Игорь Дроздов - Брат-зверь

«Плохо, что не надо, — подумал Алексей. — С радостью предаю себя в руки родной милиции. Надеюсь на нее и уповаю. А вот что эти зверюги удумают, не известно. Одно ясно — живым не выпустят».

— Нам интересны… не скрою, очень интересны, ваши новые способности и знания. В образе Тарасова вы нам многое открыли. Теперь, думаю, откроете больше. Правда, не таким уж приятным для вас способом. Точнее, совсем неприятным. А ведь я когда-то предлагал вам сотрудничество. Сами отказались, так что теперь винить некого, молодой человек.

— С людоедами работать предлагали, — тихо проговорил Алексей.

Директор резко ткнул ножом в стол, оставив глубокую царапину, но голос прозвучал спокойно.

— Ну, за что ж такие оскорбления? Такие пафосы в голосе. Кого мы съели? У нас здесь как у всех нормальных людей из мясца вкушают говядинку да баранинку разную. А вы с криком.

Алексей злился от беспомощности. Ему хотелось наорать, схватить директора за грудки, воткнуть его мордой в стол. И еще и еще, а потом…

— Вы убили мою семью, — вместо этого сказал он.

— Убил? — Эдуард Степанович состроил удивленное лицо. — Кто вам сказал?

— Вы же сами и сказали.

— Я? Сказал? Молодой человек, вы верите в то, что говорят под дулом пистолета? Мне нужно было на короткое время вывести вас из себя, чтобы охрана могла повязать вас без жертв. Как видите, лишние жертвы и мне не нужны.

— Хорошо же вы меня вывели, — с мстительностью сказал Алексей и дернул разбитым уголком губы.

Директор перестал улыбаться. Уголок губы у него тоже дернулся. Такой же разбитый, как и у Алексея. И синяки до сих пор остались. Хоть и не фиолетовые, а уже желтые. Но душу радовало.

— Понятно, — директор нахмурился и откинулся на спинку кресла. — Не получился разговор. Олег, — скучающий рядом с Алексеем охранник напрягся. Перетек из расслабленной позы в позу «готовый к исполнению». — Проводи товарища в лабораторию СКХИ. Они знают что делать.

Несомненно, против названного Олегом, Алексей устоять бы не смог. Не стал и пытаться. Есть такие моменты, когда лучше подождать. Олег в его покорность не поверил, поэтому выволок его, чуть ли не зашиворот. В коридоре его тут же подхватил с другой стороны мордоворот еще шире Олега, и они этаким трио двинулись по указанному директором маршруту.

Они прошли по коридору, поднялись на какое-то количество этажей на лифте. Еще куда-то шли. Алексей не обращал на это внимания. В голове билось одно: слова директора, что он не убил его семью, Значит они живы? Но где они тогда? Что с ними случилось? Надо узнать об их судьбе, разыскать их.

Дверь открылась бесшумно, но из нее вырвался такой гвалт, что Алексея словно пинком выбросило из раздумий. Казалось, в крохотном помещении лаборатории — а это была она — одновременно заводился батальон танков, спеша уйти из под артиллерийского обстрела, кои снаряды рвались тут же.

Навстречу вышли два человека в подобии белых скафандров. На шлемах, в районе ушей были толстые валики. Люди подняли руки, выставив их крест накрест в запрещающем жесте. Олег им кивнул и из-за невозможности говорить, просто указал им на Алексея. Они коротко кивнули и быстро поменялись местами с охранниками. Олег и его мордоворот с видимым облегчением покинули шумное помещение.

Один из его конвоиров достал откуда-то черного цвета наушники и нацепил их на голову Алексея. Шум сразу снизил тон, хотя и не исчез полностью. Но жить стало можно. Проделав сие благое деяние, люди в белом поволокли его вперед. Куда? Алексей не знал, но скоро должен был узнать.

Вот оно! Нечто напоминающее стоматологическое кресло, свитое из толстых пружин, раскорячилось перед ним в низкой стойке. Хищно распахнуты зажимы, ожидающие его руки и ноги. Дождались. Защелкнулись они беззвучно, но Алексею показалось, что с холодным металлическим клацаньем.

Кресло стояло перед голым участком стены. Как только ученый люд, привязав его, отошел на шаг, часть этой стены превратилась в экран, и оттуда на Алексея глянул Эдуард Степанович. Он сразу недовольно поморщился и сделал ученым знак рукой. Те кивнули, поднесли правые руки к кнопкам на груди и шум начал затихать. Постепенно, рывками, местами и вскоре прекратился вовсе. Алексей слышал как захлопали двери. Кто-то из персонала покинул лабораторию. Оставшиеся сняли белые шлемы, переговаривались между собой. Трое конвоиров Алексея молча смотрели на экран, ожидая приказав. Один только быстро протянул руку и стащил с Алексея наушники. Потому Алексей и смог услышать как хлопает дверь и как переговариваются оставшиеся.

— Все готово? — спросил с экрана директор.

— Да, Эдуард Степанович, — кивнул один из трех.

— Мне нужны от него правдивые ответы.

— Не то, что правдивые ответы — наизнанку вывернем. Как из мамы вылазил и то вспомнит.

— Наизнанку пока не надо. Разговор у нас будет долгий, как бы не на недельку растянулся. Так что чем быстрее приступим, тем лучше. Давай, Игорь.

Ученый снова кивнул и надел Алексею на голову уже другие наушники, с огромными ушными раковинами. От них ко рту опускался микрофон, а сверху шла к переносице тонкая металлическая спица. В наушниках щелкнуло, и Алексей повел носом, поморщился. Казалось, что по переносице водят волоском, и это было не выносимо. Постепенно зуд начал усиливаться. Распространился на щеки, пополз к ушам и как только зуд, обойдя череп с двух сторон, сошелся на затылке, мозг пронзила резкая боль. Тела выгнулось дугой, словно Алексей пытался стать в мостик. Челюсти сжались с такой силой, что из десен показалась кровь, ниточками поползла по зубам, перехлестнулась через уголок губы. Алексей хрипел, дергался из стороны в сторону, но зажимы держали крепко. Красные капли показались так же и из ушей. Тускло блеснули и быстро сбежали вниз по шее.

Боль оборвалась резко, окончательно выдирая его из сознания — это тоже оказалось для тела шоком. Ученый, которого директор назвал Игорем подошел, приоткрыл пальцами веки. Посмотрел в белок глаз. Зрачок закатился так, что его и видно не было.

— Готов, Эдуард Степанович. Можете задавать свои вопросы.

— Подожди, Игорь. Вызови-ка ты мне из лаборатории «Творца» Анатолия. Пусть поприсутствует, ему полезно будет послушать. Да еще пусть диктофон захватит, а то вдруг что не запомнит.

Дальнейшее для Алексея было как какой-то длинный, тягучий кисель. Он сидел словно опутанный паутиной. Ученый и директор о чем-то переговаривались, потом Эдуард Степанович обратился к нему. О чем-то спрашивал. Алексей отвечал. Слова звучали, словно из-под воды. Глухо, протяжно, непонятно. Или все же понятно? Алексей поймал себя на том, что не хочет отвечать, но слова словно сами лились изо рта, а директор только кивал удовлетворенно. И спрашивал, спрашивал, спрашивал снова. Потом экран погас. Ученые куда-то ушли, и он остался один. Он продолжал сидеть неподвижно, молчал, потому что его никто ни о чем не спрашивал. Постепенно веки начали тяжелеть и опускаться. Перед взором Алексея все затуманилось, и он провалился в сон без сновидений.