Пол Андерсон - Война крылатых людей

Светлые блики скользили по загорелым щекам Уты Хорн, из проигрывателя мягко лилась Седьмая симфония Бетховена, в бокалах с шампанским плясали пузырьки. Обед неторопливо продвигался от закуски и консоме к рыбе, мясу, салату, а затем к сыру. Фолкейн непрерывно подливал вино. Они не пьянели — Ута, увы, была начеку, но оба испытывали приятную легкость.

— Расскажите мне что-нибудь, — попросила она. — У вас удивительная жизнь, Дэвид. Как у героя древних саг — но ведь это происходит сейчас, а значит, вдвойне интересно.

— Дайте подумать, — сказал он, вновь наполняя ее бокал. — Может, рассказать вам о том, как я разбился на бродячей планете?

— Что это?

— Свободная планета, без звезды. Их много блуждает в Космосе. Чем меньше масса, тем легче ей было освободиться, когда формировалась Галактика. Они обычно образуют группы… но, если быть честным, то обычно их и не встречаешь — Космос слишком велик, а они малы и темны. Но по случайному совпадению на пути от Тау Кита к 70 Змееносцам я…

На самом деле приключение произошло с кем-то другим. То же самое можно было сказать о большинстве историй, рассказанных затем Фолкейном. Но он не видел причины, почему бы не рассказать хороший анекдот.

Он говорил, а она, ничего не подозревая, продолжала прихлебывать шампанское.

— …и наконец я восстановил воздух, разогрев и очистив замерзший газ. И с радостью покинул эту планету!

— Я думаю, — она вздрогнула, — Космос страшен. Прекрасен, но и страшен. Мне больше нравятся планеты, — она посмотрела по сторонам. — Здесь не такая ночь, как у нас дома. Не знаю, что мне больше нравится и где лучше: на Неугейме или на Венессе. После наступления темноты, конечно, — добавила она со смехом, напоминающим рыдание. — Краоканские миры невыносимы днем.

— Неужели все? Ведь у вас по соседству их три!

— Пять, — поправила она. Потом поднесла ко рту руку. — Мой Бог! Я не должна была это говорить!

Он усмехнулся, хотя внутренне весь дрожал от возбуждения. Черт возьми! Пять планет… шесть, включая Неугейм, в температурной зоне, где вода остается жидкостью… вокруг одной звезды!

— Не имеет значения, — сказал он, — поскольку вы, очевидно, нашли способ сделать свою планету невидимой. Я хотел бы побольше узнать о вас, но не смогу, если вы не расскажите мне о своем доме, — он перегнулся через стол и взял ее за руку. — Все, что напоминает ваши сны, ваши мечты, и то, что делает вас такой очаровательной, если позволите так выразиться… Неугейм должен быть раем.

— Нет, это тяжелый для людей мир, — честно ответила она. — Уже после моего рождения мы вынуждены были перемещать свои поселки к полюсам, так как планета приблизилась к солнцу. Даже у краоканцев по этой же причине случаются неприятности, — она высвободила руку. — Но я не должна об этом говорить.

— Хорошо, поговорим о чем-нибудь нейтральном, — сказал он. — Вы рассказывали, что ночи здесь не такие, как у вас дома. Почему?

— О… другие созвездия, конечно. Отличия не очень велики, но заметны. К тому же из-за постоянных зорь мы никогда не видим звезд так ясно, как здесь. Я не должна больше говорит!.! Вы слишком наблюдательны, Дэви. Расскажите-ка мне о своем Гермесе, — она неотразимо улыбнулась. — Я тоже хотела бы проникнуть в ваши сны.

Фолкейн охотно рассказал о горах, диких пустынях, равнинах, усеянных стадами рогатых животных, серфинге и прибое…

— Что это значит, Дэви?

— Это купание в прибое, на гребне волны. Вы не знаете, как катят волны во время прилива и отлива? — он решил развеять ее недоверие шуткой. — А теперь, моя бедная невежда, вы снова выдали себя. На вашем Неугейме нет приливов.

— Ну и что? — сказала она. — Да, у нас нет луны. Океаны похожи на огромные спокойные озера.

— А разве солнце… — он оборвал себя.

— Очень далеко, крошечная огненная точка, я здесь никак не могу привыкнуть к солнечному диску, — внезапно Ута опустила свой бокал. — Послушайте, хотя вы молоды и очень милы, но хитры, как Сатана, — она встала. — Я лучше пойду. Я допустила ошибку, придя сюда.

— Что? — он вскочил на ноги. — Но ведь вечер только начался. Я надеялся, что мы отправимся в гостиную и немного послушаем музыку.

— Нет, — страдание и решимость отразились на ее лице. — Я слишком расслабилась. Я перестала следить за своим языком. Передайте Лиге наши слова. Прежде чем они выступят против нас, мы завладеем всеми краоканскими солнцами. Но если Лига поведет себя благоразумно, что ж, тогда мы будем готовы обсудить условия торговли, — она опустила глаза и покраснела. — Мне будет приятно, если вы вернетесь.

— Черт бы побрал политику! — простонал Фолкейн. Он тщетно пытался убедить ее изменить свое решение и в конце концов проводил до двери. Тут он поцеловал ей руку… и, прежде чем он смог продолжить так успешно начатое дело, она прошептала «спокойной ночи!» и выскользнула.

Он налил себе крепкого виски, закурил трубку и бросился в кресло.

«Крысы! — размышлял он. — Гигантские мутировавшие крысы! Она осталась бы тут до утра, если бы я не начал выуживать у нее информацию.

Ладно, в конце концов, в штабе достаточно девушек. Да и я, вероятно, еще вернусь сюда…

…Как помощник агента, как простой наемник, в то время как Ута будет на самой вершине в межзвездной имперской иерархии. Она не станет презирать меня за это, но будет ли у нас шанс увидеться снова?»

Он затянулся и хмуро уставился на гравюру Хокусая, висевший на противоположной стене портрет старика. Старик улыбался ему, и Фолкейну захотелось щелкнуть его по носу.

Фолкейн понимал, что план неугеймцев грозит Лиге гораздо большим, нежели потеря торговыми принцами нескольких миллиардов. Допустим, этот план удается. Допустим, что могущественная Галасоциотехническая Лига побеждена и возникнет Краоканская Империя. Краоканцы могут не захотеть оставаться в своем секторе Галактики и налаживать мирные взаимоотношения со своими соседями. Хотя до сих пор они не представляли прямой угрозы для человеческой расы: наши условия существования им не подходят.

Но вот неугеймцы — не зря ведь они говорят о себе, как о крестоносцах. Стоит вспомнить историю человечества и представить, какой эффект произведет этот успех на банду, движимую идеями милитаризма. О, процесс будет медлительным, но, в конце концов, они увеличат свою численность, усилят индустриальную базу и возьмут под контроль все пригодные для жизни человека планеты по соседству. И, очевидно, жажда власти и славы, ненависть к торговцам и стремление следовать по пути отцов — все это приведет к войне.

Сейчас их можно уничтожить. Хорошая и крепкая взбучка дискредитирует землевладельцев; мир, меркантилизм и объединение с другими или просто конкурентная борьба могут стать модными на Неугейме, а помощник агента, сыгравший в этом такую значительную роль, вполне может рассчитывать на звание мастера.