Пол Андерсон - Война крылатых людей

Они неуклюже, как куклы, повалились наземь; вьючный фастиг издал нечто вроде вздоха, как перед сном, его глаза остались открытыми и странными в своей неподвижности. Фолкейн долго возился с ногами и головами животных, стараясь устроить стену, которая могла бы его защитить. Однако добиться ему удалось немногого. Тяжело дыша, он посмотрел на восток. Враги уже заметили его и перешли на рысь, заходя справа и слева, потом остановились, чтобы привязать фастигов. Так и есть — их было пятеро.

Солнечный диск показался над хребтом.

— Погоди, задержись немного, — просил Фолкейн солнце. Чем больше контраст, тем заметнее будет блеск выстрелов. Фолкейн несколько раз выстрелил.

Стрела вонзилась в тело фастига. Дэвид лег на живот и выстрелил в ответ. Он не попал в отступившего всадника. Осмотрелся по сторонам. Другой ларсумец нацелил в него стрелу с расстояния в полкилометра. Он сам тщательно прицелился и нажал курок. Из бластера словно высунулся сине-белый палец. Через мгновение послышалось «Крэк!», и ларсумец, отбросив лук, схватился за свою левую руку. Две другие стрелы просвистели рядом. Фолкейн выстрелил не целясь, заставив лучников немного отступить. Это было уже кое-что.

Однако в магазине бластера оставалось всего несколько зарядов. Если наемники Посвященных будут продолжать придерживаться той же тактики, заставляя его тратить заряды… Но откуда им знать, сколько их у него? Неважно. Они не успокоятся, пока не выполнят свое задание. Или, если ему повезет, он не перебьет их всех. Иначе он неминуемо погибнет. Тяжелая ситуация. Дэвид Фолкейн оценил ее спокойно, без лишней суеты, решив, что сумеет захватить с собой в ад нескольких туземцев. — «Жаль маму и отца, — подумал он. — Жаль Марти Шустера. Если он выживет…»

Два противника мчались к нему наискось по поросшему травой склону. Их гривы развевались. Приблизившись на расстояние выстрела, они разделились. Фолкейн выстрелил в одного, но тот в этот момент наклонился, и Дэвид промахнулся. Второй пустил стрелу по высокой траектории. Фолкейн выстрелил и в него, но туземец совершил профессиональный маневр и отступил. Стрела вонзилась в землю в сантиметре от правой ноги Фолкейна.

«Отличная уловка, — подумал он со странным безразличием. — Интересно, встречался ли им раньше мой защитный прием или они только что придумали, как надо атаковать в такой ситуации? Не удивлюсь, если только что. Умные парни, эти айвенгианцы! А мы со всей нашей гордой цивилизацией не можем справиться с такой простейшей вещью, как табу на колесо.

Черт, если б можно было спокойно подумать над этим…»

Два других туземца быстро приближались, справа. Фолкейн сузил луч бластера, как только мог, чтобы увеличить дальность и выстрелил, тщательно прицелившись. Он попал в одного фастига, потом в другого; раны небольшие, но болезненные. Животные закричали. Всадники справились с ними и повернули прочь. Фолкейн вовремя обернулся, чтобы выстрелить по второй паре, но так как одновременно надо было уворачиваться от их выстрелов, последовали промахи с обеих сторон.

«…и точно установить, что такое колесо, а потом придумать что-нибудь, действующее так же, как оно…

Где же первый ларсумец, которого я ранил в руку? Погоди… его фастиг стоит без всадника в отдалении. Но где же он сам? Эти задиристые парни не из тех, что отказываются от своей цели из-за пустякового ранения.

…У меня были хорошие успехи по математике. Так говорили мне учителя. Почему же теперь я не могу восстановить в памяти то, что знал когда-то, чтобы воспользоваться этим сейчас? Готов поклясться, что на экзамене я решил бы эту проблему…

Похоже, что раненый пробирается ползком через густой кустарник, он хочет приблизиться вплотную и внезапно напасть.

…Конечно, это не экзаменационная комната. Строгий анализ невозможен в обстоятельствах, когда приходится думать о сохранении жизни. Очень сомнительно, что в таких условиях я сумею найти ответ; может, его подскажет подсознание…»

Четверо всадников собрались вместе на совещание. Издалека они напоминали игрушечных солдатов. Они стояли на вершине высокой гряды, шедшей параллельно дороге и полого спускавшейся к ней. Фолкейн не слышал ничего, кроме гула ветра. Солнце уже взошло, малейшие неровности отбрасывали в траве густые фиолетовые тени. Воздух все еще был ледяным, и дыхание вырывалось струйкой пара.

«…Посмотрим. Колесо — это своего рода рычаг. Нельзя ли воспользоваться другим? Погоди! Винт? Нет, как его приспособить? Если бы это было возможно, Ромуло Паскаль додумался бы сам.

Может разрезать колесо на части и прикрепить их в отдельности? Нет, я предлагал это Ребо, и он ответил, что устройство со стороны все равно будет иметь округлую форму…»

Всадники, очевидно, выработали какой-то план. Они подвесили луки к седлам и двинулись к нему цепью.

«…Что еще делает колесо кроме того, что обеспечивает механическое передвижение? В идеале оно касается поверхности только в одной точке. А есть ли другие фигуры того же типа? Конечно, их много. Но что толку от эллиптического колеса.

Эй, нельзя ли сделать гусеницу, ось которой будет перемещаться по эллипсу, причем ее поверхность будет двигаться ровно? М… м… м… нет, сомневаюсь я, что это выполнимо, особенно учитывая состояние здешних дорог и то, что у нас нет другого двигателя, кроме мускульной силы. Система быстро развалится на куски…»

Передовой наемник перешел на галоп. Фолкейн поймал его в прицел и ждал, когда он приблизится на расстояние, на котором выстрел будет смертельным. Передатчик щелкнул в кармане Фолкейна, но у него не было времени доставать его.

«…Всегда найдутся возражения — сложность, неэффективность, хрупкость — по поводу всего, что мне приходит в голову, вроде этой гусеницы. Может, Паскаль придумает что-нибудь. Но должно же быть какое-то простое решение!»

Пригнувшись к шее фастига, передний всадник был уже в пределах досягаемости. Да, в пределах! Фолкейн выстрелил. Заряд попал фастигу прямо в грудь. По инерции он пролетел по склону холма еще несколько метров, прежде чем упал. Всадник выпрыгнул из седла в момент падения и избежал попадания луча. Он коснулся земли, с акробатической ловкостью перевернулся в воздухе и исчез в кустарнике.

К тому времени, когда Фолкейн догадался о их замыслах, он уже выстрелил во второго противника. Второй фастиг с грохотом ударился о первого. Третий проскочил мимо, напуганный, но контролируемый.

— О, нет, не надейтесь, — прохрипел Фолкейн. — Я не собираюсь сам строить для вас укрытие…

Он позволил остальным проскочить мимо. Когда фастиги повернулись, подставив всадников под огонь, он пристрелил одного из них, испытав при этом мрачное удовлетворение. Четвертый увернулся от луча, спрыгнул на землю и, подбежав к мертвым животным, укрылся за ними.