Григорий Тёмкин - Звёздный егерь

— От кого, Стас? От человека? Или же и от тех, о ком вы ни малейшего понятия не имеете?

— От всего, что ей чуждо. Везде во Вселенной бессмысленное разрушение чуждо живой природе.

— Волков на Земле тоже одно время считали разрушителями. И убивали, и разводили, и снова убивали, и снова разводили.

— Не передёргивайте, Грауфф. В то время на Земле совершалось много ошибок. Волк убивает, чтобы съесть.

— А для чего убивает трёхпалый, вам не понятно, и потому вы объявляете его чуждым элементом и приговариваете к смерти. Кто дал вам право судить непонятное?

— Человек достаточно разумен, чтобы представлять себе, что явно на пользу животному миру, а что ему явно во вред. Тем более на такой планете, как Анторг, где можно проводить определённые аналогии с Землёй.

— Но вы же сами утверждали, что аналогии чисто внешние.

— И всё же сходство есть. Достаточное, по крайней мере, для того, чтобы вмешаться, когда животным грозит гибель, и спасти их.

— Простите, Стас, но если бы какой-нибудь эколог из другой галактики, но с вашей логикой оказался на Земле эдак миллионов семьдесят лет назад, он, пожалуй, спас бы от вымирания динозавров. И неизвестно, где бы были тогда мы с вами.

— Динозавры вымерли из-за природных катаклизмов, — втянувшись в спор, горячо возразил Стас. — Но тут-то, тут — разве вы не видите? — происходит бессмысленное истребление!

— Да перестаньте говорить о смысле! — взорвался доктор. — Вы сами сказали, что у животных свои правила существования, так поймите их сначала, эти правила, а потом уж рискуйте вмешиваться.

— Если к тому времени останется, во что вмешиваться, — не удержавшись, вставил Бурлака. — Не новая позиция, Глен: смотреть, как творится зло, и не противодействовать.

— Но почему же зло?.. — Грауфф сделал паузу, поднял с земли сухую веточку, нацарапал ею что-то около ног. Успокоившись, он уже снова ровным голосом продолжал: — Ну, хорошо. Стас, вам приходилось бывать на Японском море?

— Проездом, недолго.

— Тогда вам не довелось там порыбачить. Там очень интересная рыбалка на спиннинг, ловят так называемую красную рыбу, лососёвых: кету, симу, горбушу. Знаете, как их ищут в заливах рыболовы? По дохлым рыбкам на поверхности. Перед тем как подниматься в верховья рек на икромёт, красная рыба стоит в устьях и бухтах, там, где пресная вода смешивается с солёной. Довольно долго стоит. И давит — да, не ест, а только давит — челюстями и выплёвывает всю проплывающую мимо мелюзгу. Зачем? Из страха? Но до нереста ещё далеко, и икра вымётывается не здесь, а в реках; а самим им рыбья мелочь не опасна — ну что можно сделать четырёх-пятикилограммовой горбуше? Непонятно, на наш взгляд. Бессмысленно. Но никому в голову не приходит горбушу за это наказывать. Правда, рыболовы подбрасывают ей блесну, и она её добросовестно хватает, но то спорт, а не казнь…

Воцарилось молчание. Сидя на земле, Стас принялся затягивать шнуровку на ботинках. Грауфф высмотрел на стволе своего автомата микроскопическое пятнышко и начал озабоченно оттирать его рукавом.

— Представляете, Стас, и с этим человеком я уже тридцать лет хожу на охоту, — пытаясь разрядить атмосферу, шутливо пожаловался завкосмопортом. — Иногда трудно поверить, что он потомственный охотник.

— Да, я охотник, — отозвался Грауфф. Голос его опять зазвучал резко. — И врач, если ты помнишь. А потому уважаю и жизнь, и смерть. По той же причине под смертным приговором, который вы вынесли трёхпалому, не подписываюсь. Не волнуйся, Виктор, — предупредил он уже готовый сорваться с губ Бурлаки вопрос, — я пойду с вами. И если увижу его первым, убью его.

— Тихо! — Стас предупреждающе поднял руку с раскрытой ладонью и прислушался.

Впереди, метрах в ста от них, чуть слышно хрустнула ветка. Через несколько секунд треск повторился, на этот раз чуть левее и ближе. Очевидно, через кусты пробиралось какое-то некрупное животное. Стас уже собирался сказать охотникам, что это не тот, кого они ищут, как вдруг животное побежало быстрее: похрустывание ветвей слилось в непрерывный треск.

— За ним кто-то гонится, — шепнул Бурлака.

Теперь в треске кустарника, помимо лёгкой, скользящей поступи небольшого зверька, отчётливо различались и чьи-то тяжёлые быстрые шаги, словно конь рысью скакал через лес.

— Трёхпалый! — выдохнул Бурлака и бросился наперерез бегущим животным, не дожидаясь команды эколога.

И Стас и Грауфф вскочили на ноги, словно подброшенные внезапной волной охотничьего азарта, которая нахлынула и тут же смыла все сомнения.

— Оставайтесь здесь, Глен, — отрывисто бросил Стас, — перекроете ему центр. Я зайду справа.

Стас побежал в сторону невысоких, в половину человеческого роста, кустов, подстеленных жёлто-оранжевыми папоротниками. Прежде чем нырнуть в растительность, он обернулся и озорно подмигнул Грауффу: «Ну что, доктор, дискуссия окончена?»

Грауфф с удовольствием посмотрел на молодого эколога, подтянутого, широкоплечего, сейчас, со станнером в руке, напоминающего героя космических киноодиссей, задержал взгляд на его слегка вытянутом, худощавом, смуглом лице, которое даже давно отращиваемые светлые усики не делали старше. Стас улыбался, и Грауфф неожиданно для себя тоже широко ухмыльнулся в ответ своей бородатой физиономией и грозным жестом поднял к плечу сжатый кулак.

Бурлака бежал точно наперерез, и звери обязательно вышли бы на него, если б двигались по прямой. Но, немного не доходя до того места, где поджидал их охотник, они свернули и ушли вправо.

Бурлака чертыхнулся, опустил двухстволку и вышел из-за дерева. Треск ломаемых кустов, отрывистое повизгивание смертельно напуганного зверька теперь перемещались от него всё дальше и в сторону. Похоже, свалить трёхпалого придётся не ему.

Бурлака подумал, не вернуться ли ему к товарищам, и вдруг насторожился, прислушался. Шум бегущих животных больше не удалялся от него, а, похоже, даже приблизился. Да, сомнений нет, они снова идут в его сторону! Но в таком случае трёхпалый гоняет добычу по кругу. Конечно же! Как он только раньше не сообразил! Всё утро они шли по следу, и никто не обратил внимания, что трёхпалый движется кругами. Ну да, делает круг, потом, когда круг почти замкнут, начинает бегать в нём, методично уничтожая всё живое, затем делает бросок вперёд и снова описывает круг. Значит, сейчас трёхпалый «обрабатывает» один из таких кругов и, если угадать, где пройдёт окружность, можно встать у трёхпалого на пути.

Быстро прикинув в уме траекторию дуги, по которой неслись трёхпалый и его жертва, Бурлака побежал наперехват и остановился на большой, в форме вытянутого эллипса поляне. Опыт и чутьё охотника подсказывали ему, что лучше всего становиться на номер здесь.