Фредерик Пол - Свидание с хичи. Анналы хичи

— О ситуации с Кларой Мойнлин, конечно, — сказала она. — Я вижу, что тебе трудно, дорогой Робин.

— О, — неопределенно ответил я, — это случается. — Такую ситуацию мне нелегко обсуждать с Эсси, но ее это не остановило.

— Дорогой Робин, — сказала она; голос ее в полутемной каюте звучал спокойно и мягко, — тебе нельзя держать это в себе. Если закроешь в себе, взорвется.

Я сжал ее руку. «Ты брала уроки у Зигфрида фон Психоаналитика? Он мне обычно говорил это».

— Хорошая была программа, этот Зигфрид. Пожалуйста, поверь, я понимаю, что творится в твоем сердце.

— Я знаю, только…

— Только, — кивнула она, — тебе трудно говорить об этом со мной, которая в этом случае — Другая Женщина. Без которой не было бы проблемы.

— Неправда, черт побери! — Я не собирался кричать, но, должно быть, во мне действительно что-то заперто.

— Неверно, Робин. Правда. Если бы я не существовала, ты мог бы поискать Клару, несомненно, нашел бы ее и решил, что делать с этой тревожной ситуацией. Вы могли бы снова стать любовниками. А может, и нет: она ведь молодая женщина, Клара. Не захотела бы изношенную развалину со множеством замененных частей в любовники. Нет, это я беру назад. Прости.

Она немного подумала, потом поправилась: «Нет, неправда. Я нисколько не жалею, что мы любим друг друга. Я высоко это ценю — но проблема остается. Только, Робин! Никто в этом не виноват. Ты ни в чем не виноват, я не виновата и, конечно, Клара Мойнлин не виновата. Так что вина, тревога, страх — все это в твоей голове. Нет, Робин, пойми меня правильно. То, что в голове, может причинять страшную боль, особенно такому совестливому человеку, как ты. Но это бумажный тигр. Подуй на него, и он улетит. Проблема не в возвращении Клары. Проблема в том, что ты считаешь себя виноватым».

Очевидно, не только я мало спал. Эсси явно неоднократно репетировала свою речь.

Я сел и принюхался. «Ты принесла с собой кофе?»

— Только если хочешь, Робин.

— Хочу — Я подумал с минуту, пока она давала мне кофе. — Ты права, — сказал я, — я это знаю. Чего я не знаю, это, как говаривал Зигфрид, как внести это знание в свою жизнь.

Она кивнула. «Признаю свою ошибку, — сказала она. — Мне следовало включить подпрограмму Зигфрида в программу Альберта, вместо, допустим подпрограммы изысканной кухни. Я уже думала об изменении программы Альберта, потому что это на моей совести».

— О, милая, это не твоя…

— …вина, нет. Это центр нашего разговора, так? — Эсси наклонилась вперед, быстро поцеловала меня, потом озабоченно сказала: — Ох, подожди, Робин, я беру назад поцелуй. Вот что я хочу тебе сказать. Ты сам мне это часто говорил. В психоаналитическом анализе сам психоаналитик неважен. Важно то, что происходит в голове пациента, то есть в твоей. Поэтому психоаналитик может быть машиной, даже весьма примитивной; или придурком со зловонным дыханием; или человеком с докторским дипломом… или даже мной.

— Тобой!

Она сморщилась. «Мне приходилось слышать от тебя и более лестный тон».

— Ты собираешься заниматься со мной психоанализом?

Она оборонительно пожала плечами. «Да, я, а почему бы и нет? Как друг. Добрый друг, разумный, готовый выслушать. Обещаю не осуждать. Обещаю это, дорогой Робин. Я позволю тебе разговаривать, драться, кричать, плакать, если хочешь, пока не станет ясно, чего ты хочешь и что чувствуешь».

Сердце мое растаяло. Я мог только сказать: «Ах, Эсси…» Заплакать я мог бы без особого труда.

Вместо этого я отхлебнул еще кофе и покачал головой. «Не думаю, чтобы это сработало». Я испытывал сожаление, и, должно быть, оно отразилось в моем голосе, но я также чувствовал себя… как бы это сказать? Заинтересованным. Технически заинтересованным. Заинтересованным проблемой, которую необходимо решить.

— Почему не сработает? — воинственно спросила она. — Послушай, Робин, я все это хорошо обдумала. Я хорошо помню, что ты мне говорил, и сейчас повторю для тебя. Ты говорил, что лучшая часть сеанса — это когда ты идешь на него, репетируя, что скажешь Зигфриду, представляя себе, что он скажет и что ты ему ответишь.

— Я так говорил? — Поразительно, как много помнит Эсси из нашей болтовни четверть века назад.

— Точно так, — самоуверенно сказала она, — так почему же не я? Только потому что я лично вовлечена?

— Ну, конечно, это делает задачу трудней.

— Трудное нужно делать немедленно, — весело заявила она. — Невозможное иногда требует недели.

— Будь благословенна, — сказал я. — Но… — я немного подумал. — Понимаешь, вопрос не только в выслушивании. Хорошая психоаналитическая программа принимает во внимание не только вербальные выражения. Понимаешь, что я хочу сказать? «Я», который говорит, не всегда знает, что он хочет сказать. «Я» блокирует что-то, потому что выпустить все эти старые чувства значит снова ощутить боль, а «я» не хочет боли.

— Я буду держать тебя за руку, дорогой Робин, когда тебе будет больно.

— Конечно. Но разве ты поймешь все невербальное? Это внутреннее «я» выражается символами. Снами. Фрейдистскими оговорками. Неожиданными отвлечениями. Страхами. Потребностями. Подергиванием и подмигиванием. Аллергиями — все это, Эсси, и еще тысячи подобных вещей, вроде слабости-импотенции, затрудненности дыхания, чесотки, бессонницы. Не хочу сказать, что у меня все это есть…

— Безусловно, не все!

— … но все это части словаря, который понятен Зигфриду. А тебе нет.

Эсси вздохнула и признала свое поражение. «Тогда приведем в действие план Б, — сказала она. — Альберт! Включи свет. Заходи!»

Медленно в комнате загорелся свет, и в дверь вошел Альберт Эйнштейн. Он не зевал и не почесывался, но казался только что вставшим с дивана пожилым гением, готовым ко всему, но еще не проснувшимся полностью. «Ты нанял фоторазведочный корабль?» — спросила Эсси.

— Он уже в пути, миссис Броадхед.

Мне не казалось, что я дал на это согласие, но, может, и дал. «А послания отправлены?»

— Все, миссис Броадхед. — он кивнул. — Как вы приказали. Всем высшим военачальникам и членам правительства США, которые в долгу перед Робином. Их просят использовать все свое влияние, чтобы побудить Высокий Пентагон разрешить нам свидание с Долли Уолтерс.

— Да. Так я приказала, — согласилась Эсси и повернулась ко мне. — Так что, видишь, нам остается только одно.

Отыскать Долли. Отыскать Вэна. Отыскать Клару. Вот тогда, — голос ее звучал твердо, но выглядела она теперь не так уверенно и очень уязвимо, — тогда мы увидим, что увидим, Робин, и удачи всем нам.

Она двигалась быстро, я не успевал за ней и в направлении, на которое я не давал согласия. Глаза мои выпучились от удивления. «Эсси! Что происходит? Кто сказал…»

— Сказала, дорогой Робин, я. Это очевидно. Невозможно иметь дело с Кларой как с призраком в подсознании. Но вот с реальной Кларой, лицом к лицу, можно иметь дело. У нас только один путь, верно?