глупы. Миллион лет истории, подобное ледниковому сползанию, все более и более углубляющееся унифицирование общества привели к тому, что они приспособились к осуществлению этого предназначения. Если офицера можно было сравнить с пантерой, а его солдат — со сторожевыми псами, то эти были огромными горячими скакунами.

Играя отведенную роль помощника, Вадаж показал алеронам багаж делегации. Когда тщательная проверка была закончена, офицер что-то просвистел, воины окружили парламентеров и повели через поле. Шли они не маршевым шагом, однако все движения были синхронными, словно части одного организма. Лучи Авроры били в контактные линзы, защищающие глаза алеронов от яркого света, и превращали их в рубины.

Пока они шли, Хейм не переставал украдкой стрелять глазами по сторонам. Других воинов почти нигде не было видно — во всяком случае, их было немного. Должно быть, некоторые заняты делами, выполняя таинственные ритуалы, какими были для алеронов ниже пятого класса общение, спортивные игры и молитвы. Остальные, вероятно, на постах возле рэкет или в воздушном патрулировании.

Кругом сновали рабочие и контролеры, разгружая транспортники, перенося металл из павильона плавильни и электрооборудование в другое место, где оно устанавливалось на какое-нибудь орбитальное оружие. Машины жужжали, лязгали, грохотали. Тем не менее, на взгляд, а вернее, на слух человека стояла ужасная тишина. Ни криков, ни разговоров, ни шуток или ругательств, только время от времени мелодичная команда, негромкое звучание записанной на пленку оркестровой музыки и мягкий топот тысяч ног.

Вадажа было не узнать. Он оскалил зубы в непонятной усмешке и пробормотал по-французски Наварре что-то насчет патологической серьезности алеронов.

Хейм не мог поручиться наверняка, но ему показалось, что офицер бросил на Вадажа недоумевающий взгляд.