Пол Андерсон - Война крылатых людей

«Конечно, не достигла, — подумал Фолкейн. — Современным космическим колонистам ни к чему заниматься планетарной инженерией. Если им не нравится планета, они улетают на поиски другой. Конечно, космонавты, двигавшиеся с досветовыми скоростями, не могли быть столь привередливыми».

Он должен был согласиться, что в краоканском прошлом было определенное величие. Люди вряд ли смогли бы столь длительное время заниматься таким грандиозным проектом: у них было больше индивидуальных интересов и меньше расовой гордости.

— Когда наступили Темные Века, — сказала Квиллипап, — мы не забыли прошлое. Но мы лишились всего и были едва способны поднять голову и взглянуть на звезды, сияющие с неба.

Согласно тому, что читал Фолкейн, это падение было постепенным, но неотвратимым. Сфера деятельности краоканцев со временем стала просто слишком обширной для таких медленных путешествий: расходы времени, энергии и ресурсов для достижения каждого следующего белого солнца невероятно возрастали. Так закончилась их космическая экспансия.

Аналогичная судьба постигла вскоре и торговлю между колониями. Перелеты стоили слишком дорого. Галасоциотехническая Лига существовала не только благодаря перемещениям в гиперпространстве, но и потому, что перевозить некоторые межзвездные товары стоило дешевле, чем производить их на каждой планете. Между тем в действиях древних краоканцев отсутствовал мотив получения прибыли, хотя их экономика подчинялась тем же законам, что и хозяйства иных миров.

Поэтому краоканцы прекратили строительство космических кораблей. Со временем большинство их колоний прекратило выходить в Космос, прекратились межпланетные путешествия. В некоторых колониях воцарились хаос и варварство. Венесса оказалась среди наиболее удачливых: цивилизация здесь сохранялась, правда, окостеневшая, но на довольно высоком технологическом уровне, сохранялась неизменной в течение более чем трехсот столетий. Потом сюда пришли турманцы. А теперь краоканцы получили сведения о своих потерянных братьях и мечтали о возрождении космического могущества своей расы.

А эти мечты требовали денег. Космический корабль стоит недешево, а Лига — не благотворительная организация. Пусть венессуанцы покажут себя достаточно кредитоспособными, и тогда космические постоялые дворы на любой планете Галактики будут выполнять их желания. Но не раньше.

Фолкейн оторвался от своих мыслей, заметив, что Квиллипап говорит о чем-то действительно важном.

— …ни в хрониках, ни в традиционных преданиях не упоминается мир, который может быть отождествлен с: Антораном. Фонетический анализ, а также те тайные записи и наблюдения, что мы сумели сделать, свидетельствуют, что эта планета была, очевидно, заселена с Дзуа. Но Дзуа оказалась одной из первых планет, где цивилизация пришла в упадок; и не сохранилось никаких записей о колонизации, проводившейся с нее. Возможно, что Анторан — пятнадцатая колония, забытая нами и никогда нигде не упоминавшаяся.

— Вы уверены? — вмешался Фолкейн. — Я хочу сказать, не может ли одна из известных краоканских планет иметь…

— Определенно нет, — сказал Белджагор. — Я был на всех этих планетах и знаю все их розможности. Такой флот — а меня специально взяли в Космос и показали, какой большой у них флот и что он может сделать, — так вот, такой флот не может быть создан без мощной промышленности, а такую индустрию невозможно спрятать от внимательного наблюдателя.

— Захватчики… что они говорят?

— Я уже сообщал вам: ни единого слова, которое могло бы послужить нам ключом. Они не принадлежат к вашей болтливой расе. У краоканцев слишком силен инстинкт племенной верности, чтобы нарушать правила безопасности.

— Но они должны по крайней мере объяснить причины своего появления здесь.

— Ах, это? Да. Они чертовски жаждут вернуть старые времена, возродить свою империю. И они хотели бы выкинуть Лигу из этого района, так как, по их словам, мы являемся бандой господ, эксплуататоров, взяточников, нарушителей чистых традиций прошлого и, я не знаю, чего там еще.

Фолкейн украдкой бросил взгляд на Квиллипап. Он не мог разобрать выражение ее лица, но спинной гребень — поверхность, охлаждающая тело, — был вздыблен, а хвост метался и свистел, рассекая воздух. Венесса не оказала захватчикам сопротивления. Вероятно, Квиллипап ничуть не будет сожалеть, если ее теперешних нанимателей вышвырнут вон.

Фолкейн осторожно сказал:

— Что ж, сэр, по-своему они поступают справедливо, не так ли? Это их дом, а не наш. Мы не сделали для краоканцев ничего такого, из чего нельзя было бы извлечь прибыль. И если они захотят иметь дело с нами, они должны будут изменить свои древние традиции…

— Ваш идеализм проник в мое нутро, но не хочу говорить в какую именно часть тела, — фыркнул Белджагор. — С какой стати Лига должна терять огромные деньги? Все ее имущество в этом районе будет конфисковано, вы слышали об этом? Они не разрешат нам торговать и с более холодными звездами. И не думаю, чтобы они на этом остановились. Но чего хотят те люди, что находятся в их флоте?

— Да, — признался Фолкейн. Трудно было отрицать, что его раса — самая хищная во Вселенной. — В вашем послании упоминается некто по имени Ут Хорн. Звучит неплохо, напоминает дикий запад, ковбоев и бандитов.

— Я известил его, что вы уже здесь, — сказал Белджагор. — Он хочет поговорить с представителем Лиги, принадлежащим к его расе. Поэтому мы и послали за вами. Надеюсь, вы сумеете из него что-нибудь выжать.

Вошел слуга-робот с бутылками.

— Вот и пиво, — объявил Белджагор.

Робот открыл две бутылки. Квиллипап отказалась пить. Ее мышцы были напряжены, а хвост хлестал по ногам.

— За ваше здоровье, — не очень искренне сказал Белджагор и выпил с пол-литра.

Фолкейн высвободил рот из под маски и сделал то же самое. Потом выплюнул жидкость назад, закашлялся, задыхаясь и борясь с тошнотой.

— Что? — уставился на него Белджагор. — И какого дьявола… А, понятно. Я забыл, что ваше племя не усваивает джалильский протеин, — он хлопнул себя по бедрам. — Ха, ха, ха!

Людей можно встретить в любой точке Галактики, и поэтому все торговые посты Лиги имеют помещения, специально приспособленные для них. Фолкейн опасался, что анторанский офицер, пожелавший встретиться с ним, займет это помещение, и ему придется остаться в тесном спидстере. Но, к счастью, оказалось, что антораниты предпочитают свои космические корабли. Возможно, они опасались ловушки. Зато он теперь мог один хозяйничать в целой анфиладе комнат.

Его фон зазвенел, когда девятнадцатичасовой день Веиессы уже подходил к концу. С экрана на него глядел человек в зеленом мундире. У него было жесткое лицо с большими усами, причем настолько загорелое, что Фолкейн вначале принял его за африканца.