Филип Фармер - Многоярусный мир: Ярость рыжего орка. Лавалитовый мир. Больше чем огонь.

Джим упал — он старался сгруппироваться и все-таки тяжело рухнул на бок. Плечо пронзила боль. Несмотря на это, он все-таки встал и, нагнув голову, атаковал Фрихоффера, стремясь врезаться в живот. Его снова пронзила боль — на этот раз заломило шею. Фрихоффер охнул и согнулся. Атака оказалась неожиданной для него и обоих его дружков. Однако Долкин и Скарга быстро пришли в себя и кинулись к Джиму, еще не успевшему как следует отдышаться. Сэм Выжак драться не любил, тем не менее вступил в бой, не колеблясь ни секунды. Вынув из-под куртки кирпич, он двинул им Долкина по голове, и тот упал на колени. Скарга вытащил кулак из кармана куртки. Сверкнул латунный кастет; нападающий отвел руку назад, чтобы врезать Джиму по ребрам. Но тут подоспел Боб Пеллегрино и едва не снес Скарге челюсть. Пеллегрино с размаху пнул его в зад, а Стив Ларсен прыгнул на Скаргу и придавил к земле.

Брюхан, как выяснилось секунду спустя, отнюдь не вышел из строя. С ревом бросившись вперед, он налетел на Джима, обхватил его руками и повалил на землю. Затем Фрихоффер встал и отвел ногу назад, собираясь пнуть своего противника. Джим успел очухаться, поэтому лягнул первый, попав Брюхану в пах. Тот с воплем согнулся и исторг из себя желтую рвотную струю. Джим едва успел откатиться в сторону, но зловонная жидкость попала ему на волосы и левую сторону лица.

Неожиданно раздавшийся вой сирен объявил о прибытии полицейских, и большинство собравшихся поспешили покинуть поле битвы.

Когда патрульная машина въехала в переулок, Брюхан хрипло грозился, рыдая и втягивая в себя воздух:

— Я тебя еще достану! Возьму у своего старика дробовик и вышибу твои свихнутые мозги, а полячишке засуну его кирпич в задницу!

Долкин и Скарга поспешили скрыться. Боб Пеллегрино и Стив Ларсен неохотно ушли, когда Джим сказал, что им не стоит выяснять отношения с полицейскими. Сэм отказался бросить Джима.

— Чушь собачья! — огрызнулся Джим. Он тоже задыхался, хотя и далеко не так сильно, как Фрихоффер. — Ты получил свое, морда рвотная! Увижу еще, как ты вытрясаешь деньги из какого-нибудь запуганного малолетки, сразу двину по мозгам!

Сэм чувствовал себя, так, словно несся на гигантской волне прибоя. Эта волна вздымала его все выше и выше, еще немного — и он воспарит в фантастическую синеву неба, сливавшуюся с океаном. В драке ему удалось выплеснуть почти всю ярость, которая терзала его целый день.

Полицейские особенно к ним не придирались, спасибо Сэму. Один из них знал, что Сэм — племянник Станислава Выжака, судьи, и Джона Красинского, олдермена. Оба патрульных отнеслись к инциденту просто как к жаркому спору между старшеклассниками. Им явно не хотелось разбираться в этой вонючей путанице, да и вообще близко подходить к Гримсону и Фрихофферу. Не добились они и правдивых показаний о причине стычки. Джим не стал ничего говорить о вымогательствах Фрихоффера и о его угрозах. Брюхан тоже подчинился неписаному закону: никого не закладывай копам. Итак, все закончилось устным предупреждением :

— Идите, ребятки, и больше не грешите. И Бога ради, постирайте свои вещи и помойтесь. Брысь! Брысь!

Один из полицейских добавил к напутственному слову следующее замечание:

— Гримсон? Где это я слышал... а, да... Я как-то забрал твоего старика за пьянство и нарушение порядка. Но было что-то еще. А, точно! Это не о тебе писали несколько лет назад? Будто бы у тебя были какие-то странные видения и кровь шла из ладоней и лба. Большую шумиху тогда устроили, правда? Одни думали, что ты святой, а другие — что у тебя не все дома.

— Я тогда был совсем мальчишкой, — мрачно отозвался Джим. — С тех пор все прошло. Да и в газете все сильно преувеличили. Им лишь бы сенсации...

Он сразу вспомнил доктора, который осматривал его после появления стигматов.

— Это просто чересчур активное воображение вместе с наклонностью к истерии, — объяснял Еве Гримсон старый Гудбоун. — Странные вещи, которые он видит, стигматы — все это можно объяснить и без привлечения сверхъестественного. Рядовыми подобные случаи не назовешь, но в медицинских журналах таких описано немало. Даже кровотечение — казалось бы, чисто физическое явление — может быть вызвано отклонениями в психике. Особенно когда речь идет о детях, подростках и истеричках. Вероятно, ваш мальчик станет вполне нормальным человеком. Надо будет только понаблюдать за ним. Не волнуйтесь.

Это должно было успокоить мать — и, вероятно, так и произошло, хотя она не скрывала своего разочарования. Ей-то казалось, что видения и стигматы — знак Божий, и Джиму суждено стать святым.

По рации поступил новый вызов, и патрульные поспешно уехали. Фрихоффер, что-то ворча себе под нос, поплелся прочь по переулку. Джим осмотрелся в поисках своего портфеля.

— О Господи, этого недоставало! Кто-то спер портфель!

Отец и так еле-еле раскошелился на учебники в начале семестра. Придется просить у матери. Нет, Эрик Гримсон потребует, чтобы Джим сам заплатил. А где ему достать денег?

* * *

Ева Гримсон еще не вернулась с Золотого Холма, когда Джим добрался до дома. Отец уже знал о случившемся. Джим попытался объяснить, почему он дрался, но Эрик Гримсон не обращал внимания на его слова. Сложив руки на груди, он стоял у входа в подвал, наблюдая за тем, как Джим снимал с себя одежду и засовывал ее в старую стиральную машину.

— Это лишний расход мыла, воды и газа, а счета и так достаточно высокие, хотя не могу утверждать, чтобы благодаря тебе особо увеличивался счет за воду. Можешь рассматривать это как ниспосланный свыше повод принять душ!

Джим решил сначала привести себя в порядок и только потом сказать отцу о пропаже книг. Но когда он без особого желания покинул свою комнату, выяснилось, что Эрика Гримсона уже нет дома. Наверняка папаша отправился в «Таверну Текса», где пропьет деньги, на которые можно было бы купить учебники. Кстати, Джим вспомнил, что собирался позвонить в забегаловку, где работал. Если он скажет управляющему, что в очередной раз заболел, то его, наверное, уволят.

Ну и что? А то, что другую работу найти будет непросто.

Но Джим обещал Сэму, что пойдет вечером праздновать Хэллоуин — кому захочется пропускать такое развлечение! Возможно, мать даст ему денег на карманные расходы. Хотя она и не станет жаловаться, под взглядом больших печальных глаз Джим почувствует себя попрошайкой, паразитом, кровососом, никчемным типом и действительно паршивым сыном. Ее молчание, жалкий вид, покорность и безразличие к собственной участи выводили Джима из равновесия гораздо чаще, чем вопли и проповеди отца. В сварах с отцом, по крайней мере, можно выпустить пар.

В доме стояла тишина, лишь порой слышались слабые стоны или негромкие шепотки. Эти голоса хотят предупредить людей наверху о грядущих крупных разрушениях в Бельмонт-Сити? Или, как в поэме Колриджа «Кубла Хан», он слышит «голоса предков, предвещающие войну»? Может, это тролли работают в заброшенных угольных шахтах?