Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 18

Наконец взошло солнце, поначалу напоминая катящуюся из-за туманного горизонта красную пирамиду. Небо стало опаловым. Под ним круто вверх поднималась дорога, венчавшаяся гребнем высотой не менее тысячи метров, на котором в раннем утреннем свете блистали снег и лед. Снегом и льдом были покрыты и склоны холмов, и пространство между ними; иногда на пути возникал утес, валун, рыжевато-коричневое незаснеженное пространство — старое пожарище, или скованное морозом дерево с мощной, а иногда отпиленной вершиной. Быстро пролетела птица, на миг заслонив крыльями нависающие облака. Йеввл не поняла, что это за птица: поистине, неведомые существа нес с собой мороз из-за Страж-горы.

Младшенький Унгн зашевелился и захныкал в мешке. Приятная теплота разлилась в теле Йеввл. Она могла бы остановиться и спешиться, чтобы покормить малыша, но красно-коричневый каньон и отливающее сталью озерцо подсказывали, что они недалеко от цели. Она тронула шпорами бока онсара, и послушное животное тотчас перешло с рыси на медленный шаг, словно почувствовав, что, как ни велика усталость и как ни крепчает ветер, — скоро можно будет отдохнуть. Йеввл сунула руку в переметную сумку, достала горсть сушеного мяса, часть съела сама, а остальное разжевала в кашицу. Взяла на руки Унгна и прижала к себе. Крыльями она закрывала возлюбленное дитя от пронизывающего ветра.

Впереди ехал Йих. Солнце, уже круглое и сияющее, золотило его волосы и освещало крылья, которые он простер в неудержимом ликовании. Он был почти взрослый уже, гибкий и красивый, никакая непогода не могла омрачить горделивую юность. Его сестра Нгао, моложе его на три года, ехала рядом, ведя под уздцы несколько вьючных онсаров, нагруженных походным снаряжением и прокопченной охотничьей добычей. Нгао была хрупкого сложения и кроткого нрава, но Йеввл знала, что скоро дочь ее превратится в красавицу. Да будет судьба благосклонна к ней!

Мать приблизила свой рот к губам младенца и протолкнула кашицу ему в ротик. Он с бульканьем проглотил и снова заснул. Она пыталась убедить себя, что все с ним обойдется, хотя знала, что это далеко не так. Уже шесть дней прошло с рождения — четырнадцать со дня зачатия, — а он был такой несформировавшийся и слабый! Глаза еще четыре или пять дней не откроются, и раньше чем через полгода он не встанет на ноги.

Рядом ехал Робренг.

— Ну-ка, — сказала Йеввл, — возьми его. — Она протянула мужу Унгна, чтобы тот положил его в свой мешок, и, пристально поглядев на Робренга, спросила: — В чем дело?

Быстрый взгляд на его уши, на крепко сжатые в кулаки пальцы, сотрясаемые легкой дрожью, — все подсказывало ей, что он обеспокоен. В ответ он только промолвил:

— Какая-то беда подстерегает нас впереди.

Йеввл дотронулась до его правого бедра, ближе придвинула нож. На левом бедре был прикреплен мешочек с кремнем, огниво, трутница и еще кое-какое снаряжение.

— Что, звери?

Степные хищники редко нападали на людей, но голод мог вынудить к этому стаю волков или каких-нибудь других плотоядных.

— Чужаки?

Нескончаемый ночной кошмар мог наслать им на беду чужеземца, которого голод выгнал с собственной земли в поисках пропитания.

Респиратор у Робренга сдвинулся, обнажив зубы. Он отрицательно мотнул головой:

— Нет, пожалуй, не то. Однако что-то мне здесь не нравится. За двадцать лет совместной жизни она привыкла доверять его предчувствиям почти как своим собственным. Еще холостяком он немало постранствовал, два сезона провел севернее Стража, где охотился в бесплодных, не пригодных для человеческого обитания местах. А когда в последний раз представитель клана совещался с Повелителем Вулкана, — именно он настоял на том, чтобы не покидать страну. Пусть, говорил он, усохнут фруктовые сады и пастбища, пусть опустеют и зачахнут ранчо, — но жители здешних холодных земель должны оставаться на месте. Потом «золотой прилив» вернет им былое изобилие, пока же людей прокормит охота, и они не впадут в состояние варварства. Конечно, этот период охватит несколько поколений, и потомству придется очень нелегко, но помогут Звезды…

Поэтому теперь ее особенно испугало смятение мужа.

— Что же ты заметил? — спросила Йеввл.

— Не могу сказать определенно, — признался Робренг. — Я ведь давно не бывал в этих заснеженных горах. Один мой приятель свалился вниз, его унесло течение, и он едва не захлебнулся, нам с трудом удалось его откачать. Так вот, наш проводник всегда держался в стороне от высоких холмов, не могу вспомнить почему. Он знал всего несколько слов по-нашему.

— Бэннер, — вслух произнесла Йеввл, и каждое слово звучало как выстрел в пустыне, — тебе известно, какая опасность может нам угрожать?

И через сотни километров неслышный голос ответил:

— Нет. Но это не значит, что опасности не существует. Твой мир так отличается от моего, и за прошедшие столетия слишком мало вас побывало в моем мире, а теперь все с такой быстротой меняется! Как бы мне хотелось предостеречь тебя!

— Хорошо, спасибо, милая сестра. — Йеввл рассказала Робренгу, что ей ответила Бэннер. И внезапно пришло озарение. — Мне кажется, я поняла причину. Она внутри нас — и во мне самой тоже. Помню, какими животворными и цветущими были эти места в годы нашего детства. Помню сторожей, которые присматривали за домом, пилигримов, жертвоприношения, праздники и торжества. А сегодня, вернувшись сюда, мы нашли здесь убогость и запустение. Неудивительно, что нас охватила тревога!

Йих переехал горный перевал и скрылся из виду. В тот же миг Ледник и скалы огласились его криком. Он увидел гробницу.

Родители пришпорили онсаров, и те полетели вскачь. Массивные ноги скользили, как молнии, только камешки сыпались из-под копыт. Мышцы, казалось, не просто поддерживали тела: они сжимались, натягивались, выталкивали ноги вперед, расслаблялись, крепко вжимались в землю. Ближе к хвосту, где находились седла и поклажа, ходуном ходили ребра, треугольные головы двигались на высоте голов седоков. Громкое прерывистое дыхание со свистом вырывалось из ноздрей. В разметавшихся коричневых гривах сверкал пот. Мышцы пульсировали в такт скачкам.

Йеввл поднялась на вершину и огляделась. В чистом и прозрачном горном воздухе уже видна была конечная цель их путешествия.

Гробница Кулембарахов стояла на уступе, третьем на пути вверх по горному склону. Это был дольмен [2] Погребальное сооружение из нескольких огромных каменных плит. ; грубые гранитные плиты, извлеченные из карьера, каким-то образом доставлены сюда, и из них, наверное еще в каменном веке, была сложена гробница. Поколение за поколением возводили вокруг нее террасы, сооружали здания и воздвигали статуи, разводили роскошные сады, где пели фонтаны и им вторили флейты. Здесь были собраны все богатства, которыми владел клан, и все самое дорогое, что приобреталось у заезжих купцов: картины, драгоценности, тканые изделия, книги. Здесь хранились драгоценнейшие реликвии — Меч, на Котором Держался Мост, Чаша Амарао, Черепа Семи Героев, Ручная Мельница Гоо-Целителя.