В. Эфф - По ту сторону

И вот мы летим, направляясь в межпланетное пространство, и неизвестно, куда мы прилетим.

— Вы понимаете теперь, господин агитатор, что никакие полицейские теперь вам не опасны и что вам незачем просить меня, чтобы я вас не выдал.

Вот в чем причина моего веселья, вот почему я так хохотал, когда услышал, что вы опасаетесь ареста здесь, на ракете, стремящейся в заоблачные высоты, направляющейся в безбрежное пространство вселенной…

При этих словах оба — и мисс Элинора и тот, кого профессор именовал агитатором, от всей души расхохотались. Профессор Хьюлетт начал им вторить, и ракета огласилась веселым смехом…

Вдруг в этот смех ворвались какие-то странные звуки, которых случайные обитатели ракеты не могли понять.

Из-за дивана вышел какой-то человек, быстро подскочил к агитатору и грубым, но отчетливым голосом произнес:

— Именем закона, я вас арестую…

Лизанька схватила кота на руки и стала называть его всякими ласковыми именами.

— Вот те и раз, — глубокомысленно сказал Щур, — и Колчак отыскался. Итак, мы все в полном сборе?

— Да-а-а… — произнес Громов, — все это гораздо более загадочно, чем я предполагал.

И он глубоко задумался.

Лизанька и Щур не мешали ему, и только кот ласково мурлыкал на руках Лизаньки.

Лизанька первая не выдержала и, продолжая гладить кота, сказала:

— А знаете, братва, становится томительно. Я не могу больше. Где же мы, наконец, находимся, и почему «они» не показываются и не дают о себе знать?

— А ведь Лизка-то права, — воскликнул Щур, — как ты думаешь Ванька, а?

Громов ничего не ответил и сделал рукой какой-то неопределенный жест.

— Ну, Ванька, миленький, — сказала Лизанька. — Ты ведь такой умный, — скажи, что же дальше-то будет?

Подумавши, Громов сказал:

— Оно, конечно, надо бы. Но… плевать, впрочем, как говорится, «если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе». Правда, мы не похожи, совсем даже не похожи на арабов, но… кое-что надо сделать. Но что? Вот в чем загвоздка…

И Громов опять задумался.

— Слушай, Мишка, — произнес он, наконец. — Я придумал. Прежде всего надо, как говорится повоенному, ориентироваться, изучить диспозицию и расположение неприятеля. Правда, неприятеля не видать, он по каким-то, ему одному известным, мотивам прячется, но ведь он существует. Ведь не боги же… Как вам, братва, нравится этот «„опиум“ для народа» в устах комсомольца Громова — а недурно? Так вот говорю я, ведь не боги же построили все это!

Давайте поразмыслим. Там, где существует так высоко развитая техника…

— А ну, Лизка, что говорит по этому поводу товарищ Бухарин? — И, не давая времени ей ответить, Громов продолжал:

— Так вот, говорю я, там, где все так механизировано, как здесь, — не забудьте, братва, что я не говорю, где именно, а просто «здесь», — должны существовать и люди или какие-либо другие существа, которые выстроили эти развалины, соорудили эти мачты, дали нам возможность на сигаре приехать в это здание, в котором мы сейчас, наконец, они, повидимому, видят нас, следят за нами, слышат нас… Да, слышат! Ведь дали же они нам жрать, когда мы проголодались до того, что уже друг друга собирались слопать…

И Громов расхохотался.

— Наконец этот прожектор, эти странные сооружения… одним словом, все свидетельствует о том, что здесь достигли такого высокого совершенства в технике, что ты, Мишка, вполне резонно заметил: — В Америке таких вещей тоже нет…

— Где же мы? И каким образом мы здесь очутились? Я продолжаю, братва — следите за мной — логически мыслить. Оставим пока в стороне вопрос о том, как мы сюда попали; на это, вопервых, труднее всего ответить сейчас, а вовторых, это и неважно: попали — и баста!

А вот где мы? Это интереснее будет.

Одно из дух…

— Одно из трех, — прервала его Лизанька, — ты забыл про знаменитую гегелевскую триаду.

— А ну тебя, Лизка, с твоими триадами. Тут люди делом заняты, а она со своими глупостями!

— Так вот, как ты думаешь, Мишка, где мы? На земле или на небе? Ты понимаешь, конечно, что я хочу сказать: на нашей мы планете, или на другой?

— Ну а ты, Ванька, сам-то что думаешь?

— Да в том-то и дело, что ничего не думаю!

— Ну, так давайте же искать, — прервала их Лизанька. Давайте братва, обыщем все это здание, — авось мы кого-либо и отыщем!

— А ведь Лизка-то права, — сказал Громов. — Ну, айда в путь!

И все трое двинулись по длинной анфиладе комнат, отделенных друг от друга сводчатыми арками.

Света было много. Все комнаты были залиты зеленоватым светом, знакомым уже и напоминавшим цвет морской воды перед закатом. И в каждой комнате находился источник этого света — маленькая ажурная мачта из белого напоминающего алюминий металла с укрепленной на ней разрядной трубкой.

Они шли медленно и с опаской, внимательно заглядывая во все углы и прислушиваясь к малейшему шороху.

Но все безмолвствовало, ни одного звука, полная тишина, и только гулко отдавались их шаги под сводами…

Повсюду, вдоль стен, стояли различные приборы, назначения которых не мог определить даже Громов, хорошо знакомый, по словам Щура, со всеми этими штуками. Большинство из них было снабжено антеннами комнатного типа, которые напоминали рамочные антенны: эти были огромные рамки. Но для чего они?

Громов искал лифта, с помощью которого они могли бы пробраться в следующие этажи. Но и следа его не было.

Они шли долго, переходя из одной комнаты в другую, минуя арку за аркой, и казалось им, что не будет конца, не будет предела этим комнатам. Комнаты как две капли воды, походили одна на другую, и им стало казаться, что они кружат, кружат по ним и не могли с уверенностью сказать, подвинулись ли они хоть на шаг вперед…

Но вот вдали они увидели нечто вроде большой куполообразной залы, ярко освещенной и выделявшейся не только своими размерами, но и оборудованием.

Вздох облегчения вырвался у всех троих.

— Первая остановка по пути к черту на кулички! — провозгласил Громов.

— Уф, ну и устала же я, — вздохнула Лизанька.

А Щур ничего не сказал и лишь глубокомысленно уставился на шкафы и полки, где было наставлено множество всяких приборов и аппаратов, странных и незнакомых. Там были замысловатые штучки, занятные и забавные.

Громов, ничего не говоря, стал внимательно и методически рассматривать их, переходя от шкапа к шкапу, от полки к полке, брал в руки аппарат, вертел, рассматривал, изучал, лизал и нюхал, и в недоумении пожимал плечами, произнося какие-то нечленораздельные звуки, ворча под нос и восклицая.