Джордж Мартин - Звезда смерти

Сразу же после этого он доставил Моисея на «Ковчег», повернулся и хотел уйти.

— Останьтесь, — сказал ему Хэвиланд Таф. В помещении, где они сейчас находились, Крин никогда еще не был, звучное помещение неопределенных размеров, стены и потолок которого, чистейшего белого цвета, сливались в куполообразный свод. Сам Таф сидел в центре помещения, а на коленях у него сидел Дакс, длинношерстный кот, с открытыми глазами и напрягшимся телом.

Моисей, полуочнувшись, спросил:

— Где я?

— Вы находитесь на борту государственного корабля «Ковчег», последнем исправном корабле, предназначенном для ведения биологической войны, принадлежавшем бывшему флоту Экологического Корпуса, находящемся в настоящее время под моим, Хэвиланда Тафа, командованием…

— Этот голос…? — Задумался Моисей.

— Я Господь, твой Бог… — произнес Таф.

— Верно, теперь я снова его узнал, — в бешенстве воскликнул Моисей и с трудом поднялся на ноги. Стоящий позади него Крин положил ему руки на плечи и грубым движением снова усадил его в кресло. Моисей возмущенно запротестовал, но больше не делал попыток подняться. — Вы были тем дьяволом, который развязал казни, голосом из огненного столба, тем, который преступно выдавал себя за Бога!

— Да, это так, — ответил Хэвиланд Таф. — Но если кто и является преступником, так это вы, Моисей. Вы были тем, кто выдал себя за пророка и симулировал сверхъестественные силы, которыми на самом деле вы не обладали! При помощи ваших дешевых трюков вам удалось успешно провести примитивную форму экологического похода. По сравнению с этим я ни в коем случае не мошенник, я — Господь Бог!

Моисей сплюнул.

— Вы человек с космического корабля со множеством механизмов. Вы великолепно разыграли казни, но сделать казни — это еще не значит быть БОГОМ!

— Вы сомневаетесь в том, что я могу реализовать остальные казни? — спросил Хэвиланд Таф. Его огромные руки скользнули по переключателям на пульте, в результате чего в помещении внезапно потемнело и одновременно с этим стены и куполообразные своды растаяли. Возникло своеобразное ощущение, словно они свободно парили снаружи, в открытом космосе и глядели оттуда на Милосердие. — Хорошенько присмотритесь, — сказал Таф. — Это вымышленная ситуация, созданная компьютером. Я твердо убежден в том, что вы найдете ее весьма поучительной.

— Хэвиланд Таф передвинул несколько рычажков и голографическое изображение, которое создавало у присутствующих впечатление, что они сами участвуют во всем происходящем, изменило свою перспективу. Они опустились вниз, повисли на большой высоте над поверхностью планеты, пронизывая облака, пока поле их зрения не очистилось полностью. Они скользили над находящимися под ними поселениями альтруистов в одно из них. Они прогуливались среди людей с унылыми лицами, которые раздраженно свозили разлагающиеся остатки погибших лягушек, которых было более чем достаточно, к ямам с горевшим в них костром. Они заглядывали в примитивные хижины, откуда на них глядели ослабевшие больные с лихорадочно блестевшими глазами. — Это произойдет сразу же после второй казни, — объяснил Хэвиланд Таф, — так это может происходить на Милосердии в настоящее время. — Его руки снова начали манипулировать какими-то рычажками и кнопками. — А теперь перейдем ко вшам, — сказал он.

И они на самом деле появились. Невообразимое множество везде и повсюду. Они появлялись одновременно, словно поднявшаяся пыль. Они падали на людей с печальными лицами, которые стояли и лежали, непрерывно расчесывая свое тело, совершая сумасшедшие телодвижения. Джайм Крин злорадно фыркал и хихикал, но внезапно осекся, когда понял, что произойдет дальше. Вши, казалось, были чем-то большим, чем просто вшами. Люди покрылись ярко-красной сыпью и иногда один из таких больных ворочался, мучимый непереносимым зудом лихорадочно пытался чесаться, чесался непрестанно, пока на теле не появились глубокие язвы, чесался, крича от боли, пока у него не слезли на руках ногти.

— Мухи, — сказал Хэвиланд Таф. Мухи всех возможных видов гигантскими облаками кружились над поселениями, внизу толстобрюхие жалящие мухи с Туллиана, старые добрые мухи Старой Земли со всеми переносимыми ими болезнями, серо-черные грязные мухи с Гулливера, тяжелые мухи с Ночного Кошмара, откладывающие свои яйца в живое тело… Все они собрались над поселением, покрыв собой все, словно это была особая вкусная куча навоза, и оставили людей в ужасном состоянии, распухшими, темно-красными, почти не узнаваемыми.

— Теперь мор животных, — прогремел бас Хэвиланда Тафа. В то же мгновение они оказались над стадами крупного рогатого скота и отарами овец на пастбищах, увидели, как, животные падали, погибая тысячами, заглянули в подвалы Города Надежды, где умирали откармливаемые животные, там они разлагались и гнили. Даже сожжение трупов не могло остановить мор. В течение короткого времени все животные уже были мертвы. Морщины горечи прорезали лица людей. Как сказал Хэвиланд Таф, причиной падежа скота была сибирская язва, болезнь Расрэона, рожа и другие болезни.

— Следующая казнь — бубонная чума, — продолжал Таф. Снова разразилась эпидемия, на этот раз среди людей. Покрытые потом и истерически крича они метались по поселениям, лица, грудь и члены их были покрыты желваками, которые распухали и лопались, разбрызгивая кровь и гной на здоровые участки кожи и едва старые язвы исчезали, как появлялись новые желваки. Мужчины и женщины, дети и старики слепо бродили по дорогам, покрытые язвами оспы, тела их были покрыты струпьями старых и гнойниками новых язв. Они опускались между горами мертвых мух, вшей и мертвых животных, ложились, умирали и разлагались и не было никого, кто похоронил бы их трупы.

— Град, — сказал Хэвиланд Таф и вниз обрушился град, огромный, барабанящий, все переламывающий град с градинами величиной с кулак, он беспрерывно рушился вниз три дня и три ночи, без перерыва. Крыши хижин не выдерживали, огонь в очагах погас, смешавшись с градом. Кто выходил наружу, погибал, забитый градом до смерти. Но и тех кто находился в хижинах, град тоже не пощадил. Когда град, наконец прекратился, едва ли кто остался невредимым.

— Саранча, — сказал Хэвиланд Таф. Небо и земля были полны ею. Гигантские кучи саранчи, даже хуже, чем облака мух, ползали везде, по живому и мертвому и в своей прожорливости пожрали жалкие остатки продуктов, пока не осталось больше абсолютно ничего.

— Тьма, — сказал Хэвиланд Таф и пришла чудовищная тьма. Газ, плотный и черный, гонимый и переносимый ветром, переливающийся и текучий, словно снабженный разумом, одним единственным неудержимым движением залил руины и людей, овладел ими, задушил все, пока не воцарилась полная тишина. Все, к чему прикасался этот газ, гибло. Кусты и трава высохли, даже сама почва изменила свой цвет, высохла, утратила жизненную силу. Облако, окутавшее все поселения, легло на всю область холмов, скрыло все опустошения и на день и на ночь неподвижно застыло на месте. Когда же эта живая тьма улетучилась, не осталось ничего, кроме сухого праха тлена.