Пол Андерсон - Война крылатых людей

— Вам… гм… запретили навещать корабль?

— Нет, но лучше не давать главе повода для запрещения.

Херитаскор прищурился и взглянул на экран, который казался ему слишком ярким, хотя на самом деле яркость его была уменьшена в целях экономии энергии в аккумуляторах корабля. Шустер провел Посвященного в свою каюту, приглушил освещение и подвинул гостю кресло.

Они сели и некоторое время молча смотрели друг на друга. Наконец Херитаскор сказал:

— Если ты повторишь свое утверждение, я вынужден буду назвать тебя лжецом. Но я думаю, что ты человек чести.

Шустер почувствовал смущение, его планы не вполне соответствовали представлению о честности.

— Ты должен знать, что многие Посвященные считают ошибочным решение Скетуло запретить новую математику и астрологию. Если бы он доказал, опираясь на Священное писание, на традиции или просто на здравый смысл, что твои слова противоречат Слову Бога, все жрецы, конечно же, поддержали бы его в неприятии твоего знания. Но он даже не сделал попыток убедить нас — он просто издал приказ.

— Тебе разрешено обсуждать с ним этот вопрос?

— Да, правило гласит, что Посвященный может обсуждать любые вопросы в рамках доктрины. Но мы обязаны повиноваться приказам своих начальников, пока эти приказы являются законными.

— Я так и думал. Что ж… — Шустер потянулся за сигарой. — Вот что я хотел тебе сказать. Мне нужен союз с Посвященными, а не вражда. С целью добиться этого союза я хочу убедить тебя, что мы не только не представляем опасности для вашей веры, а наоборот, можем стать орудием ее дальнейшего укрепления и развития. Я хочу, чтобы ты внушил это остальным.

Херитаскор молча ждал продолжения. Его глаза сузились и загорелись.

Шустер закурил и принялся пускать облака дыма.

— Цель вашей астрологии заключается в том, чтобы установить волю Бога и план, по которому он создал Вселенную. А это означает, что высшей целью Посвященных является утверждение истинной природы Бога в той мере, в какой это может быть понятно смертным. Ваши теологи в прошлом сделали кое-какие выводы, но являются ли эти выводы окончательными? Разве больше нечего открывать?

Херитаскор наклонил свою львиную голову и проследил полет кольца дыма в воздухе.

— Конечно есть, что открывать. Должно быть. Ничего ценного в этой области не было сделано с тех пор, как была написана «Книга Домпо», и я сам часто рассуждал… продолжай, прошу тебя.

— Мы, пришельцы, не посвящены в вашу религию, — сказал Шустер. — Но и мы провели несколько столетий, изучая чудо божественного сознания. Мы тоже верим, по крайней мере, некоторые из нас, в единого Бога, бессмертного, вездесущего, всемогущего, совершенного… создавшего все вокруг. Возможно, наша теология отличается от вашей в решающем пункте. А может, и нет. И могу ли я сопоставить вашу точку зрения с нашей? Если ты укажешь, в чем мой народ ошибается, я буду благодарен тебе и, если останусь жив, донесу ему правду. Если же, с другой стороны, я смогу доказать тебе, что в чем-то наша теология опередила вашу, то тогда ты поможешь понять остальным, что мы, пришельцы, не представляем для вас угрозы, а скорее, можем принести пользу.

— Сомневаюсь, что Скетуло и некоторые другие твердолобые Посвященные согласятся с этим, — сказал Херитаскор. — Но если новая истина действительно будет доказана, и кто-то посмеет отрицать ее… — он сжал кулаки, — Я слушаю.

Шустер не был удивлен поведением Херигаскора. В прошлом каждая земная религия, независимо от того, насколько она была завершена в теории, имела мыслителей, которые заимствовали идеи от соперничающих с ней религий. Он устроился поудобней, разговор должен был занять немало времени.

— Первый вопрос, который я хочу обсудить, — сказал он, — формулируется следующим образом: почему Бог создал Вселенную. Есть ли у вас ответ на этот вопрос? Хоть какой-нибудь?

Херитаскор удивленно взглянул на него.

— Нет. В Писании просто констатируется, что он это сделал. Разве мы можем рассуждать о причинах его поступков?

— Я считаю, что смеем. Если Бог всемогущ и неограничен в своем существовании, значит, он существовал вечно и задолго до того, как создал мир. Он бесконечен. Но мысль и существование само по себе конечны, не так ли?

— Ну… гм… да. Это звучит разумно. И мысль и существование сами по себе конечны.

— Так. Я думаю, ваши философы уже спорили о том, является ли реальным падение камня в пустыне, где его никто не видел и не слышал.

Херитаскор кивнул.

— Это старая загадка, о ней думали на бесчисленных планетах, я хочу сказать, в бесчисленных странах. Подобным же образом Бог в своей высшей неограниченности не мог быть воспринят и осознан мыслью, и не мог быть описан в словах. К моменту творения не существовало ни мыслящих, ни говорящих существ. Соответственно, в известном смысле, не существовало и самого Бога. Точнее, его существованию недоставало окончательной завершенности, так как оно не было наблюдаемым и осознаваемым. Но как может существование совершенного Бога быть несовершенным? Очевидно, не может. Следовательно, Богу было необходимо создать мир, чтобы стать наблюдаемым и осознаваемым, чтобы приобрести абсолютную цельность? Ты следишь за моей мыслью?

Херитаскор напряженно кивнул. Дыхание его участилось.

— Сказал ли я что-нибудь такое, что противоречит твоей вере? — спросил Шустер.

— Нет… мне кажется, нет. Хотя это так ново… Продолжай!

— Акт созидания, — сказал Шустер, затягиваясь, — логически должен включать в себя желание созидать, мысль о том, что будет создано, решение создавать и, наконец, саму работу по созиданию. В противном случае Бог действовал бы по капризу, а это абсурд. Но эти способности — желание, мысль, решение и работа — ограничены. Они неизбежно сосредоточены на одиночном акте созидания, они находятся вне безграничных возможностей, так как включают в себя вполне определенные действия. Следовательно, акт созидания означает известную ограниченность Бога, что невозможно признать, даже на время. И мы приходим к парадоксу: Бог должен был создавать и в то же время не мог создавать… Как разрешить этот парадокс?

— А как вы разрешили его? — Херитаскор выглядел несколько ошеломленным.

— Мы решили, что сам акт созидания совершался десятью разумными ипостасями-серафимами…

— Постой! — воскликнул Херитаскор. — Не может быть других богов, даже подчиненных главному, и в Писании ничего не говорится о том, что ангелы создали мир.

— Конечно. Ипостаси, о которых я говорю, это не боги и не ангелы, это обособленные проявления единого Бога так же, как грани алмаза являются проявлением алмаза, не будучи в то же время самим алмазом. Бог, безо всякого сомнения, имеет бесконечное множество проявлений, но десять серафимов — это все, что необходимо для логического объяснения факта созидания. Начнем с первого из них: желание и идея созидания должны были существовать в Боге вечно. Следовательно, они содержат в себе девять остальных, которые могуг рассматриваться как атрибуты того, что будет создано…