Пол Андерсон - Война крылатых людей

— Но имея официальное разрешение…

— Его не будет. Закон Бога ясен. Даже если Посвященные дадут вам разрешение, то и тогда простой народ будет охвачен священным страхом. Он уничтожит вас, несмотря на приказы.

О том же самом, со слов Ребо, предостерегал Фолкейн, и это доказывало, что старый жрец говорит правду. Дело не в упрямстве Скетуло, очевидно, он просто не мог дать разрешения.

Торговец вздохнул.

— Ну, что ж, мой господин, нет ли у вас другого предложения? Если вы предоставите нам достаточное число работников из поместий Посвященных, мы сумеем доставить груз волоком…

— Сейчас сезон посадки и обработки посевов. Мы не можем отрывать рабочих от полей, в противном случае нас ждет голод.

— О, мой господин, у нас с вами общий интерес — помочь кораблю скорее улететь. Наша фирма готова заплатить вам металлами, изделиями из них и даже искусственной пищей, годной для вашего типа жизни.

Скетуло ударил диском о стол, так что он зазвенел. Голос его стал пронзительным.

— Мы не хотим вашей платы! Мы не хотим вас! Беспокойство, которое вы посеяли сегодня, было последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Если вы погибнете здесь вместе со своей проклятой ремонтной станцией, то, может быть, тогда ваши товарищи поймут, что здесь не самое подходящее место для посадки. В конце концов, мы выполним Божью волю… и даже пальцем не шевельнем, чтобы помочь слугам антибога!

Он встал. Его тяжелое дыхание, казалось, отражалось от стен маленькой металлической каюты, Шустер тоже встал, он полностью владел собой и довольно спокойно спросил:

— Правильно ли я вас понял, мой господин? Вы хотите, чтобы мы умерли?

Туземец возвышался над ним.

— Да!

— Ваша стража нападет на нас или вы возбудите против нас толпу?

Скетуло некоторое время стоял молча. Но наконец ответил:

— Ни то, ни другое, пока вы нас не вынудите к этому. Ситуация очень сложная. Вы знаете, что некоторые группы дворян и торговцев не без вашего влияния соблазнились новыми возможностями. Кроме того, хотя мы подавляем вас численностью, я боюсь, что ваше оружие принесет нам огромные потери, а за этим может последовать вторжение варваров, Поэтому вам придется ждать мирного конца.

— Пока вы не придумаете, как мирным путем перерезать нам глотки?

— Или пока вы сами не умрете с голоду, В любом случае с этого момента вам запрещено показываться в Аэске.

— Да? Это не такая уж оригинальная мысль, ведь в городе множество крыш и углов, где может спрятаться хороший лучник. Что ж, — Шустер спохватился и замолчал. Он подумал, не были ли его последние слова ошибкой. Нет. Он не мог предвидеть реакции Скетуло, но лучше знать, что тебя ожидает. Если бы он заранее знал то, что знает сейчас, он не позволил бы Дэвиду уехать одному. — «Надо предупредить мальчика, чтобы он опасался убийц», — Шустер криво улыбнулся. — Наконец-то мы поняли друг друга… Спасибо и за это…

На мгновение он подумал о том, что можно взять ларсумца в плен в качестве заложника. Но нет, это может только спровоцировать нападение. Скетуло с готовностью умрет за свою веру. Шустер с удовольствием предоставил бы ему такую возможность, но не хотел рисковать раньше времени. На Земле его ждали жена и дети.

Он проводил старика к люку и долго смотрел ему в след, пока топот копыт не затих под светом луны и звезд.

Фолкейну показалось, что он едет верхом уже целую вечность. Все, что было до этого, — сон, выдумка… Реальностью была боль в каждой клеточке тела и голод; язык одеревенел от жажды, глаза жгло от бессонницы, страх смерти опустошил его, не оставив ничего, кроме животного инстинкта; скорее добраться до замка Гирлигор. Он даже не мог вспомнить, зачем ему это.

На протяжении ночи он, конечно, останавливался. Фастиг гораздо крепче мула и быстрее лошади, но и он нуждается в отдыхе. Сам фолкейн не осмеливался уснуть и садился в седло при первой возможности. Теперь его животные брели вдоль дороги, как пьяные.

Фолкейн повернул голову так, что хрустнули позвонки, и посмотрел назад. Он заметил своих преследователей, когда первые проблески зари осветили небо. Похоже, с этого момента минуло целое столетие. Нет, еще час назад солнца не было, ночь только начинала сереть, когда Плеяды скрылись за стенами Касунианских гор. Их было четверо или пятеро — трудно было определить в полутьме — и всего лишь в двух километрах сзади. Расстояние это все время сокращалось. Острия их копий сверкали в густой тени, покрывавшей долину.

«Так близко?»

Сознание опасности прибавило сил. Энергия рождалась в каком-то скрытом источнике, проясняла ум и обостряла чувства. Он почувствовал рассветный ветерок на щеках, услышал, как он шуршит в сухих ветвях кустарников вдоль дороги, увидел, как снежные пики на западе краснеют под первыми лучами солнца. Он извлек из кармана маленький передатчик и нажал кнопку.

— Алло!

— Дэви! — послышался голос Шустера. — Что случилось? Вы в порядке?

— Пока, — с трудом проговорил Фолкейн. — Н… но боюсь, что ненадолго.

— Мы уже несколько часов пытаемся связаться с вами.

Он как раз вызывал корабль, когда произошло нападение, и контакт был установлен, но…

— Я так устал, что забыл о передатчике. Мои животные вот-вот околеют. А… а воины Посвященных догоняют меня.

— Успеете ли вы достичь замка до того, как они приблизятся на расстояние выстрела из лука?

Фолкейн покусал губу.

— Сомневаюсь. Осталось совсем немного, может, несколько километров, но… Что мне делать? Попробовать дойти до замка пешком?

— Нет, вас догонят и выстрелят в спину. Скорее следует остановиться.

— Один из луков в дальности не уступает моему оружию, и они могут напасть на меня с разных сторон одновременно. Здесь нет укрытия. Не видно даже ни одного дерева.

— Я знаю прекрасный трюк. Убейте своих животных и сделайте из их тел баррикаду.

— Это меня защитит ненадолго.

— Возможно. Но если вы действительно рядом с замком, то там должны увидеть вспышки от ваших выстрелов. Во всяком случае, это единственное, что мне приходит в голову.

— X… х… х… — Фолкейн сжал зубы и помолчал немного, чтобы унять дрожь. — Хорошо.

Голос Шустера стал неуверенным:

— Я молюсь Богу, чтобы оказаться рядом с вами и помочь вам, Дэви.

— Я бы не возражал против этого, — Фолкейн сам удивился своему ответу. — Я кладу передатчик в карман, но оставляю его включенным. Может, когда вы услышите… Подбадривайте меня, ладно?

Он натянул поводья и спрыгнул на землю. Его фастиги стояли неподвижно, дрожа от истощения. Не без чувства вины он подвел вьючного фастига так, что он стал мордой к хвосту верхового. Затем сузил луч бластера и прожег животным головы.